После перехода к режиму свободного плавания тенге конец февраля и март часто оказываются одной из «контрольных отметок» для валютного рынка, по которой можно делать первые выводы о том, будет ли движение пары тенге – доллар происходить в логике определенных сезонных циклов. Укрепление тенге в этот период происходило всякий раз, начиная с 2016 года. Обычно это объяснялось, помимо удачной конъюнктуры, связанной с ценами на нефть и курсом рубля, влиянием налогового периода в конце февраля, на который приходятся крупные выплаты и соответственно конвертация экспортной выручки в тенге, при том, что цены на нефть росли в четвертых кварталах 2016 и 2017 годов.
Так или иначе, в 2016 году, несмотря на активные покупки долларов Нацбанком, курс укрепился с 361,42 тенге за доллар на начало февраля до 348,40 на конец месяца и 343,56 на конец марта. В 2017 году укрепление за февраль произошло с уровня в 323,6 до 312,77 тенге, а в 2018-м значительная часть движения тенге в начале года пришлась на январь, и суммарно он подорожал по отношению к доллару с 333,08 до 318,25. В прошлом году это движение и относительно высокие ставки по тенговым инструментам сделали привлекательными ноты Нацбанка для нерезидентов, которые выходили из них уже на других курсовых уровнях после ослабления тенге, под влиянием происходящего с рублем с апреля по август.
За считанные дни до окончания февральского налогового периода тренд на укрепление выглядит гораздо менее слабовыраженным. С первого по двадцать пятое февраля оно состоялось лишь с уровня в 381,43 до 376,23 тенге за доллар на не очень высоких объемах биржевого валютного рынка (26 февраля на утренней биржевой сессии тенге ослабел до уровня в 378,28,на фоне существенного снижения цен на нефть). Возможно, столь вялая динамика – отражение фундаментального курсового равновесия на новых уровнях. Известный экономист, автор книги «Экономика Казахстана: мифы и реальность» Айдархан Кусаинов считает, что к прошлогодним курсовым цифрам возможно следует прибавить 15-20 тенге. В разгар прошлогодней волатильности на валютном рынке он приводил аргументацию и подробные цифровые выкладки, согласно которым в движениях пары тенге – доллар отмечается сезонная цикличность: укрепление тенге в начале года, затем ослабление в периоды наиболее высокого спроса на доллары в конце лета и начале осени и возвращение к прежним уровням в конце года. Даже то, что происходило на валютном рынке в прошлом году, сложно считать аномалией, поскольку на отсутствие коррекции тенге до прогнозируемых возможных уровней в 350-360 тенге повлияло существенное ноябрьское снижение цен на нефть. Случившееся в сентябре и октябре прошлого года ослабление тенге было во многом следствием эмоциональной переоценки происходящего с рублем и оттока капиталов развивающихся рынков.
При этом определенная цикличность сценариев 2017 и 2018 годов подчеркивалась тем, что Нацбанку пришлось осуществлять интервенции в виде продажи долларов в октябре позапрошлого года (тогда $380 млн смогли повлиять на перелом настроений на валютном рынке) и в сентябре прошлого года, когда интервенции в виде нетто-продаж $520 млн лишь несколько снизили волатильность в последовавшие за сентябрем месяцы.
Главные риски связаны с рублем?
Практически нулевое укрепление тенге налицо в условиях, когда присутствует почти весь набор фундаментальных факторов, способных сыграть в его пользу. Цены на нефть восстановились до уровня 65 долларов и выше, баланс текущего счета по итогам прошлого года, по предварительным оценкам, оказался профицитным впервые с 2014 года, и даже намерения, связанные с ужесточением денежно-кредитной политики ФРС, выглядят значительно менее тревожно, чем в декабре. Согласно последним опубликованным комментариям членов комитета американского регулятора, «системе не следует в этом году сокращать свой баланс, который уменьшился с 2017 года с $4,2 трлн до 3,9 трлн в результате продажи госбумаг и ипотечных облигаций, а также стоит проявлять терпение в том, что касается повышения базовой ставки». Единственным возможным объяснением не случившегося февральского укрепления является динамика российского рубля, который существенно ослабевал в феврале под влиянием информации о новом санкционном пакете и затем лишь частично восстановился к доллару до уровня в 65,5 рублей. Большая корреляция к рублю, чем к нефти восходит к апрелю прошлого года, когда реакция на одну из порций санкций на российском рынке оказалось панической. При этом эксперты расходятся в точках зрения относительно того, является ли привязка негласным выбором Нацбанка, либо ориентиром, который рынок выбирает самостоятельно.В январе рубль укреплялся по отношению к доллару в отличие от тенге, в то время как масштаб прошлогоднего ослабления варьировался все же довольно существенно – рубль ослабел на 20%, а тенге – на 15%.
После апрельских событий прошлого года руководитель Halyk Finance Мурат Темирханов высказывал точку зрения, что Нацбанку следовало вмешаться в ситуацию и способствовать «отвязыванию от рубля». По оценкам аналитиков Halyk Finance, это не ухудшило бы существенно показатели внешней торговли, поскольку основным эффектом тесной корреляции скорей выглядит то, что российский импорт не замещает импорт из других стран.
Бюджет реалистичен при более слабом тенге
В прогнозах начала года, еще до последних кардинальных политических и кадровых изменений, казахстанские инвестбанки говорили о существовании возможности ослабления тенге, просто на основе бюджетных параметров.
Аналитики «Казкоммерц Секьюритиз», исходя из прогнозной среднегодовой цены на нефть в 60 долларов, заложенной в бюджете и сценариях Нацбанка, а также запланированного роста налоговых поступлений, отмечали: «Нам остается не совсем понятным, как при снижении расчетной цены на нефть на 21% (с 25 тыс. до 20 тыс. 350 тенге за баррель) экономика сможет увеличить корпоративный подоходный налог на 16%, НДС на 25% и таможенные платежи на 15%. Мы предполагаем, что для реализации этой цели нужен более слабый тенге».
Аналитик Halyk Finance Асан Курманбеков в своем февральском обзоре, посвященном новой бюджетной политике, во многом основанной на слабом тенге, напоминал: «Более чем двукратное обесценение тенге в течение последних нескольких лет является компенсаторным механизмом для упавших цен на нефть, благодаря чему доходы консолидированного бюджета почти восстановились до докризисных уровней, когда нефть стоила более ста долларов за баррель. В то же время это означает, что бремя восполнения выпавших доходов бюджета в конечном итоге переложено на частный сектор и население, что подтверждается ростом экономики при взлете плохих кредитов и падении реальных зарплат населения».
Вместе с тем аналитики Halyk Finance в своем прогнозе развития экономики и банковского сектора в 2019 году указывали на то, что в 2018 году курс национальной валюты к доллару обесценился с 318 до 384 тенге, при этом курс тенге к российскому рублю сохранялся на уровне 5,5-5,6. Они считали, что «Национальный банк и в 2019 году будет следовать своей негласной политике «слабого» тенге к российской валюте, которая, в свою очередь, будет очень чутко реагировать на дальнейшее расширение антироссийских санкций, а также на целенаправленное ослабление российского рубля со стороны денежных властей Российской Федерации в рамках бюджетного правила». Эксперты Halyk Finance при менее консервативных допущениях относительно цены на нефть по сравнению с уровнем, заложенным в бюджете и оценках Нацбанка, считают, что при среднегодовой стоимости Brent на уровне 68 долларов за баррель и среднегодовом курсе российского рубля к доллару на уровне 67 рублей курс национальной валюты сложится на уровне 375 тенге за доллар в среднем за год.
Влияние нового правительства на курс
Пока крайне сложно оценивать то, насколько более выраженной может быть политика слабого тенге в результате смены правительства и руководства Нацбанка. Одним из главных приоритетов, называемых в процессе формирования нового правительства, было более эффективное решение социальных проблем, в том числе с помощью вливаний из бюджета и Нацфонда, а одним из основных недочетов предыдущего правительства и Нацбанка то, что «им не удалось создать эффективные инструменты и стимулы» для качественного экономического роста в несырьевых секторах. Очевидно, пока гораздо больше предпосылок к тому, что произошедшие изменения будут направлены на увеличение доли социальных расходов, стимулирование кредитования реального сектора и ответственность Нацбанка не только за стабильность цен, но и экономический рост. Вероятность ужесточения денежно-кредитной политики и повышения ставок по тенговым инструментам при отсутствии каких-либо серьезных внешнеэкономических шоков не слишком велика.
Между тем, при принятии предыдущего решения о сохранении базовой ставки на нынешнем уровне Нацбанк делал оговорку именно о возможности ужесточения и повышения ставки на ближайшем заседании, связывая это, правда, не с ситуацией в паре рубль – доллар, а с возможной волатильностью на рынке нефти. Однако в феврале не было особых предпосылок для этого.
Участники репрезентативного февральского опроса Ассоциации финансистов Казахстана, также происходившего до смены правительства, улучшили свои краткосрочные ожидания относительно курса тенге – доллар. Консенсус находится на уровне в 375 тенге против 378 месяц назад. Ожидания относительно изменений курса на 12 ближайших месяцев исходили из умеренного ослабления до уровня в 389 тенге. Участники опроса АФК также оценивали курс тенге – рубль в 12-месячной перспективе на уровне в 5,7 тенге, что означало бы практически сохранение нынешнего соотношения и отсутствие более медленного ослабления тенге к доллару, чем в паре рубль – доллар.
