Подготовка к появлению Международного финансового центра в Астане входит в финальную стадию. В частности, близки к материализации планы размещения во втором полугодии акций национальных компаний. Причем с большей долей вероятности в качестве кандидатов на выход на новую площадку называются «Казатомпром», «Эйр Астана» и «Казахтелеком» со своим новым размещением. МФЦА также, очевидно, удалось создать свой арбитраж, который будет действовать по принципам британского права, и привлечь лондонских арбитров, безусловно выполняющих роль гарантов для инвесторов-нерезидентов. Какой-либо уверенности в том, что новый центр приведет к прорыву в плане глобализации инвесторской базы для казахстанских ценных бумаг, однако, по-прежнему нет. Довольно любопытным выглядит сопоставление плюсов и минусов возникающего центра с так и не состоявшимся РФЦА.
Революции сверху
Оба проекта объединяет то, что они во многом — попытки создания новых площадок сверху, при более или менее явном скепсисе казахстанского рынка, который выступает если не оппонентом, то балластом. Есть политическая воля, при этом на сей раз более сконцентрированная, позволяющая вывести компании на IPO и преодолеть все сопротивление, связанное с принятием особого правового статуса в радикальном варианте.
С объективными предпосылками, главными из которых выглядят аппетит к рискам финансового сектора и возможность появления новых эмитентов за пределами квазигосов, ситуация обстоит, похоже, значительно хуже.
Если принять за точку отсчета для проведения параллелей с РФЦА 2006 год (поскольку начиная с 2007 проект медленно сворачивался, — ред.), то объективные факторы для рождения финансового центра были достаточно очевидны. 2006 год — время успешных IPO казахстанских эмитентов из разных секторов на Лондонской фондовой бирже. В том году произошли размещения «Казахмыса», РД КМГ, «Казкоммерцбанка», и под занавес года — «Народного банка». Стоимость активов была оценена весьма высоко.
«Народный банк» в тот момент разместил свои бумаги под 6,1 их номинальной стоимости. Капитализация банка в ходе размещения была оценена в $3,9 млрд, однако после крайне краткосрочного периода торгов на вторичном рынке возросла до $5 млрд.
Значительно более крупный в тот момент «Казкоммерцбанк» был оценен месяцем ранее в $5,3 млрд. Одновременно с этими размещениями в РФЦА зарегистрировался первый участник, которым оказался не кто-либо из грандов финансового рынка, а довольно рядовая компания «Алматы Инвестмент Менеджмент».
Казахстанская финансовая система, как казалось в 2006 году, значительно институционально опережала все остальные системы постсоветского банковского пространства. Два казахстанских банка на тот момент стали крупнейшими частными банками в СНГ, в основном за счет доступа к внешним заимствованиям, и одним из пунктов стратегии БТА стало завоевание определенной доли на российском кредитном рынке.
РФЦА позиционировался в тот момент именно как Евразийский финансовый центр, планировавший предложить значительно более дешевые и длинные деньги для потенциальных заемщиков из Центральной Азии и азиатской части России. Одним из конкурентных преимуществ считалось наличие институциональных инвесторов в лице частных ЕНПФ, испытывавших недостаток инвестиционных инструментов и активно бравших на себя риски, связанные с инвестированием в бумаги казахстанских эмитентов второго эшелона.
При этом за счет средств пенсионных фондов начинали осуществляться небольшие инфраструктурные проекты, которые впоследствии оказались не совсем окупаемыми. 2006 год — период высокой кредитной активности. Кредитный портфель банков возрос за год с 3,62 трлн тенге до 5,691 трлн, что означало 85-процентный рост. У банков в тот момент не было больших избыточных запасов тенговой ликвидности, инвестируемой в инструменты денежного рынка. Суверенные рейтинги и рейтинги финансовых институтов находились в стадии роста.
Без сильных предпосылок
Сейчас одной из наиболее явных предпосылок для успеха МФЦА, связанных с показателями финансового сектора, выглядит, пожалуй, рост казахстанского индекса акций, второй год подряд попадающего в тройку самых быстрорастущих индексов развивающихся рынков. Но этот рост отчасти носит восстановительный характер после обесценения тенговых активов в 2015 году.
Успеху РФЦА во многом помешали кризис 2007—2009 годов, недостаток политической воли и энтузиазма рынка по отношению к проекту, создаваемому сверху. При этом, если бы центр начал создаваться раньше и инвесторская база успела бы сформироваться до кризиса, это могло бы иметь и негативные последствия, связанные с тем, что к невозможности рефинансировать внешние долги банков могло добавиться и бегство иностранных портфельных инвесторов с фондового рынка, увеличивающее давление на резервы страны.
То, как сложится судьба астанинского финцентра, интересно во многом как раз потому, что зависит от ответа на вопрос, могут ли политическая воля, желание вывести полномасштабно на фондовый рынок бумаги квазигосударственного сектора, опыт и качество управления и едва ли не единственное институциональное преимущество, связанное с введением плавающего курса тенге, компенсировать отсутствие сильных предпосылок, которые существовали при предыдущей попытке.
Скепсис внутреннего рынка во многом связан с тем, что реформы, связанные с центрами, означали появление лишь частичных дополнительных гарантий для внутренних инвесторов.
При этом возникновение какой-то инвестиционной витрины может при определенных обстоятельствах и притормаживать регуляторные изменения на внутреннем рынке, поскольку будет впечатление, что рынки начали работать и так.
