Очевидно, что стабильные экономические условия и такие решительные шаги, как списание части существующего долга (или запрет на выдачу ссуды некредитоспособным гражданам) в целом могут продлить кредитный цикл. Но как бы там ни было, в связи с оценкой Moody's возникает ряд вопросов.
Во-первых, насколько уязвим казахстанский банковский сектор к внешним и внутренним рискам? Во-вторых, может ли казахстанская банковская система наступить на старые грабли или все же ее ожидают новые? Ведь согласно известному выражению Уинстона Черчилля, «генералы всегда готовятся к прошлой войне», а финансисты, по всей видимости, всегда готовятся к прошедшим кризисам. Будут ли они готовы к новым катализаторам предстоящего кризиса?
Итак, по оценкам Moody's, казахстанским властям потребуется принятие дополнительных мер для предотвращения банковского кризиса. Опасение агентства связано с качеством активов, подверженных влиянию рисков розничного кредитования. Согласно аналитическим отчетам агентства, розничные кредиты в Казахстане снова растут быстрыми темпами, что повышает риск повторения кризиса 2014-2015 годов. Кроме того, в сообщении агентства сказано, что отношение общего объема розничных кредитов (без учета ипотеки) к общему номинальному доходу домашних хозяйств к середине 2020 года превысит докризисный максимум в 2,4 раза (уровень 2013 года). Оценка Moody's сводится к тому, что без мер регулирования по ограничению роста кредитов решить данную проблему не представляется возможным.
Первой принимает удар…
Скорое приближение нового мирового кризиса предсказывалось экспертами еще с конца прошлого года. К слову, в следующем 2020 году исполнится 12 лет с момента последнего глобального кризиса.
Одним из индикаторов, подтверждающих подобные выводы, стала инверсия доходности государственных ценных бумаг США. Речь в данном случае идет о превышении доходности краткосрочных облигаций. Нормальная ситуация характеризовалось бы тем, что более «длинные» бумаги были бы дорогими. Сейчас же наблюдается прямо противоположная ситуация. Следовательно, инверсия дает знак, что инвесторы ожидают проблем.
Исторически это всегда было сигналом для наступления кризиса. Можно к этому еще прибавить торговую войну между США и Китаем, рост плохих активов и замедление экономики КНР. И наконец, ко всему этому добавляется эффект ожиданий, когда практически все сохраняют уверенность, что кризис можно только сдвинуть, но не избежать. Это не что иное, как своего рода «самосбывающийся прогноз».
Обычно среди всех сегментов экономики финансовая система страны одной из первых принимает удар. Очевидно, что в случае внешнего шока казахстанской рынок уже должен будет реагировать кардинально иным образом.
При исполнении самого худшего прогноза страны ждет классический сценарий развития событий. Все начинается с того, что институциональные инвесторы начинают избавляться от государственных бумаг. Вслед за этим начинается падение фондовых индексов, а национальные валюты подпадают под серьезное давление.
За все кризисные и посткризисные годы можно было успеть убедиться в том, что даже если источник мировой турбулентности находился на американском рынке, инвесторы гарантированно выходили с «развивающихся рынков». Более всего под категорию стран, испытывающих самые большие потери, подпадали развивающиеся экономики России, Турции, Бразилии, Мексики и Индонезии.
Неприемлют такого сценария также и казахстанские банки. В первую очередь, по той простой причине, что существенные вложения находятся именно в ценных бумагах. Согласно официальным данным НБ РК, количество действующих выпусков облигаций на конец 2018 года составило 411 с суммарной номинальной стоимостью 13,8 трлн тенге.
Некоторые опасения сохраняются и по ключевой ставке. Вполне может реализоваться сценарий с ее одновременным резким взлетом в ответ на повышение риска ослабления национальной валюты.
Других серьезных последствий для банковской системы не должно последовать. Правда может быть и такое, что на протяжении нескольких месяцев банковская система будет жить в «режиме заморозки», но затем быстрыми темпами вернется в прежнюю колею.
В годы кризиса (в 2008-2009 годах) за счет оперативных мер по внедрению инструментов поддержания ликвидности Нацбанк и Центробанки многих стран мира смогли купировать эти риск.
Уже в посткризисный период (в 2014-2015 годах), несмотря на жуткие прогнозы и даже слухи о падении мировых банков, ничего апокалиптического не случилось. Хотя тогда же система и правительства понесли потери, пусть даже сравнительно несущественные. По данным Fitch Ratings, с начала 2017 года Правительство РК потратило около $14 млрд, взяв на себя безнадежные долги. Напомним, что Правительство Казахстана в целом за последние 10 лет потратило около $26 млрд на стабилизацию банковского сектора.
Как быть, когда нет доверия?
Вопрос о возможности проявления «кризиса доверия» на банковском рынке и паники вкладчиков остается открытым. Так, нельзя не отметить, что в посткризисный период в ряде регионов вкладчики массово забирали свои вклады. Причем это случалось несмотря на то, что депозиты подпадали в лимит системы страхования вкладов. Здесь как раз демонстрируется низкое доверие как к отдельным банкам, так и всей банковской системе.
Одним из действенных методов недопущения подобного развития событий обычно выступает чистка банковского сектора, она может принести результат в виде отсутствия среди крупнейших банков так называемых «зомби». Заметим, что казахстанский финрегулятор уже успел провести чистку в банковском секторе страны. Так, из 32 банков, работавших на начало 2018 года, к концу на рынке остались всего 28.
Как показывает опыт, практика чистки банковского сектора в целом приносит свои плоды. Безусловно, всегда можно найти несколько проблемных банков, но масштаб необходимых санаций уже точно не будет таким драматичным, как это было без чистки.
В целом нужно отметить, что, хотя зависимость банков от вкладов населения значительна, но даже неблагоприятное развитие событий «вкладчики-физлица» не может нести серьезной угрозы банкам. Согласно данным НБ РК, кредиты физическим лицам составили в долевом отношении 36,3% кредитного портфеля и увеличились за 2018 год на 17,2%. Скорее, болезненным ударом станет еще и бегство юридических лиц.
Тем не менее банки в основной своей массе не становятся жертвами рыночных рисков. Бегство вкладчиков, валютные или фондовые риски, ухудшение платежной дисциплины заемщиков из-за просадки экономики не являются приговором для банков. Самый большой повод для краха банков связан с акционерным риском.
Так, собственники банков часто слишком увлекаются финансированием рискованных проектов, например, в строительстве и девелопменте. Эти сегменты имеют большую рыночную просрочку. К ним могут добавиться «собственные» проекты, которые не проходят реальную процедуру оценки рисков. Но, к большому счастью, история все же чему-то учит. После усиления контроля сейчас на рынке такие эксцессы повторяются крайне редко.
То, о чем предупреждают
Проблемы розничного кредитования, закредитованности населения, плохих долгов являются предметом бурных дискуссий среди представителей министерств, банков и аналитиков. Здесь как раз и кроется главный вызов сектору, о котором говорят оценки Moody's.
На фоне снижающихся реальных располагаемых доходов населения это звонок для действий, однако нет повода для сомнений, что банковская система успешно преодолеет и этот барьер.
К большому сожалению, заемщики хотя бы один раз, но имели опыт задержки обслуживания платежей по кредитам. То есть большая часть таких инцидентов связана с элементарной просрочкой на несколько дней. Такие заемщики в итоге обслуживают свой кредит.
Важно отметить, что за всю историю банковского рынка потребительское кредитование не воспринималось в качестве системной угрозы. Займы, по которым имеется просроченная задолженность по основному долгу и (или) начисленному вознаграждению свыше 90 дней, составили 1 трлн тенге. Это всего 7,4% от совокупного кредитного портфеля банков. Такой уровень просрочки можно объяснить как ростом объемов выдачи потребительских кредитов, так и ускоренным ипотечным всплеском. При этом пока еще крайне низок уровень «плохих кредитов», на фоне чего просрочка просто-напросто «размывается». Безусловно, риски розничного кредитования могут быть опасны для отдельных банков, но не для всего банковского рынка.
Вообще, потребительское кредитование никогда не становится угрозой для системы до тех пор, пока не утрачивает платежеспособность вследствие роста проблемных активов. Считается, что запрет на предоставление займов гражданам с доходом ниже прожиточного минимума, в том числе для заемщиков с большой долговой нагрузкой может существенно снизить данные риски в стране.
И в заключение, в 2018 году кредитный портфель к ВВП Казахстана составлял около 21% (в 2007 году он был на отметке в 56%). Не исключено, что если токсичные активы будут уменьшаться, то показатель еще снизится до 16-18%. Для сравнения: доля кредитов в ВВП в США составляет 186%, в Китае – 161%, в России – 76%, в среднем по странам ОЭСР – 141%.
Арсен Малтабаров, магистр социальных знаний (мировая экономика)
