Фото: Дмитрий Топоров
Финансовый кризис, отягощенный пандемией, больно ударил по самым разным сферам деятельности. Досталось и рынку искусства. По словам казахстанских художников и галеристов, за последний год продажи даже наиболее успешных мастеров упали практически до нуля. Хотя ситуация на казахстанском арт-рынке начала меняться не в лучшую сторону еще до зловещей эпидемии.
Айвар Тазиев – один из первых казахстанских живописцев, чьи работы были выставлены за рубежом. С 1987 года его произведения регулярно выставлялись в западной Европе, США и странах Британского Содружества. Признание в Казахстане, как это ни парадоксально, пришло несколько позже. Тем не менее до 2014 года Тазиев баловал соотечественников персональными выставками. Аншлаг вернисажа 1997 года в государственном музее имени Кастеева был сопоставим с прошедшей там же несколькими годами ранее выставкой легендарного Ильи Глазунова. Сейчас выставок нет, а продажи, пик которых пришелся на 90-е годы, остались в прошлом. Однако мастер продолжает писать картины, правда, уже в совсем небольших объемах, создавая в год две-три работы. Прекрасно понимая, что в ближайшем будущем оживления на отечественном арт-рынке ждать не приходится.
«Мой пример имеет многослойную причину, – рассказывает Айвар Тазиев, – одна из них – это то, что тот класс, который у меня покупал активно работы в 90-е годы – это поколение разбогатевших мечтателей, которые притом еще и книжки читали, оно ушло. Многие уехали, кто-то умер, кто-то разорился. На смену им пришли прагматичные и очень приземленные люди. У меня уже долгое время практически нет продаж. Те редкие покупатели, которые иногда появляются, носят непостоянный характер. Почти исчезла разновидность покупателей, именуемая коллекционерами. Не хочу никого обижать, но в последнее время приобретать стали в основном интерьерные вещи. Таких покупателей-коллекционеров, каким был в своё время американец Ричард Спунер, уже давно нет. Он хорошо разбирался в искусстве, активно помогал нашим художникам, поддерживал их материально.
Очень жаль, что заглохло все с выставками. Конечно, COVID принес негативные изменения. Какие тут выставки с такой ситуацией, а они всегда были большим стимулятором покупок, не непосредственно, а зачастую косвенно».
Как утверждают хозяева немногих не разорившихся на сегодняшний день галерей, в Казахстане, несмотря на падение финансового интереса к современному искусству, цены на свои произведения художники, в массе своей, не опускают. Стараются «держать марку», все равно продаж нет, пусть хоть солидная цена останется на нереализованные работы.
«В современном искусстве хочешь выжить – изволь прогибаться под конъюнктуру, или искать другие пути заработка, - продолжает Айвар. – Торговать огурцами я не хочу, но получилось довольно неплохо перепрофилироваться, стал заниматься реставраторской деятельностью, я просто счастлив, что такая грань осталась в моем творчестве. Дело в том, что я по природе перфекционист и не выношу, когда что-то хорошее есть, и оно не работает. То же самое связано с живописью. Однажды принес мой старый приятель работу, XVIII век, чудеснейшая техника, «Девушка в чалме», и половина картины осыпалась. У меня сердце заболело, когда я увидел, в каком плачевном состоянии было это полотно. Зато я знал, как это все исправить. Что и сделал с величайшим наслаждением. После часто приносили работы 60-х годов, где-то продырявленные, где-то продавленные. В принципе я могу реставрировать все, что угодно, восстанавливал скульптуру в стиле барокко XVIII века из серебра и японские нэцкэ. У людей довольно много таких вещей, которые достойны второго рождения. Обычно я говорю, что могу взяться за все, кроме литья и бронзы, потому что у меня цеха нет. Не берусь за работы по стеклу, потому что это уже не восстанавливаемые предметы. Остальное вполне можно реанимировать, и эти вещи заживут новой жизнью. Мне всегда нравится момент, когда я отдаю заказчику реставрированный предмет, и он спрашивает: а где же было это повреждение? Я не вижу!»
Казахстан, к сожалению, не имеет таких устойчивых традиций коллекционирования и меценатства, как, например, Европа и Америка. В большинстве случаев (за очень редким исключением) коллекции казахстанских ценителей прекрасного – это «первые руки», то есть собрания, не перешедшие от деда к отцу и далее от отца к сыну. Может быть, поэтому рынок искусства в нашей стране находится в глубоком летаргическом сне. Хорошо, что художники открывают для себя новые сферы применения талантов и не опускают руки.
