Авторы: заместитель начальника Управления стратегического и отраслевого анализа ЕАБР Арман Ахунбаев, заместитель начальника отдела отраслевого анализа ЕАБР Константин Федоров
В последние два года страны СНГ испытали воздействие сразу нескольких негативных шоков: драматическое падение цен на энергоносители и другие товары, экспортируемые из региона; отток капиталов из развивающихся стран, усугубившийся резким ухудшением условий доступа к международным рынкам капитала для наиболее крупной в регионе экономики (российской); возникновение ограничений на международную торговлю, вводившихся друг против друга сторонами внешнеполитических конфликтов вокруг Украины и позднее – Сирии.
Результатом стало падение ВВП стран СНГ, составившее по итогам I–III кварталов 2015 года 2,7% (согласно оценке МВФ). Вплоть до середины прошлого года спад затрагивал, прежде всего, западную часть региона: Россию, Украину (где он достиг десятков процентов), а также Беларусь. В Центральной Азии и Закавказье до второй половины года существенного ухудшения экономической ситуации не наблюдалось. В Казахстане рост замедлился под влиянием падения цен на нефть довольно заметно, хотя и остался положительным, а в большинстве остальных стран его темпы принципиальным образом не изменились.
Во втором полугодии мы наблюдаем почти противоположную ситуацию. Если в западной части СНГ экономики стабилизировались или замедлили скорость снижения (при этом показатели роста ВВП по сравнению с теми же периодами предыдущего года оставались далеко в отрицательной области), то в Центральной Азии и Закавказье начали ощущаться кризисные явления, наиболее зримым из которых стала волна девальваций, последовавших за отказом центральных банков ряда стран от режима привязки своих валют к доллару. Показатели роста в промышленности, торговле, строительстве начали быстро ухудшаться. Сегодня основные экономические риски в регионе, связанные с неустойчивым состоянием платежных балансов и/или государственных финансов, сосредоточены на его юге и востоке.
Такое развитие ситуации объясняется в большей степени различиями в подходах к макроэкономической политике между западной и восточной частями региона, чем объективными обстоятельствами. Хотя последние сыграли определенную роль в отдельных странах (в частности, экономики Армении и Кыргызстане получили поддержку в связи с вводом в прошлом году в действие дополнительных мощностей по добыче и производству металлов).
Ни для кого не секрет, что внешний шок в виде падения цен на нефть воздействовал на ключевую для Центральной Азии экономику Казахстана в одно время с Россией. Основные каналы распространения шоков внутри региона — торговый, кредитно-инвестиционный и чрезвычайно важный для многих стран канал переводов, направляемых трудовыми мигрантами — действовали тоже довольно быстро. Замедленная реакция экономик Центральной Азии и Закавказья на шоки 2014–2015 годов и сегодняшние риски связаны с тем, что центральные банки проводили принципиально менее гибкую политику в отношении своих валют, чем Банк России.
В области фискальной политики действия властей стран Центральной Азии и Закавказья вплоть до конца 2015-го давали более сложную картину. Наличие у Казахстана и Азербайджана значительных резервных фондов и привлечение внешних займов способствовали временной изоляции Центральной Азии и в меньшей степени Закавказья (ввиду ограниченной региональной роли Азербайджана) от кризисных явлений. Некоторые страны, не имеющие резервных фондов, смогли поддержать контрциклическую фискальную политику благодаря финансированию МВФ и других доноров, а также благодаря наращиванию государственного долга.
Важно отметить, что центральные банки в регионах в целом недооценили значимость перехода к режиму гибкого обменного курса в России. Хотя российскому ЦБ пришлось завершать данный процесс в кризисной обстановке и вынужденно спешным образом, само по себе это событие не было неожиданным и готовилось достаточно долго и последовательно. Между тем большинство стран региона продолжали экспериментировать с управляемыми привязками валют, как правило, к доллару США. Недостаточно последовательно велась линия по дедолларизации экономик. Как результат, в 2015 году гибкая курсовая политика в России, адекватная (и, в общем, безальтернативная) для самой России, имела дестабилизирующее влияние на реальную экономическую активность в соседних странах и их платежные балансы.
По мере того как у центробанков стран Центральной Азии и Закавказья появится больше возможностей сконцентрироваться на стратегии, вопрос о том, какая денежная и курсовая политика с их стороны является наиболее жизнеспособной, нуждается в серьезном обсуждении. Попытки инициировать такую дискуссию предпринимались в течение прошлого года. Позднее интерес к ней ослаб отчасти потому, что новое обострение экономической ситуации во втором полугодии отвлекло внимание экспертного сообщества на другие проблемы.
Также причиной снижения интенсивности этой дискуссии стала и ее концентрация на радикальных идеях, таких как введение единой региональной валюты. С нашей точки зрения, возобновление дискуссии и сосредоточение на более приземленных, экономически целесообразных и политически реализуемых предложениях является важной задачей для экспертного сообщества в странах региона. Действующие в странах СНГ международные организации также могли бы внести определенный вклад в этот процесс.
