За счет внедрения маркировки товаров на рынке ЕАЭС планировалось усилить контроль над оборотом товаров и минимизировать «серый» оборот на этом рынке. Потребители же, по мнению законодателей, получат гарантию того, что они покупают легальный товар. К тому же маркировка должна способствовать оцифровке товарных потоков. В итоге движение продукции можно будет отслеживать. Между тем, как отмечают игроки рынка, не все так однозначно, как может показаться. Они утверждают, что стоимость оборудования для маркировки продукции может исчисляться миллионами. По их словам, для малого бизнеса такие затраты – непосильная ноша. Корреспондент «Капитал.kz» побеседовал с исполнительными директорами Ассоциации безалкогольных напитков и соков Алией Мамытбаевой, Ассоциации прямых продаж Казахстана Анастасией Калашниковой, Союза независимого автобизнеса Казахстана Тимуром Жаркеновым, чтобы узнать, какие проблемы могут возникнуть при введении маркировки товаров.
– Что же такое маркировка?
Тимур Жаркенов: Маркировка контрольно-идентификационными знаками представляет собой нанесение на каждую единицу товара уникального кода, сгенерированного какой-то частной компанией (сейчас так в России). Производитель или импортер оплачивает генерацию данного кода и его нанесение, причем для каждой единицы товара коды придется покупать.
– Изначально маркировке подвергались только шубы и алкогольная продукция. Какие изделия вскоре также будут маркироваться?
Анастасия Калашникова: В Казахстане проводятся пилотные проекты по маркировке шуб, табачных изделий и алкогольной продукции.
Инициатором внедрения маркировки была Россия, там ставят перед собой грандиозные задачи, планируют до 2024 года маркировать все товары. Но пока даже пилотные проекты испытывают технические сложности: это и несчитываемость кодов, то есть высокий процент брака, и несоответствие маркировки уже имеющимся мировым стандартам, отсутствие согласованности между странами ЕАЭС о механизмах криптографии, которые они собираются использовать. В Казахстане идет активное формирование нормативно-правовой базы для данного проекта.
Тимур Жаркенов: В дорожной карте, которая была представлена к рассмотрению, предполагалось маркировать обувь, сельскохозяйственную продукцию, безалкогольные напитки и другую продукцию. То есть наблюдается явная тенденция к расширению этого перечня товаров. Учитывая, что взаимодействие госорганов с предпринимателями достаточно слабое, у нас есть опасения, что государство будет «подключить» к маркировке товары без ведома бизнеса. Отмечу, что, по нашей информации, никто из предпринимателей РК не против внедрения маркировки там, где она действительно полезна, вопрос заключается в том, каким будет механизм реализации этой инициативы. Пока непонятно, как будет определяться та продукция, которая будет подлежать маркировке.
Алия Мамытбаева: Изначально в странах ЕврАзЭС (Беларусь, Россия, Казахстан) обязательная маркировка вводилась на отдельные группы товаров, в частности, на шубы с высокой стоимостью за единицу продукции, и здесь это было оправданно для государства, производителя и потребителя. Основной мотив этой инициативы – защита от контрафактной и нелегальной продукции, которая очень характерна для этого товара. Однако в 2019 году в России была введена обязательная маркировка на ряд товаров повседневного спроса, в том числе на пищевые продукты (сигареты, молочная продукция, обувь и др.), а к 2024 году планируется ввести тотальную маркировку для всех без исключения товаров.
Считаю, что российский подход неприемлем, каждая страна должна очень взвешенно подходить к тому, какая продукция должна подпадать под маркировку, а какая нет. Дело в том, что сплошная маркировка безалкогольных напитков совершенно не оправдана, потому что стоимость напитков по сравнению, к примеру, с шубами невысока. К тому же факт контрафакта на рынке безалкогольных напитков ничтожен и требует доказательной базы. В случае с безалкогольными напитками и соками такого анализа не проводилось, консолидированной потребности в дополнительных инструментах отслеживания движения товара сейчас нет. Исключением могут быть только отдельные напитки, в случае если у производителя есть аргументированная потребность в дополнительной защите своей продукции. Маркировка сама по себе не контролирует качество товаров. Мы сомневаемся, что маркировка приведет к снижению доли контрафакта или нелегальной продукции, так как его движение никак не связано с системой маркировки. Вопросы качества и безопасности безалкогольных напитков, так же как и всех пищевых продуктов, важные для потребителя, регламентируются санитарными и многочисленными техническими нормами. Таким образом, нагрузка в случае распространения обязательной маркировки ляжет, прежде всего, на добросовестных производителей, которые и без этой системы соблюдают нормы качества и безопасности продукции. В конечном счете, если будет перенят российский опыт, пострадают потребители, так как повысятся цены на продукты повседневного спроса.
– Для маркировки бизнесу потребуется докупить определенное оборудование. Оно дорого стоит?
Алия Мамытбаева: Для реализации процесса маркировки готовой продукции на заводах по производству соков и напитков необходимо оснастить производственные линии дополнительным оборудованием. Также потребуется пробрести программное обеспечение и закупить на склады терминалы сбора данных.
По предварительной оценке, стоимость дооснащения каждой линии составит 55 млн тенге. При наличии на заводе к примеру 6 производственных линий общая стоимость оборудования достигнет 330 млн тенге. Кроме этого, каждая марка (каждый код), по предварительным данным, будет стоить 3 тенге (при годовом объеме производства готовой продукции 50 млн штук затраты на приобретение кодов составят 150 млн тенге в год). Стоимость чернил и обслуживания дополнительного оборудования обойдется в сумму около 10 млн тенге в год. Итого общая стоимость переоснащения завода с 6 линиями составит 330 млн тенге. Переменные затраты – дополнительно 160 млн тенге в год.
По предварительным расчетам, для крупного производителя с 5 и более производственными линиями потребуется от 128,4 млн тенге до 428,4 млн тенге. Для среднего – с 1-2 производственными линиями – от 51,6 млн тенге до 171,6 млн тенге. Для небольшого производителя штучного производства (при отсутствии производственной линии) – до 10-20 тыс. единиц продукции – потребуется от 1,6 млн тенге, для дистрибьютора – от 3,7 млн тенге.
Считаем, что это значительные затраты даже для крупного бизнеса, для предприятий МСБ – неподъемные суммы. Уверена, если инициатива по внедрению маркировки затронет и отрасль по производству безалкогольных напитков, то многие предприятия МСБ уйдут с рынка. Таким образом, государство недосчитается огромных сумм по налогам, приобретет еще один класс безработных. Проиграют все стороны – производители, потребители, государство.
Анастасия Калашникова: Если МСБ уйдет с рынка, то снизится конкуренция на рынке. Это автоматически приведет и к повышению цен на товары, и росту уровня безработицы. Например, в прямых продажах обширно представлен сегмент микробизнеса – это 75-80% из 40 тыс. наших частично занятых предпринимателей, зарабатывающих до 60 тыс. тенге в месяц. Это те люди, которые только пробуют самостоятельно работать, работают менее 2 часов в день – все они при введении дополнительных ограничений и требований по покупке нового оборудования, необходимого для маркировки, вынуждены будут либо уйти в тень, либо совсем покинуть рынок.
– В каких странах маркируются безалкогольные напитки? Как внедрение системы маркировки отразилось там на МСБ?Алия Мамытбаева: Маркировка функционирует в Европейском союзе, Бразилии, Индии, Южной Корее, США, Китае, Турции. Отмечу, что система маркировка введена, прежде всего, в фарминдустрии как мера защиты от контрафактной и нелегальной продукции, где высока степень риска нанесения вреда здоровью человека. То есть в мировой практике нет тотальной маркировки, как это намечается в странах Таможенного союза. Лидером в данной сфере является Европейский союз, которым приняты соответствующие директивы, обязательные для исполнения всеми странами – участниками Союза. Подлинность лекарств гарантируется системой сквозной проверки до точки снабжения населения на уровне аптеки. Лекарства с повышенным риском фальсификации дополнительно проверяются на оптовом уровне.
– Если говорить о международных импортерах, можно ли говорить о том, что они понесут такие же затраты на покупку оборудования, как и производители соков?
Анастасия Калашникова: Да, затраты таких компаний на закупку оборудования схожи. Существенно усложняется логистика так как все производство крупных компаний разбросано по миру. Для того чтобы таким производителям импортировать свою продукцию на территорию ЕАЭС, они планируют создать промежуточные хабы, чтобы там централизованно наносить коды на упаковку. Естественно, компании задумываются о том, чтобы вводимая маркировка была унифицированной для всех стран ЕАЭС. Есть опасения, что при наличии специфической маркировки для Казахстана эти компании просто не будут заинтересованы поставлять к нам товары из-за скромных размеров нашего рынка.
Предложенная маркировка для лекарственных средств в России пока не соответствует европейской, то есть код, поставленный в России, не подойдет для реализации в Европе, и наоборот. На повторную маркировку продукции, которая зайдет на рынок ЕАЭС, потребуется дополнительный бюджет. Уникальность маркировки в стране – это нетарифная мера регулирования рынка. Казахстан же стремится к интеграции в мировую экономику.
– За каждый штрих-код бизнесу нужно будет заплатить определенную сумму…
Анастасия Калашникова: Верно, код, который будет наноситься при маркировке, нужно будет покупать. В России стоимость этого кода – 50 копеек, включая НДС. К слову, в Казахстане производители шуб приобретали маркировочный код за 400 тенге – для этого рода бизнеса это незначительная сумма.
Тимур Жаркенов: Есть еще один нюанс, который стоит учитывать, при возникновении товарного брака при производстве продукции, производитель будет нести огромные затраты на перемаркировку этого изделия. Уточню, перемаркировка потребует полную замену упаковки продукции.
Немаловажно, что при введении маркировки все торговые точки, включая мелкие, должны будут приобретать специальное оборудование для считывания кодов. Стоимость этого устройства достигает 27 тыс. тенге. Понятно, что крупный бизнес сможет позволить себе приобрести это оборудование, а для мелких компаний это будет сложно. У малого бизнеса и так достаточно затрат: на приобретение POS-терминалов, кассовых аппаратов и так далее.
– Известны ли производители техники, которая предназначена для маркировки товара?
Анастасия Калашникова: Насколько мне известно, в Казахстане нет таких производителей. Производство оборудования для маркировки уже наладили в Индии.
Тимур Жаркенов: В России уже создан единый оператор – частная компания – ООО «Центр развития прогрессивных технологий» (ЦРПТ), который будет аккумулировать всю информацию о передвижении маркированного товара, его производителях и так далее. И у нас есть опасения по степени защиты этой информации, потому что в ЦРПТ будут аккумулироваться данные о том, кто, куда и откуда завозит свой товар, по какой цене и кому продается этот товар, а это угрожает национальной безопасности Казахстана.
Кстати, в Казахстане уже открылось ТОО, аналогичное российскому оператору, – с тем же названием, как и в РФ.
Анастасия Калашникова: Думаю, что и у потребителей нет четкого понимания, для чего нужна маркировка товаров и сколько они в итоге заплатят за ее внедрение. По нашим подсчетам, если в Казахстане будет внедрена маркировка, то ценник на маркированный товар вырастет на 7-10%.
– Когда Россия планирует ввести тотальную маркировку товаров?
Анастасия Калашникова: Внедрение тотальной маркировки в РФ запланировано до 2024 года. По нашей информации, российский бизнес выступает против введения маркировки. Но, к сожалению, инициативу по маркировке серьезно форсируют.
– Представители ассоциаций обращались с письмом в правительство на имя премьер-министра?
Тимур Жаркенов: От семи отраслевых ассоциаций уже формируется общее обращение в НПП «Атамекен», и в зависимости от его результата будет ясно, как действовать в дальнейшем.
