Из всех толстых журналов наиболее открыт для наших авторов «Дружба народов». Он собирает русскоязычных писателей с окраин, которые еще не могут претендовать на более серьезные публикации. Для таких же писателей существует «Русская премия», которая вручается русскоязычному автору, проживающему где угодно за пределами России. Цель – поддержать молодежь, бегающую у края пропасти... Иными словами, вышеназванный журнал и премию можно расценивать, образно выражаясь, в качестве Холдена Колфилда. С той лишь разницей, что герой Сэлинджера известен всему миру, а толстые журналы мало кто читает. Так что авторов «Дружбы народов», как и большинство лауреатов «Русской премии», как правило, ждет пропасть: ловец во ржи все-таки был молод и, несмотря на то «что дымил, как дурак», физически крепок и мог, будь реальная нужда, удержать детишек от падения в небытие. Что касается «Русской премии», то ее «нашим» даже удавалось выиграть. Лауреатами становились Юрий Серебрянский и Михаил Земсков. Но и этот успех не гарантирует вход в русскую литературу. А попасть в ряды ее, скажем, адептов можно только после того, как книжка выйдет в российском издательстве. Возможно, этот путь покажется формальным, но, чтобы достигнуть формального, в конце концов нужно предъявить нечто реальное. А в литературе таким, если угодно, проездным может служить только сила. Сила таланта.
Алматинец Илья Одегов этой силой обладает. Вот, к примеру, пассаж из рецензируемого сборника рассказов «Любая любовь» без привязки к фабуле, оцените слог: «Он вспомнил, как маленький Еркен – Кеша, так ласково звала его мать, – прятался в ее платяном шкафу и мог сидеть там часами, ждать, когда мать вернется с работы. В шкафу пахло мамой и вот этими ужасными белыми таблетками. Запах таблеток мешал Кеше, и он их тихонько выбрасывал, находил и выбрасывал, за что его постоянно ругали и пытались спрятать новые таблетки в более надежном – укромном – месте. Но Кеша в шкафу проводил много времени и знал все его потаенные углы. Лучше всего пахло мамино выходное платье – белое, длинное, с большими желтыми цветами. Оно пахло не просто мамой, а радостной мамой».
Сборник, как и заявлено на обложке, о любви. Кстати, название книжки, пожалуй, самое слабое, что Одегов придумал за всю свою литературную жизнь.
Есть две причины появления этих слов – «любая любовь» – на обложке. Можно было бы полагать, что столь елейное название должно завлечь читателя. Но этот вариант отпадает, потому как сборник величался таким же образом на страницах журнала «Дружба народов», который, как уже было сказано, никто не читает. Стало быть, маркетинг тут ни при чем. Может быть, Одегов-поэт просто не удержался и захотел поиграть словами? Если так, то вышло пошловато. Но и это не вариант: пошляк не напишет про шкаф, пахнущий мамой и таблетками. Скорее всего, г-н Одегов последовал (неважно, подозревая сам о том или нет) максиме Йозефа Геббельса, гласящей, что все гениальное просто. И действительно, что касается названия, то писатели, придумывая его, вынуждены опуститься до уровня копирайтера и выдать нечто хлесткое и точное. Г-н Одегов, видимо, стал заложником собственной честности. И запутался в ней. Потому что он написал рассказы о разной любви, о разных ее оттенках, о любви к разным людям, разных же людей. Но это не любая любовь, не любые люди, любящие любых людей. Любой – значит какой угодно.
Но, резюмируя, стоит сказать, что претензия к названию, пусть и важная, но остается единственной. Книга Одегова вышла в московском издательстве, продается и там, и здесь, в Казахстане. Это штучный, уникальный сборник. Уникален он хотя бы тем, что хорошо написан, что, увы, явление редкое. Не виданое в Казахстане со времен Юрия Домбровского.
