Последние несколько лет банковский рынок переживал не лучшие времена. Только в 2018 году рынок принудительно покинули три банка. Среди них были те, чья отчетность долгое время не вызывала никаких вопросов. Чтобы ситуация не повторилась, регулятор ввел риск-ориентированный надзор. Банкиры были скептически настроены в отношении нового подхода. Корреспондент делового издания «Капитал.kz» поговорил с главой Ассоциации финансистов Казахстана (АФК) Еленой Бахмутовой, чтобы выяснить, смогут ли банки опротестовать «мотивированное суждение» и что ждет финрынок.
– Елена Леонидовна, почему после Фонда социального медицинского страхования вы решили возглавить АФК?
– Мне близка деятельность АФК, потому что я долгое время проработала на финансовом рынке в области регулирования, затем около пяти лет – в ФНБ «Самрук-Казына». Работа в АФК сочетает в себе как взаимодействие с рынком, так и работу с регулятором и правительством, поэтому она мне интересна. Прошло уже восемь лет с тех пор, как я покинула Агентство финансового надзора. Сейчас рынок находится на совершенно другом этапе, и у меня есть желание принять участие в его развитии. Что касается ФСМС, то те задачи, которые были поставлены передо мной по созданию и становлению фонда, были выполнены.
– В феврале Нацбанк возглавил Ерболат Досаев. Как вы оцениваете его кандидатуру? Можно ли говорить о том, что Данияр Акишев что-то упустил в надзоре?
– Не склонна давать характеристики своим коллегам. Полагаю, что смена главы финрегулятора – это нормальный процесс. Данияр Талгатович более трех лет возглавлял Нацбанк, думаю, появились новые вызовы, пришло время обновления. Главное, чтобы после смены главы Нацбанка у нового председателя была определенная преемственность курса. Но, с другой стороны, очень важно, чтобы рынок почувствовал новый импульс к развитию.
Ерболат Досаев недавно подписал с правительством меморандум, где были четко раскрыты позиции в том числе по предсказуемости курсовой политики, инфляции. Мне кажется, что это достаточно позитивно.
Если же говорить в целом о взаимоотношении с рынком, то практически каждый день проводятся встречи, где обсуждаются проблемы текущего и стратегического характера. Очень активно функционируют рабочие группы по конкретным направлениям, обсуждаются вопросы, которые ранее откладывались.
– Какие именно проблемы озвучивались?
– Например, поднимался вопрос по расширению возможностей инвестирования для институциональных инвесторов. До последнего времени компаниям запрещалось инвестировать в инструменты, которые торгуются на площадке AIX. Сейчас этот вопрос, наконец, сдвинулся с мертвой точки.
Еще один момент: сейчас институциональным инвесторам разрешается приобретать только те бумаги, которые имеют рейтинг. Но если мы говорим об иностранных эмитентах, выпускающих долевые бумаги, то некоторые из них могут вообще не иметь рейтинг, так как не производили заимствований на рынке. Значит нужно поднимать вопрос о том, чтобы распознавать качество ценных бумаг не только по рейтингу, но и через другие показатели. Для того чтобы понять риск иностранного эмитента, можно посмотреть, входят ли его бумаги в какие-либо топовые индексы. К примеру, акции Facebook не имеют кредитного рейтинга, но являются очень привлекательными для многих инвесторов.
Также поднимался вопрос по стимулированию развития инвестиционных фондов. Этот рынок очень сильно зарегулирован. В законодательстве есть нормы, которые на самом деле не отражают риски, а создают видимость контроля. Например, было введено требование, чтобы одна и та же аудиторская компания проводила аудит и управляющей компании, и акционерного фонда, которым она управляет. Какие при этом риски закрываются, мне не очень понятно, а административное давление налицо.
Есть много запретов для работы фондов рискового инвестирования. В частности, не разрешается выводить данные фонды на организованный рынок – это сокращает возможность для приобретения паев этих фондов, тогда как на KASE уже функционирует площадка для привлечения финансирования стартап-компаниями.
Кроме этого, к сожалению, была ликвидирована льгота по освобождению от налогов прироста стоимости паев на бирже. Есть также вопросы, связанные с налогообложением по сделкам автоматического репо.
На рабочих группах много говорили и о том, что нужно развивать организации по страхованию жизни. Life-insurance по определению являются институциональными инвесторами, но регулирование имеет крен в сторону избыточных требований по ликвидности. Хотя де-факто уровень их рисков в общем-то не обязывает иметь значительный объем ликвидных активов, так как их обязательства рассредоточены во времени.
Наш финансовый рынок должен быть готов к тому, что уже в декабре 2020 года истекает переходный период по вступлению в ВТО. Соответственно, конкуренция на рынке обострится.
– После того, как в 2018 году были ликвидированы три банка, Нацбанк с 2019 года ввел риск-ориентированный надзор. И все-таки, обсуждаются ли сейчас какие-то инициативы по ужесточению регулирования банков?
– В последнее время все чаще поднимается вопрос об ужесточении регулирования банков, но ужесточение – не всегда благо. Как регулирование, так и надзор за финансовым рынком, должны быть сбалансированными. Переход на риск-ориентированный надзор предполагает, что если у финансовой организации риски должным образом ограничены, то со стороны регулятора может быть ослаблен ежедневный формализованный надзор.
Риск-ориентированный надзор существовал и ранее, но новшество, которое появилось с этого года в Казахстане, – это применение «мотивированного суждения». Пока новый механизм еще не задействован, отрабатываются его процедуры, но нормативно-правовые документы уже приняты.
Понятно, что рынок относится к новшествам настороженно, потому что есть опасения, что избыточное или непропорциональное регулирование может негативно сказаться как на предоставлении новых продуктов и услуг, так и на общей конкурентоспособности участников. К примеру, когда игроки рынка понимают, что регулирование будет способствовать созданию дополнительных резервов, капитала и ликвидности, то, естественно, они будут стараться избегать запуска новых, более сложных инструментов, пусть даже в ущерб своей доходности. И в итоге это может негативно повлиять на предложение продуктов. Поэтому, повторюсь, регулирование со стороны Нацбанка должно быть пропорциональным, то есть адекватным рискам.
– Не думаете ли вы, что ослабление надзора может вызвать новые проблемы?
– Обанкротившиеся в 2018 году банки жесткий надзор не спас. К тому же не стоит забывать, что уходят слабые игроки, потому что они тоже находятся в рыночной среде.
Вспомните: те банки, которые ушли с рынка, занимали незначительную долю, и говорить о том, что их уход каким-то образом серьезно сотряс банковскую систему или снизил предложение на рынке депозитов или кредитов, нельзя.
– Сможет ли банк опротестовать «мотивированное суждение» в отношении его?
– Конечно, по законодательству регулятор обязан сообщать организации о том, что к ней должно быть применено «мотивированное суждение». И у компании есть пять дней, для того чтобы предоставить свои аргументы, поясняющие претензии Нацбанка. Если регулятор не примет аргументы, то «мотивированное суждение» будет выноситься на коллегиальный орган, созданный в Нацбанке. Предполагается, что на заседании будут присутствовать и представители банка, и эксперты АФК. Таким образом, можно будет дать разные точки зрения. Эти нюансы пока не внесены в НПА, но Нацбанк после обсуждения согласился их внести.
Еще один очень важный момент: в законодательстве есть норма о том, что регулятор должен постоянно сообщать о практике применения «мотивированного суждения».
– То есть эти данные будут публиковаться…
– Да, это оговаривается в законодательстве. Но степень раскрытия, в какой мере информация будет опубликована в печати, а в какой – сообщаться рынку, пока находится в стадии формализации.
– Недавно президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев поручил Нацбанку в 2019 году «проработать механизмы для снижения ставок кредитования». Как вы считаете, как можно удешевить займы и стимулировать кредитование?
– Нет какого-то одного компонента, изменив который можно будет снизить ставки по займам. Для стимулирования кредитования должен быть задействован комплекс мер. Во-первых, необходимо снизить инфляцию до 4-6% – если это произойдет, то будет уменьшаться и базовая ставка. Как раз в заявлении Нацбанка и было сказано о том, что регулятор будет стремиться к реальной ставке в размере 3-3,5%. Понятно, что для того чтобы достичь этих параметров, потребуется время.
Во-вторых, должен заработать нормальный процентный канал, для того чтобы базовая ставка в реальной степени отражала стоимость привлечения денег на рынке. Сейчас реализовать это мешает обилие госпрограмм. Заемщики пытаются любыми способами привлечь ресурсы по субсидируемым ставкам – это дезориентирует рынок.
Получается, что нам нужно обеспечить нормальную кривую доходности, она должна быть репрезентативной не только до года, но и на более длинных сроках. Для этого нужно, чтобы выпуски госбумаг были сбалансированы как по времени, так и по объемам. Также ощутимый объем госбумаг может находиться у иностранных держателей – они повышают ликвидность и в итоге способствуют снижению ставок, а также предложению иностранной валюты в случае с инструментами, номинированными в тенге. И, конечно же, нужно сделать более предсказуемой и понятной курсовую политику. Это то, что касается денежных механизмов.
Если посмотреть с точки зрения экономики, росту кредитования препятствуют присутствие на рынке высокого кредитного риска и перекредитованность заемщиков. И, наконец, на рынке должен быть эффективный механизм реабилитации и банкротства, который был бы выгоден и кредиторам, и непосредственно компаниям. Важно, чтобы реабилитация не становилось средством ухода от выполнения обязательств, а являлась инструментом восстановления платежеспособности.
Госпрограммы, безусловно, необходимы, но они не должны вступать в конфликт с обычным рыночным механизмом по привлечению денег, а должны способствовать снижению кредитных рисков заемщиков.
– Поговорим о пенсионной системе. Нацбанк передал менее 1% активов ЕНПФ внешнему управляющему – Aviva. Казахстанские частные управляющие компании пока остаются в стороне. Есть ли у вас информация, какую долю активов они могут заполучить? Может, 30%...
– Эта одна из горячих тем, которая активно обсуждается уже более трех лет. Речь идет о принципиальной позиции: рынок настаивает на том, чтобы ему хотя бы дали возможность в пилотном режиме получить мандат на управление активами ЕНПФ, как это сделано для иностранных управляющих компаний. О деталях еще рано говорить.
Позиция Нацбанка в том, чтобы восстановить прежний механизмам и вернуть право вкладчикам передавать свои пенсионные накопления компаниям по управлению пенсионными активами (КУПА). Рынок в целом поддерживает это предложение, тем не менее полагает, что такой процесс может занять несколько лет. При этом подавляющая сумма пенсионных накоплений не определившихся с выбором вкладчиков будет по-прежнему находиться под управлением Нацбанка. И было бы логично, чтобы Нацбанк на основании мандата привлекал для эффективного управления не только иностранные, но и отечественные компании.
Вы сами обозначили, что под внешнее управление было передано менее 1% активов. Поэтому, безусловно, для отбора управляющих активами ЕНПФ должны быть выработаны четкие критерии. Например, одно из главных требований, которое предъявляется к внешним управляющим компаниям, – их репутация, квалификация кадров, предыдущий опыт управления активами и их объем. В частности, принимается во внимание, превышала ли доходность установленные бенчмарки. Рынок, в принципе, заинтересован также и в воссоздании КУПА, но это вопрос не одного года.
– Какие требования к местным управляющим компаниям обсуждаются?
– Если имеется в виду КУПА, то эти аспекты будут спущены на подзаконные акты Нацбанка, однако отдельные вопросы уже обсуждались. На рабочих группах Нацбанком предлагалось обозначить очень высокий порог по капиталу для управляющих компаний в 20 млрд тенге, в то время как рынок просил о 10 млрд тенге. Но, как я ранее уже отметила, регулирование должно выстраиваться пропорционально рискам. Капитал управляющих компаний должен быть в достаточном объеме, чтобы абсорбировать риски, с которыми они могут столкнуться, и ответить по своим обязательствам. Между тем напомню, что для иностранных управляющих активами ЕНПФ критерий по размеру капитала не установлен.
– Какие бенчмарки по доходности обсуждались?
– В качестве основы предлагаются индекс, базовая ставка KASE, доходность госбумаг, а также средневзвешенная доходность по компаниям. Какой именно критерий будет выбран для ориентира, пока не решено.
– Как-то экономист Ораз Жандосов обратил внимание на то, что Нацбанк не опубликовал данные аудита по каждой управляющей компании, которые управляли пенсионными активами. Он просил, чтобы эта информация была озвучена, чтобы у рынка сложилось понимание, кто из частных НПФ вложил в токсичные бумаги и в результате из-за этого в 2013-2014 годах пришлось списать 90 млрд тенге. Стоит ли ждать таких списков?
– Многих управляющих компаний, которые работали в то время, уже нет на рынке. К тому же не стоит забывать, что в 2007-2009 годах был кризис, который подкосил не только банки, но и корпоративных эмитентов. В период кризиса доля токсичных активов в банках доходила до 50%. Для сравнения: проблемные активы частных НПФ в 2013 году по совокупности не превышали 4%. Эти данные говорят о том, что профиль риска у этих субъектов отличался на порядок.
Например, НПФ/КУПА могли вложиться в облигации стабильного эмитента, но наступил кризис, и эмитент не смог ответить по своим обязательствам. Реализовался кредитный риск. Получается, что никакого злого умысла со стороны управляющей компании не было. Для этого и предназначен минимальный порог доходности для КУПА и их обязанность компенсировать потери вкладчикам за счет собственного капитала.
Лучше выстраивать новые правила игры, учиться на ошибках и двигаться вперед. Поэтому, когда будет происходить передача активов ЕНПФ в управление частным компаниям РК, этот процесс должен быть прозрачным и понятным.
– Какие у вас ожидания по банковскому сектору? Ждать ли еще какого-либо кризиса на рынке, к примеру, кризиса ликвидности?
– Проблема ликвидности сейчас не стоит перед банками, и в ближайшее время она не возникнет. В Казахстане 17 трлн депозитов юридических и физических лиц и 13 трлн тенге – кредитный портфель. Также около 4 трлн тенге сконцентрировано в нотах Нацбанка. Существенная часть этой ликвидности может быть задействована в экономике.
Но нужно понимать, что если сейчас такой объем средств направить в экономику, то он может создать пузырь на рынке. Мы с этим ранее сталкивались, поэтому просто проглотить такое количество денег экономика не в состоянии, для этого нужны соответствующие условия. К примеру, системные реформы, повышение экономического роста, создание предприятий в отраслях, не связанных с сырьевыми ресурсами. Естественно, в этих секторах должны быть совершенно иные уровни добавленной стоимости, производительности труда. То есть должны быть инструменты, которые смогут трансформировать ликвидность в здоровый экономический рост.
В целом не думаю, что на банковском рынке стоит ждать глобальных потрясений, шоков не будет. Однако, если объективно мыслить, банки – это бизнес, и, конечно, он, как и любой другой бизнес, сопряжен с рисками. Это означает, что у каких-то банков их рисковая модель, модель ведения бизнеса может не состояться – и они могут покинуть рынок. Это нормально и к этому должно быть здравое отношение. Но при этом, напомню, государство гарантирует физическим лицам возврат их вкладов в рамках системы гарантирования.
Если же говорить о признании проблемных активов, в основном они уже признаны. Если отдельные банки будут вынуждены дополнительно обесценить часть своих активов, то это не вызовет системных потрясений на рынке.
