Уходящий год в очередной раз подтвердил приверженность к добрососедским и партнерским отношениям России и Казахстана. Однако в 2015 году возникали внешнеполитические вызовы, в частности, продолжающийся конфликт на Украине, обострение российско-турецких отношений и санкции Евросоюза, при которых партнеры по СНГ занимали нейтральную позицию. Между тем, Москва может потребовать изменить многовекторность. Центр деловой информации Kapital.kz побеседовал с научным сотрудником Уральского центра РИСИ (Екатеринбург) к.ю.н. Максимом Лихачевым о казахстанско-российских отношениях и некоторых итогах работы Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Максим Александрович, подводя итоги уходящего года, могли бы вы оценить, как развивались казахстанско-российские отношения в уходящем году?
В 2015 году казахстанско-российские отношения продолжили прежний вектор развития стратегического партнерства и полного добрососедства. Официальные встречи президентов стран сохраняют абсолютное лидерство по числу интенсивности двусторонних контактов на высшем уровне.
По открытой информации, за 2015 год состоялось 7 двусторонних встреч Нурсултана Назарбаева и Владимира Путина, в перерывах между которыми связь лидеров обеспечивалась путем регулярных телефонных разговоров (всего 8 в течение года). Кроме указанных форматов, главы государств непосредственно контактируют на полях многочисленных международных саммитов, в числе которых заседания Высшего Евразийского экономического союза, Совета коллективной безопасности ОДКБ, Совета глав государств-участников СНГ, Совета глав государств-членов ШОС, а также Форума межрегионального сотрудничества, прошедшего в этот, двенадцатый раз в Сочи в сентябре 2015 г.
Постоянство личных контактов на высшем уровне – лишнее подтверждение приоритетного значения сотрудничества России и Казахстана.
Принимая во внимание разнообразие российско-казахстанской повестки, в числе ключевых вопросов двусторонних отношений – расширение экономической кооперации в рамках евразийской интеграции и обсуждение внешнеполитических проблем (мирное урегулирование ситуации в Донбассе, сирийская ситуация, российско-турецкий конфликт). По первому блоку Казахстан остается ключевым игроком на евразийском пространстве, без которого сегодня немыслимо будущее ЕАЭС. К тому же российско-казахстанская взаимная торговля, наряду с российско-белорусским направлением – доминанта экономической интеграции. Так, по данным ЕЭК, за первое полугодие 2015 г. товарооборот России с Казахстаном достиг 7,7 млрд долларов, с Беларусью – 12,8 млрд долларов, что составило от общесоюзных показателей 36% и 60% соответственно (в сумме 96%).
По внешнеполитической линии Казахстан и лично Нурсултан Назарбаев неоднократно демонстрировали готовность оказать посредничество по спорным ситуациям, связанным с Украиной, Сирией, Турцией. Сдержанно нейтральная позиция казахстанского руководства по острым вопросам международной повестки, конечно, не всегда отвечала ожиданиям российской стороны, претендующей на прямую поддержку Акорды. Однако декларируемая Астаной многовекторность как основа внешнеполитического курса при ее ориентации на стратегическое партнерство с Россией и на углубление евразийской интеграции в общем соответствует геополитической стратегии Москвы.
Какие были наиболее значимые политические события в отношениях двух стран в 2015 году?
Учитывая перманентный и оперативный характер контактов глав государств, в официальной политической повестке отсутствуют спорные вопросы и разногласия. В числе значимых факторов, оказывающих влияние на политические отношения двух стран – внешние события, связанные с обострением противостояния России и Запада, российско-турецким конфликтом, мирным урегулированием на Украине, борьбой с международным терроризмом. В этом Москва рассчитывает на прямую поддержку российской линии от Астаны, которая, как показал недавний опыт, не готова определенно встать на российскую сторону. Казахстан заинтересован также в сохранении дружественных отношений с Западом, развитии с ним сотрудничества в инвестиционной и технологической сферах при приверженности евразийскому вектору.
В этом смысле в числе значимых событий такого плана – сдержанно-нейтральная реакция Казахстана на сбитый Турцией Су-24 в конце ноября 2015 г.
Осложнение отношений России и Запада, связанные с этим событием (продление экономических санкций), а также российско-турецкий военно-воздушный инцидент и последовавшая за ним деградация отношений Москвы и Анкары – вызов казахстанской многовекторности, существенно осложняющий сохранение баланса во внешней политике Казахстана, который все чаще встает перед выбором между различными геополитическими полюсами.
Важным с точки зрения развития двусторонних отношений стало начало функционирования Евразийского экономического союза с 1 января 2015 г., обозначившее новый этап интеграционного взаимодействия России и Казахстана – крупнейших экономики Союза. Завершение вступления Казахстана в ВТО на условиях, несколько отличающихся от согласованных параметров ЕАЭС (по таможенным тарифам) в перспективе составит проверку на прочность и гибкость отношений партнеров по экономической интеграции.
Переизбрание в апреле 2015 г. Нурсултана Назарбаева президентом Республики Казахстан также внесло значимую лепту в обеспечение стабильности российско-казахстанских отношений, преемственности прежнему курсу.
Кстати, говоря о ЕАЭС, 1 января ему исполнится год существования. Что, по вашему мнению, было сделано для интеграции и чего сделать пока не удалось?
Евразийский экономический союз функционирует всего год. Даже учитывая то, что тесная интеграция берет свое начало с 2010 г. (учреждение Таможенного союза), в исторической перспективе прошло слишком мало времени для подведения даже промежуточных итогов. В этом состоит главная проблема и экспертного сообщества, и общественности, и власти – поспешное ожидание интеграционного эффекта за столь короткий промежуток времени.
В настоящее время продолжается процесс интеграционного строительства. Ход его создания и интенсивность свидетельствуют о текущем поиске каждым членом Союза собственной страновой стратегии, виденья своего места и роли в интеграционном образовании. К тому же неблагоприятная внешняя конъюнктура значительно осложняет выполнение этой задачи. В таких условиях даже вступление Казахстана в ВТО выступает в качестве дополнительного фактора давления на республиканскую экономику, в полной мере не адаптировавшуюся к интеграционным процессам.
Хотя о формировании зрелой, прагматически выверенной позиции каждого члена ЕАЭС говорить еще рано, постепенно выкристаллизовываются их собственные интересы, которые они готовы отстаивать. Продолжающиеся дебаты по проекту Таможенного кодекса ЕАЭС – яркое тому подтверждение.
Положительно оценить можно некоторую «стихийную» гармонизацию денежно-кредитной политики в рамках Союза. Речь идет в первую очередь о переходе к плавающему курсу национальных валют, приоритете таргетирования инфляции, зачистке банковского сектора от неэффективных элементов (например, в России и Казахстане).
В то же время сохраняется проблема негласного протекционизма со стороны членов Союза в отношении собственного бизнеса путем применения нетарифных мер регулирования. К сожалению, пока наш бизнес не готов к прямой конкуренции даже в рамках ЕАЭС.
В числе проблем интеграции также фактическое отсутствие единого экономического пространства, рассогласованность экономической стратегии стран, долларизация национальных экономик, сырьевая зависимость хозяйства (Россия, Казахстан), технологическая отсталость, низкое инвестиционное сотрудничество, дисбалансы взаимной торговли, когда союзный товарооборот практически полностью исчерпывается российско-казахстанским и российско-белорусским направлениями.
Некоторые наши экономисты и политологи считают, что ЕАЭС – это возможность к возвращению СССР. Так ли это, по вашему мнению?
Нет. Ни о каком «СССР 2.0» и речи идти не может. Прежняя экономическая модель, основанная на иждивенчестве одних за счет донорства других, в нынешних реалиях бесперспективна. Евразийский экономической союз должен стать формой интеграции, основанной на прагматически выстраиваемом взаимовыгодном сотрудничестве при справедливой конкурентной борьбе хозяйствующих субъектов.
На данном этапе политическая интеграция не представляет интереса для России и уж тем более не найдет понимания у независимых государств-членов ЕАЭС. Россия заинтересована в исключительно экономической интеграции, обеспечивающей взаимное расширение товарных рынков, рост товарооборота, диверсификацию национальных экономик, их дедолларизацию и технологическое развитие. Некоторые институты политического взаимодействия, создания которых не стоит опасаться защитникам местного суверенитета, должны носить второстепенный характер и подчиняться коренной задаче экономической интеграции.
Как в целом развивались отношения между странами-участницами ЕАЭС в этом году, и как они будут развиваться в следующем?
2015 г. ознаменовался не только началом функционирования Евразийского союза, но и расширением круга участников интеграционного процесса за счет вступления Армении и Кыргызстана. Последнее, несмотря на свое положительное значение в перспективе, несет дополнительные риски для формирующегося интеграционного образования.
Процесс «притирки» сторон набирает обороты: в нынешних условиях не стоит ожидать легкого принятия решений. Постепенное заявление участниками интеграции собственных интересов, прагматический подход в их отстаивании значительно осложнит в дальнейшем процесс достижения компромисса партнеров по ЕАЭС.
В то же время неблагоприятная внешняя экономическая среда существенно повышает актуальность интеграционных начинаний и совместных действий в условиях борьбы с кризисом. В 2016 году эти тенденции только усилятся.
О единой валюте в рамках ЕАЭС. В середине декабря президент РК Нурсултан Назарбаев сказал, что вопрос о введении единой валюты в ЕАЭС в настоящее время не обсуждается. Как вы считаете, если она и будет, то когда?
На современном этапе экономической интеграции введение единой валюты было бы преждевременной мерой. Члены ЕАЭС пока не готовы к таким кардинальным преобразованиям.
К числу необходимых для введения единой валюты, но отсутствующих сегодня условий относятся: формирование подлинно единого экономического пространства, предполагающего свободное перемещение товаров, услуг, капитала и рабочей силы (с допустимым изъятиями) и согласованной экономической политики, гармонизация денежно-валютной политики, формирование единого финансового рынка со значимым хотя бы в региональном масштабе операционным центром. Не меньшее значение имеет искоренение национально-суверенных предрассудков, состоящих в паническом страхе перед «политизацией» экономического союза и утратой «экономического суверенитета», упразднением нацвалюты как ее инструмента.
Таким образом, формирование единой денежной единицы ЕАЭС возможно не ранее 2025 г., когда планируется начало функционирования общего рынка по большинству направлений экономической жизни (в соответствии с Договором о ЕАЭС).
Вернемся к отношениям внутри СНГ: сказывались ли в целом конфликты и недопонимания России с другими странами (США, Турция, Украина, Европа) на отношениях внутри Содружества?
Прямым образом конфронтация России и Запада, в том числе в связи с украинским вопросом, на отношения между Москвой и странами-членами СНГ не оказало существенного влияния. Большинство государств СНГ, в том числе и Казахстан, воздерживаются от открытых и однозначно пророссийских оценок в спорных ситуациях, заняв нейтральное положение. В свою очередь российская сторона избегает прямого давления на партнеров в рамках Содружества, отстаивая позицию, согласно которой каждое государство вольно самостоятельно определять свои внешнеполитические приоритеты. При этом Москва традиционно отказывается от поставки категорической альтернативы перед соседними странами в смысле «с нами либо с Западом».
В то же время косвенно санкционное противостояние России и Запада сказалось на экономическом положении ее партнеров, в первую очередь по евразийской интеграции. Рост товарного дефицита на фоне ограничения импорта усилил инфляционное давление на других членов ЕАЭС. Например, до санкций значительная часть продуктов из Европы импортировалась в Казахстан через российскую территорию. Ограничения по транзиту товаров через РФ ввиду обоснованных опасений незаконного ввоза на российский рынок запрещенной продукции привели к росту логистических издержек казахстанских импортеров, вынужденных увеличить транспортное плечо. Последнее привело к росту цен внутри республики.
Молчаливо-нейтральная реакция партнеров России (в особенности по ЕАЭС и ОДКБ) относительно политических противоречий между Москвой и другими государствами (США, ЕС, Украиной, Турцией), по меньшей мере, противоречит российским ожиданиям. В перспективе в обмен на углубление интеграции с Россией, военно-политические и экономические преференции от РФ Москва будет рассчитывать на более определенную позицию ее партнеров. В нынешних условиях поле для маневра в рамках декларируемой многовекторности становится все ӯже.
Ожидаете ли вы изменений в российско-казахстанских отношениях в следующем году? Не скажется ли экономический кризис и санкции на РФ на политических отношениях стран СНГ?
Мы не ожидаем значительных изменений в российско-казахстанских отношениях. Приверженность прежнему курсу на развитие стратегического партнерства РК и РФ и на углубление евразийской интеграции во многом зависит от сохранения действующей в Астане власти. Сомнений в стабильности последней нет.
Однако отрицательные экономические тенденции, усиленные санкционным противостоянием России и Запада – дополнительный фактор проверки на прочность двусторонних отношений. Здесь Москва ожидает от Астаны более определенной позиции и прямой поддержки российских международных инициатив. В этом смысле пространство для маневра Казахстана в рамках декларируемой внешнеполитической многовекторности существенно сужается.
