Казахстанские эксперты, подводя итоги уходящего года, обсудили вновь обострившийся в 2016 году вопрос религиозного экстремизма. Говоря о событиях в Актобе и Алматы, они пришли к выводу, что во многом террористическая угроза для Казахстана была преувеличена, а к каждому случаю необходимо подходить в отдельности. Такую точку зрения они высказали в рамках Форума молодых интеллектуалов стран СНГ на площадке Центра аналитических исследований «Евразийский мониторинг» в Астане, передает корреспондент центра деловой информации Kapital.kz.
«Я считаю, что на тему религиозного экстремизма в Казахстане в этом году прозвучало очень много мифологем. Потому что, с одно стороны — да, безусловно, религиозный экстремизм существует — это реальность. Но он существует практически во всех странах мира. И, кстати, он не имеет конфессиональной окраски. Потому что экстремизм может иметь и идеологическую окраску. Когда мы говорим о религиозном экстремизме, то сознательно или бессознательно преувеличиваем масштаб проблемы. Смотрите: в Казахстане примерно 12 млн этнических мусульман, из этих 12 млн полностью соблюдающих каноны религии — это пятикратный намаз, пост в месяц ураза, посещение святых мест, составляет примерно 2 %. То есть от 12 млн. это 240 тыс. человек. Но, в принципе, процент граждан, твердо соблюдающих все религиозные каноны варьируется во всех странах — от 2 до 5 %, однако он везде примерно одинаковый. Почему? Да потому что для того, чтобы соблюдать все эти религиозные предписания необходима достаточно серьезная дисциплина над собой. Потому что женщина должна постоянно заставлять себя носить платок. Мужчине держать пост в июле при 40 градусов жары, при разговении в полдесятого вечера, особенно если он работает тяжелым физическим трудом, очень сложно. Поэтому и существуют объективные ограничения, которые не позволяют людям в массовом порядке становиться религиозными», — объяснил руководитель службы геополитики и региональных исследований ГУ «Библиотека первого президента Республики Казахстан» Ержан Салтыбаев.
Если же говорить об экстремистах, то, по словам Салтыбаева, их количество в Казахстане исчисляется несколькими сотнями. Однако в общей массе это ничто. Что касается степени контроля над ними, то по официальным данным все они — поименно и пофамильно известны, за ними осуществляется мониторинг, исследуется их активность. Когда что-то начинается зарождаться, оно не доходит до стадии реализации, потому что пресекается спецслужбами.
«Мы видим это по статистике осуждений в делах по экстремизму. Когда 10−15 человек сразу проходят по экстремистской статье, это значит, что они готовили какую-то акцию или что-то замышляли. Это говорит о том, что контроль над ними достаточно высокий. Но если вспомнить последние инциденты в Актобе и в Алматы, то по первому событию, действительно, есть основания формально отнести его к акту терроризма. Потому что там существовала ячейка людей, которые следовали экстремистским воззрениям. Поводом для этой акции послужила фетва со стороны аднани — одного из лидеров запрещенного в Казахстане ИГИЛ, который сделал обращение на арабском языке, но оно было переведено на хороший русский язык, причем переведено не в Казахстане, а на Северном Кавказе. И с Северного Кавказа попала к нам. После чего группа граждан, выслушав эту проповедь, спонтанно вышла на дело — это причина, почему они не были задержаны. Потому что если бы информация от информатора поступила бы в соответствующие органы, то их бы просто арестовали и нейтрализовали на этапе замысла. Но поскольку они приняли решение спонтанно, быстро вышли из квартиры и пошли совершать ограбление оружейного магазина и нападение на воинскую часть, то их просто не успели вовремя обезвредить. Но такие случайности бывают, они везде случаются: достаточно сравнить статистику терактов в целом по России, то она просто несопоставима с Казахстаном», — заявил Ержан Салтыбаев.
Эксперт отметил, что в Казахстане что-то похожее на теракт в Актобе-2016 случилось в 2011 году, когда произошло три события — взорвалось самодельное взрывное устройство в мусорном баке в Атырау, затем произошел самоподрыв злоумышленника в Астане, который не успел реализовать свои преступные намерения, а также взрыв в проходной Комитета нацбезопасности в Актобе.
«Три зафиксированных инцидента в 2011 году. В 2012 году были обезврежены группы в Баганашиле. Но если говорить о терактах, то единственным случаем, который мы в полной мере можем квалифицировать как теракт является случай в Актюбинск в 2016 году. Хотя до 2011 года у нас вообще не было случаев вооруженного терроризма с применением насилия в отношении представителя власти или общества с жертвами или без жертв. А в случае с Актюбинском можно проследить определенную политическую адженду», — прокомментировал Салтыбаев.
Эксперт подчеркнул, что последовавшее событие в Алматы на фоне того, что происходило в Актобе, в условиях информационной накачки, которая существовала в то время, ажиотации общества в отношении растущей угрозы терроризма, было воспринято как теракт и в итоге квалифицировано как теракт.
«Но если мы посмотрим в деталях, то мы увидим, что у этого человека нет политической цели. Он ничего не декларировал, помимо того, что он давал сбивчивые показания, что он хотел отомстить судье, который его несправедливо осудил, что он хотел отомстить прокурорам, а потом решил, что раз рядом находится отделение полиции, то ему проще пойти пострелять полицейских. То есть, мы имеем дело со случаем психического срыва конкретного неуравновешенного лица, который отбыв наказание в местах лишения свободы испытывал определенную фрустрацию. Возможно с его точки зрения он там пребывал несправедливо и под воздействием этого он был в определенной степени радикализирован, в том числе и вероятно от общения со своими сокамерниками, которые могли нести ему такие идеи. И в результате произошел такой инцидент. Но говорить о том, что каждый криминальный инцидент со стрельбой мы будем квалифицировать как теракт и делать вывод о том, что в Казахстане существует огромная растущая угроза терроризма, это явное преувеличение. В принципе, таких инцидентов со стрельбой в год, если мы посмотрим криминальную хронику, происходит десяток, но они не все заканчиваются таким информационным резонансом, просто потому что им не придается такого значения. Потому что СМИ их не освещают и не преподносят в виде огромной проблемы или акта терроризма», — констатировал эксперт.
Он отметил, что информационное сопровождение случая в Алматы привело к изменению его восприятия. Сам инцидент занял 25 минут от момента, как преступник отобрал оружие у постового и до того, как его обезвредили. За эти 25 минут ему удалось поставить на уши весь город, потому что пошла рассылка по социальным сетям и мобильным приложениям.
«Еще непонятно, где был этот информационный конструкт, который был кем-то сознательно вброшен. На 90 % ситуация была разогрета комментариями и вбросами. Поэтому нужно смотреть на реальность. Если мы возьмем теракты в Дагестане и переложим их на Казахстан, то увидим, что там произошло в сотни раз больше подобных случаев, чем за годы независимости в РК. Тем не менее, жизнь в Дагестане продолжается и сейчас там развивают туристический кластер», — отметил Салтыбаев.
Он добавил, что в настоящее время власти страны предпринимают меры по нивелированию этой проблемы. Создаются новые структуры, новое министерство по делам религии, которое будет предметно заниматься вопросами экстремизма и работать с молодежью, создаются информационно-пропагандистские группы, 700 чиновников проводит работу, доходя лично до каждого человека, потенциально способного вовлечься в деструктивную пропаганду.
«Мы не застрахованы от терактов. Они могут произойти всегда. Всегда найдется какой-то одиночка, который наслушавшись проповедей в интернете, возьмет автомат и откроет стрельбу на улице. Такое происходит во Франции и в Германии. Но это не значит, что у нас есть высокая угроза терроризма. Потому что терроризм существует как системное явление, когда есть ячейки, сеть, которая руководится из одного центра и которая способна скоординировано запускать этот процесс в разных регионах. А действия одиночки предсказать невозможно в принципе нигде. В то же время, информационное сопровождение этих событий у нас было просто ужасное. Потому что в апреле произошли митинги по земле, потом они наложились на два этих события. И для внешнего наблюдателя могло показаться, что в Казахстане идет какой-то процесс дестабилизации, хотя это совсем не так и эти события были абсолютно не связанны между собой. Поэтому угрозу экстремизма у нас слишком переоценивают», — заключил Ержан Салтыбаев.
