Нацбанк преподнес на этой неделе сюрприз, опубликовав полную информацию о своих интервенциях на биржевом валютном рынке на нетто-основе начиная с января 1996 года. Транспарентность в части интервенций и объемов изъятия и предоставления ликвидности рынку считается обязательным элементом политики свободного плавания тенге, и с января 2016 года Нацбанк начал публикацию на ежемесячной основе в том, что касается интервенций, и на ежедневной — в части ликвидности. Интервенции в период существования фиксированного курса оставались в значительной степени терра инкогнита, поскольку объемы ежемесячных покупок и продаж лишь иногда озвучивались на регулярных пресс-конференциях Нацбанка. Интересным вопросом является то, почему регулятор решился на публикацию именно сейчас.
Одним из ключевых факторов остаются, очевидно, вновь возникшие дискуссии относительно того, присутствуют ли курсовые манипуляции и искусственное недопущение укрепления тенге по отношению к рублю. Разница в масштабах интервенций, существующих сейчас и тогда, особенно в 2014 и 2015 годах, говорит сама за себя и отражает реальность лишь точечного влияния на курс в моменты преобладания на рынке эмоций и отсутствие попыток торговать против фундаментальных трендов. Возможно, на Нацбанк повлияли также беспочвенные обвинения в непрозрачной поддержке проблемных банков за счет средств ЕНПФ.
В реальности, однако, доля вложений пенсионных средств в казахстанский банковский сектор существенно снизилась в последние три года, и квота в 200 млрд тенге пенсионных денег, которые могут быть вложены в банковские облигации, использована пока чуть больше чем на 10%. Эти привлечения остаются достаточно дорогими для банков, поскольку происходят под 12% годовых в тенге. В том, что происходит с инвестированием средств ЕНПФ, транспарентность достаточно велика в отличие от источников выкупа части проблемного аграрного кредита «Цеснабанка» на сумму в 450 млрд тенге Фондом проблемных кредитов или информации о притоках и оттоках депозитов квазигосударственого сектора в казахстанских банках в сентябре. Поэтому какая-то демонстрация прозрачности как принципа действий Нацбанка для поддержания доверия рынков была жизненно необходима в этой ситуации.
Сжигание или балансирование?
Конечно, сравнения уровня интервенций происходят, прежде всего, с периодом 2014 и 2015 годов, предопределившем переход к политике инфляционного таргетирования. Суммарно нетто-интервенции за эти два года составили устрашающую цифру в $35 млрд. Примерно $13 млрд было продано в последние три месяца 2014 года, что, очевидно, было прямым следствием ослабления рубля в момент перехода к режиму свободного плавания.
Нетто-продажи за 2015 год составили $12,8 млрд. Вопрос о том, было ли это в чистом виде сжиганием валюты, остается дискуссионным, поскольку до августа 2015 года действовал режим валютного коридора, в рамках которого интервенции являются вполне допустимым инструментом. В августе 2015 года было продано $1,864 млрд, в сентябре — $1,255 млрд, а в октябре — $461 млн, и, возможно, эти интервенции в наибольшей степени ближе всего к «сжиганию», поскольку было очевидно, что механизмы денежно-кредитной политики смогут начать работать только после полного отпускания тенге.
Интересно, что после смены руководства регулятора вектор сменился на прямо противоположный, и в ноябре было куплено, а не продано $943 млн, притом что тенге был на исторических минимумах в районе 380 за доллар. Необходимость интенсивных покупок объяснялась в том числе необходимостью нивелировать действие налогового периода. В ходе развернувшегося обсуждения в социальных сетях директор департамента статистики и анализа Нацбанка Виталий Тутушкин отметил, что речь идет именно об инвестициях за счет резервов Нацбанка, а не о конвертации средств Нацфонда. Интервенции видимым образом не отразились на уровне ЗВР, поскольку доллары приобретались банками и размещались на корреспондентских счетах в Нацбанке или использовались в качестве обеспечения по валютным свопам, которые входят в состав резервов.
Банки испытывали серьезный стресс, связанный с разрывом между основными валютами фондирования и кредитования, на фоне ухода клиентов в доллары. Помимо валютных интервенций, регулятор в тот момент, в большей степени, правда, в 2014 году, пытался предоставлять сектору и долгосрочную тенговую ликвидность в надежде таким образом стимулировать кредитование. На фоне завораживающих объемов 2014 и 2015 годов первая с прошлой осени сентябрьская продажа долларов на общую сумму в 520 млн выглядит точно не больше чем сглаживанием разовых всплесков.
Укрепление по-прежнему актуально
Экономист, советник председателя Нацбанка Айдархан Кусаинов видит в опубликованных цифровых рядах подтверждение своей концепции о сезонности роста и снижении спроса на доллар в казахстанской экономике. В своей записи в Facebook он отметил, что снова очевидна сезонность интервенций.
В январе-марте Национальный банк покупал доллары, в июле-октябре продавал их, а ноябре-декабре снова их покупал. По оценкам Айдархана Кусаинова, «когда курс был фиксирован, его стабильность удерживалась интервенциями. Сейчас, когда он плавает, он идет в минимумы весной и в максимумы в сентябре-октябре. В 2016—2018 году характер интервенций меняется. НБ РК интервентит только на панике, которая также приходится на август-сентябрь. Соответственно, тенге весной переукрепляется, потом летом слабеет, потом паника (все по 400), и нужно ее останавливать». Экономист после получения новой информации не склонен отказываться от своих прогнозов о высокой вероятности сезонного укрепления тенге в ближайшие месяцы. «В ноябре-декабре и до марта 2019 года будем видеть укрепление тенге куда-нибудь в район 350. Потом он снова поедет вверх. Если, конечно, не случится форс-мажор в виде какой-нибудь войны США — РФ или США -Китай. Или нефти по 50», — считает Кусаинов.
