Очередная неделя принесла новости о новом дефиците в Казахстане: после сломанных копий из-за нехватки авиакеросина, а потом и бензина, на самом высоком уровне признали наличие кризиса с розничными поставками угля. И не где-нибудь, а в Караганде и Карагандинской области, где образовались очереди за вдруг ставшим дефицитным шубаркульским углем, а также в Астане, где, оказывается, тоже ждут твердое топливо.
Как холод заморозил продажи
К сожалению, ситуация с углем резко отличается от местами похожей на нее истории с нехваткой авиатоплива и бензина. И не в лучшую сторону. Дело в том, что в случае с дефицитом авиакеросина и бензина марки АИ-92 правительству и ответственным лицам удалось по крайней мере четко и обстоятельно объяснить, почему сложилась такая ситуация. Так, мы узнали о достаточно существенной импортной зависимости Казахстана от России практически по всем видам светлых нефтепродуктов. В разные периоды эта зависимость колебалась от 15% до 40 %. Одна из причин — нефтеперерабатывающие заводы на перманентном ремонте, но вот-вот они должны закончить полный цикл модернизации и мы сможем на 100% обеспечить внутреннего потребителя моторным топливом. Это должно произойти уже в следующем 2018 году. Еще одной из немаловажных причин стали штрафы антимонопольного ведомства — КРЕМиЗК, который он обрушил на розничные сети АЗС, когда они торговали импортным российским топливом по более дорогой цене с учетом более высоких затрат на его приобретение. Например, как признался глава АО НК «КазМунайГаз» Сауат Мынбаев, только в сентябре, когда у КМГ были согласованы планы по импорту, антимонопольщики оштрафовали нацкомпанию на 500 млн тенге. Это ударило по рукам всем казахстанским компаниям, торгующим бензином, и они решили приостановить закупки импортного топлива в России. Таким образом, дефицитная дыра не только никуда не делась, но и разрослась. Налицо явная несогласованность действий госорганов, которая сейчас в спешном порядке устраняется — розничным сетям пусть и поздно, но разрешили отпускать импортный продукт не себе в убыток.
Однако чего нельзя сказать об угольном кризисе, так это самого главного — почему он возник, к тому же в самом сердце угольного региона. Мнения основных спикеров и ответственных лиц либо разнятся, либо сводятся к двум ключевым посылам: уголь есть, его не может не быть, и всему виной преждевременное похолодание, которое спровоцировало ранние очереди за твердым топливом. Его продавцы тоже были застигнуты врасплох, не успев вовремя закупить товар.
Первым этот месседж публично озвучил в начале этой недели председатель Комитета атомного и энергетического надзора и контроля Минэнерго РК Сунгат Есимханов. «Вопрос возник, потому что в этом году похолодание было немного раньше, чем обычно. Мы под потребителей планировали этот уголь покупать позже, но ажиотаж создался раньше в северных регионах», — заметил он, выступая на брифинге в Астане. Эту мысль буквально на следующий день подхватил аким Карагандинской области Ерлан Кошанов, который на заседании правительства заявил, что резкое понижение температуры стало причиной такого ажиотажа.
«Раньше поставщики не закупают уголь, потому что население не покупает его раньше, а держать уголь на складах заранее не имеет смысла, так как топливо теряет качество, разлагается, существует опасность самовозгорания», — констатировал областной аким, чем вызвал негодование премьер-министра Бакытжана Сагинтаева, который заметил, что это не более чем попытка переложить ответственность на население, которое пришло за углем раньше.
К тому же глава правительства произнес ключевую фразу, дав понять, что не верит в подобные объяснения. «Когда мы в прошлый раз собирались, то говорили о том, что готовность к отопительному периоду завершена на 100%. Запасы должны были быть. А в итоге угля не хватает. Налицо безответственность руководителей, которые отвечают за отопительный период», — сказал он, поручив взять на контроль обеспечение углем потребителей своего первого заместителя Аскара Мамина.
С очевидным недоверием премьера солидаризируется и эксперт угольного рынка, профсоюзный деятель Павел Шумкин, который в интервью «Капитал.kz» заметил, что его настораживает объяснение, что уголь не запасли, потому что он «мог выветриться» и потерять ценность.
«Во-первых, это не так — уголь действительно теряет ценность, но не так быстро, как тут указывается. Ему нужны месяцы, а не часы. Раньше он лежал на складах годами, хотя и выветривался, но был пригоден. Во-вторых, не говорится, что люди были поставлены фактически в угрожающие условия вымерзания. Логика „зачем запасать лишнее — вдруг не понадобится“, здесь не работает. Потому что если понадобится, то мы должны успеть добавить сколько нужно, потому что если не успеем, то люди вынуждены будут выживать при минусовой температуре», — пояснил Павел Шумкин.
Уголь есть, но его не хватает
Запутанность ситуации придает и то, что, с одной стороны, сообщается о загруженности складов углем, а с другой — говорится о дефиците угля строго определенного сорта. При этом синхронно заявляется о том, что КТЖ как железнодорожный перевозчик выполнил свои обязательства по доставке угля в нужные пункты продажи, однако вопрос картельного сговора и провоцирования недостачи угля для повышения его стоимости все-таки нужно изучить. Создается впечатление, что истина где-то рядом, но ее все же никак не удается ухватить.
Так, мы задали ряд вопросов главе Комитета атомного и энергетического надзора и контроля Минэнерго РК Сунгату Есимханову: что же спровоцировало угольный кризис в Караганде, имеются ли факты недостачи твердого топлива в Астане и можно ли всерьез рассуждать о картельном сговоре по углю в Казахстане в период отопительного сезона, ведь кроме социального напряжения, отставок, поиска и наказания виновных это ни к чему не приведет.
«Наш внутренний рынок — наши теплоэлектростанции, крупные энергопроизводящие организации — потребляет 40 млн тонн угля из 55 млн тонн, которые в этом году поступили на казахстанский рынок. Что касается коммунально-бытовых нужд населения, то в этом году было отгружено 8 млн тонн угля. По информации КТЖ и компаний по грузовым перевозкам, они полностью укомплектованы вагонами — сам уголь, предназначенный для потребителей, уже перевезен, доставлен на склады. Оснований не верить им у нас нет», — ответил Сунгат Есимханов.
В то же время он признал, что хоть в компетенцию Минэнерго не входит анализ продаж того или иного товара, но так как на рынке возник ажиотаж, чиновниками было проведено обследование топливных складов. Например, представители Минэнерго выяснили, что в Астане имеются железнодорожные тупики ТОО «Север Энерго Снаб Уголь», в Караганде работает ТОО «Казферит» и ТОО «КазТрансУголь», а в Алматы действует несколько индивидуальных предпринимателей.
«Наши сотрудники посетили все склады и тупики и убедились, что по углю такой проблемы нет: чтобы пришли, а угля не было. Да, возникали отдельные очереди, не более. Помимо крупных точек, мы посетили так называемые „пятаки“, где продается уголь с грузовых машин предпринимателей. Наши представители все сфотографировали: там стоит много машин с разными углями», — заверил Сунгат Есимханов.
По его словам, основной ажиотаж возник из-за нехватки определенного сорта угля из Шубаркульского разреза.
«Когда приходит потребитель и просит шубаркульский уголь, а его оптовые продавцы уже разобрали, возникает дефицит. Поэтому шубаркульского угля не хватало всем в полном объеме. А остальные виды угля с разреза Каражыра и Майкубен в достаточном количестве имеются», — успокоил глава комитета Минэнерго.
Следует отметить, что парадокс ситуации заключается в том, что шубаркульский уголь — это как раз и есть исконно карагандинский уголь. Тогда как Майкубенский угольный бассейн находится в Павлодарской области, а разрез Каражыра — вообще на территории бывшего Семипалатинского ядерного полигона в ВКО.
Между тем именно по шубаркульскому углю возник серьезный вопрос ценообразования. Якобы на разрезе он продается по 3,5 тыс. тенге за тонну, а дальше с учетом посредников цена возрастает до 15−18 тыс. тенге.
«Вообще, вопрос наличия или отсутствия картельного сговора по углю в Казахстане — сложный вопрос. Мы в Минэнерго точно не в состоянии на него ответить, поэтому в настоящее время будем делать официальный запрос нашим коллегам из КРЕМиЗК. Параллельно буквально на днях мы собираем у себя представителей всех угольных разрезов — это мы делаем не для того, чтобы диктовать им цену, а для обсуждения проблем в части реализации. У нас, у них и в Миннацэкономики скопились обращения потребителей. Нужно что-то решать», — заявил Сунгат Есимханов.
Цена отходит на второй план
Интересно, что, как заверил нас глава комитета Минэнерго, в столице уголь имеется в наличии на складах, трудности лишь возникают с тем, что его не успевают отгрузить, так как снова появляются очереди по определенному спросу и сорту.
По сути, его слова на заседании правительства подтвердил аким Астаны Асет Исекешев. Комментируя по просьбе Бакытжана Сагинтаева слухи о возникшем дефиците угля в столице, градоначальник заметил, что «уголь у нас есть, единственное, имеется рост спроса на шубаркульский вид угля». Поэтому за десять последних дней уже продана октябрьская норма, то есть спрос вырос в три раза. А на днях в Астану должна прибыть дополнительная партия в 5 тыс. тонн.
Видно, что ценообразование на твердое топливо — сегодня вопрос не самый приоритетный. Тут не до жиру — главное, чтобы был сам уголь, ну или его самая популярная разновидность. Тем не менее агентство Energyprom накануне опубликовало исследование, согласно которому к нынешнему отопительному сезону в Казахстане уголь только за предыдущий месяц подорожал на 7% и на 19% за весь год.
«К отопительному сезону по итогам сентября 2017 тонна угля обходилась казахстанцам в среднем по стране почти в 11 тыс. тенге, что на 6,6% больше, чем в августе, и сразу на 18,9% больше, чем в сентябре 2016 года», — говорится в аналитическом исследовании.
Рассматривая ценообразование по регионам, Energyprom приходит к выводу, что самые высокие цены среди крупных городов и мегаполисов отмечаются в Актобе — 14,5 тыс. тенге за тонну, что составляет рост в 7,4% за месяц и сразу в 2,5 раза за год. Следующим городом по дороговизне угля стала Астана — 14,2 тыс. тенге за тонну или подорожание на 24,8% за месяц или более 34% за год. Тройку замыкает Уральск — 14 тыс. тенге за тонну, или прирост в 7,7% за последний год.
«Прейскурант цен» на безответственность
Любопытно и то, что бензиновый кризис успел задеть всех за живое, устроив небольшое землетрясение в верхних эшелонах власти. Своих постов лишились вице-министр энергетики Асет Магауов и зампред правления АО НК «КазМунайГаз» Данияр Берлибаев, а главе Минэнерго Канату Бозумбаеву и руководителю КМГ Сауату Мынбаеву объявили выговор. Немного по-другому ситуация обстоит с угольным кризисом: его только заметили, о нем лишь сейчас заговорили. Он находится в своем процессе и развитии, но, учитывая, что информация о нем самая противоречивая и неполная, а глубинные причины того, почему в Караганде и Астане вдруг стало недоставать угля, так и не выяснены, скорее всего, нас ждет продолжение. «Боюсь, что никакие отставки и выговоры делу сейчас не помогут. Если нет системности, согласованности в работе, нет ответственности у тех, кто должен нести ответственность, никакие аппаратные меры не помогут углю появиться в достатке и по приемлемой цене. У нас нет „прейскуранта цен“ на плохое управление: например, пострадали 10 человек — уволен аким района, 100 человек — аким города
