Заместитель председателя Агентства по делам государственной службы и противодействию коррупции Алик Шпекбаев на заседании правительства выступил с обстоятельным докладом по поводу неудовлетворительного состояния профилактики коррупционных преступлений в госорганах республики. Об этом передает корреспондент центра деловой информации Kapital.kz.
Алик Шпекбаев заявил, что в Казахстане сформирована принципиально новая модель противодействия коррупции. Этот процесс осуществляется в рамках реализации антикоррупционной стратегии. В результате принятых мер сокращена бытовая коррупция, устранены многие административные барьеры и коррупционные риски. Отличительной чертой новой антикоррупционной политики государства является смещение акцента на профилактику коррупции. Впервые внедрены такие институты превенции, как антикоррупционный мониторинг, анализ и устранение коррупционных рисков. Вместе с тем, по словам Алика Шпекбаева, государство не намерено ослаблять институты уголовного преследования за коррупционные правонарушения.
«70% осужденных по фактам коррупции состояли на службе в органах исполнительной власти. Официальная статистика, введенная по коррупционным преступлениям с 2001 года, свидетельствует, что за эти годы по указанным фактам осуждены свыше 10 тыс. человек. Материальный ущерб от этих преступлений за названный период составил свыше 240 млрд тенге, из которых возмещено порядка 44%», — заявил Алик Шпекбаев.
По его словам, среди центральных госорганов в качестве лидеров по числу осужденных можно выделить МВД, министерство финансов, министерство обороны, министерство юстиции и министерство сельского хозяйства. При этом из 398 фактов, зарегистрированных в 2016 году в отношении сотрудников органов внутренних дел, почти 50% связаны с деятельностью местной полицейской службы. А в структуре Минфина 86% осужденных составляют сотрудники таможенных и налоговых служб, а также службы экономических расследований (СЭР). Среди местных исполнительных органов наиболее коррумпированными являются организации образования, аппараты акимов, сферы строительства и жилищно-коммунального хозяйства, культуры и языков. В региональном разрезе к числу наиболее коррумпированных относятся Восточно-Казахстанская, Южно-Казахстанская, Карагандинская и Жамбылская области.
С точки зрения бизнеса, как показали результаты исследования «Деловой климат-2016», наиболее коррумпированными являются органы таможенного и транспортного контроля, СЭР и сфера исполнения судебных актов.
«Особое внимание нами уделяется работе по демонтажу коррупционных схем, выявлению и пресечению незаконной деятельности должностных лиц. Только в 2016 году разоблачена деятельность семи организованных преступных групп, привлечено к уголовной ответственности более 90 должностных лиц. Такие преступные группы действовали в Алматы, в Актюбинской, Акмолинской, Жамбылской, Карагандинской, Северо-Казахстанской области и Южно-Казахстанской области. К примеру, в Южно-Казахстанской области разоблачена преступная группа, которую возглавлял начальник областного регистрационно-экзаменационного отдела административной полиции департамента внутренних дел ЮКО: в рамках досудебного расследования к уголовной ответственности привлекается 50 человек, из них 34 арестованы», — сообщил Алик Шпекбаев.
В целом за минувший год выявлено 89 фактов коррупции, совершенных группой лиц по предварительному сговору. К ответственности по этим делам привлекается 360 человек. Так, в преступные схемы, созданные аудиторами Счетного комитета, должностными лицами Комитета геологии и недропользования МИР РК, а также топ-менеджерами компании «Байтерек девелопмент» и «Казахавтодор», как отметил Алик Шпекбаев, были вовлечены по 20 и более человек.
Анализ текущей ситуации позволяет выделить ключевые факторы, способствующие совершению коррупционных преступлений, отметил Алик Шпекбаев.
Первое — это отсутствие персональной ответственности непосредственных руководителей за совершенные подчиненными коррупционные правонарушения.
«Такая ситуация складывается в первую очередь в силу низкой заинтересованности или неспособности руководителей госорганов и учреждений устранять коррупционные риски. Иначе трудно объяснить следующий факт — более 20 госорганов отчитались, что по результатам проведенных ими внутренних анализов коррупционные риски не выявлены. Между тем, нашим Агентством направлено более 2 тыс. рекомендаций, способствующих возникновению коррупции. К тому же формально функционируют институты общественных советов, не оказывающих никакого влияния на борьбу с коррупцией. В половине действующих советов при госорганах ни разу не обсуждались вопросы противодействия коррупции. К примеру, если по числу осужденных сфера образования занимает лидирующие позиции, областными комиссиями по противодействию коррупции по Восточно-Казахстанской и Карагандинской областям не запланированы системные меры по противодействию коррупции в сфере образования. В целом подобная ситуация привела к тому, что отдельные мероприятия антикоррупционной стратегии остались неисполненными», — рассказал Алик Шпекбаев.
Он привел еще один пример: Минфином не обеспечена автоматизация налогового и таможенного администрирования. Недоработана информационная система «электронные госзакупки», не утверждены нормы снабжения портативными видеорегистраторами сотрудников службы органов госдоходов. Создание информационного портала по антикоррупционной стратегии сорвало и министерство образования и науки.
«Руководители госорганов наделены большими полномочиями, но не несут персональной ответственности за совершение системных коррупционных правонарушений подчиненными, которых они назначают. В этой связи уместно напомнить слова основателя и лидера Сингапура Ли Куан Ю: „Если люди наверху не знают о существовании коррупционных схем, значит, они их просто прикрывают“. Практика показывает, что зачастую такие люди чаще всего сами „сидят“ в этой коррупционной схеме. По опыту зарубежных стран при наличии одного только факта коррупции в таможне происходит увольнение всего коллектива в Сингапуре. В Соединенных Штатах Америки, если факт коррупции есть в полицейском участке, то проводится комплексная экспертиза на федеральном уровне. То есть введение персональной ответственности руководителей за совершение подчиненными коррупционных преступлений позволит кардинально изменить ситуацию. Нужна четкая жесткая вертикаль ответственности», — заявил Алик Шпекбаев.
Вторая причина заключается в относительно низкой оплате труда. По его словам, развитые страны, начиная с высокой заработной платы, повышают престиж госслужбы. Он признал, что вопрос оплаты труда как фактор коррупционных рисков поднимается не первый раз, однако они продолжают оставаться актуальными.
К примеру, в 2016 году из числа руководителей госучреждений, ставших фигурантами досудебных расследований, свыше 90% составили руководители областных и районных уровней. При этом зарплаты этих должностных лиц и объемы бюджетных средств, которые им доверены, несопоставимы. Так руководитель областного управления сельского хозяйства при окладе 146 тыс. тенге является администратором бюджетной программы, предусматривающей освоение более 3 млрд тенге. Другой пример: служащий с должностным окладом 54 тыс. тенге при проведении проверок уполномочен налагать штрафы, объемы некоторых из них превышают 1 млн тенге. В этой связи, по мнению Алика Шпекбаева, логично рассмотреть оптимизацию числа госорганов, осуществляющих контрольно-надзорных функции. За счет такого сокращения возможно предусмотреть повышения оплаты госслужащих, в первую очередь сельских и районных акиматов.
«Еще одним фактором коррупции является непосредственный контакт госслужащих с населением. Ответом на это может служить автоматизация услуг госслужбы, немыслимая без интеграции всех баз госорганов. Но на сегодняшний день из 400 систем интегрировано лишь 50, что составляет всего 12%. Это значит, что на протяжении более 10 лет безуспешно и неэффективно осваиваются многомиллиардные бюджетные средства. Я приглашал руководителей „Зерде“ и АО „НИТ“, и знаете, если мы такими темпами будем интегрировать наши базы данных, то еще пройдет, наверное, лет 10, прежде чем мы сделаем это. У них каждый отвечает за свое направление, а для того, чтобы скоординироваться, объединиться и решить свои проблемы сообща, у них этого не получается», — констатировал Алик Шпекбаев.
Третьим фактором коррупционных преступлений можно назвать госзакупки из одного источника. По статистике антикоррупционного ведомства, 12% коррупционных правонарушений приходится на госзакупки.
«Широкую возможность для злоупотреблений представляет проведение госзакупок способом из одного источника. Действующий закон позволяет проводить закупки по 56 основаниям, что в 5 раз больше по сравнению с законодательством 2002 года. А в квазигоссекторе до 54% всех госзакупок проводится конкурсом из одного источника. Только в 2016 году более 40% всех госзакупок на сумму более 860 млрд проведены вообще без конкурса. Значительный вред наносится и кратным завышением цен закупаемых товаров и услуг. Мы только за последнее время предотвратили завышение цен на 7,5 млрд тенге. Поэтому необходимо согласно мировой практике создавать единую базу цен в рамках государственных закупок», — предложил Алик Шпекбаев.
