Августовское и сентябрьское ослабление тенге вновь актуализировало споры о том, насколько состоявшейся является казахстанская модель свободного плавания обменного курса. Камнем преткновения, уменьшающим уровень доверия к политике монетарных властей, является кажущаяся или существующая тесная корреляция с курсом российского рубля. Валюта одного из основных торговых партнеров Казахстана, как считается, слишком подвержена действию санкционных факторов и стремлению давать рублю максимально ослабляться, чтобы нивелировать внешние шоки.
Причинами продолжающегося и в начале этой недели укрепления рубля стали помимо роста цен на нефть окончание налогового периода и повышение базовой ставки, а главное — решение не осуществлять покупки долларов для резервов Минфина до конца года. Нахождение в едином экономическом пространстве и сильная корреляция курсов валют не сопровождаются наличием каких-то механизмов, позволяющих хотя бы частично учитывать интересы менее крупных экономик ЕАЭС.
За последние две недели рубль укрепился примерно на 5%, а тенге на 6,1%, что демонстрирует недооцененность национальной валюты с точки зрения чистой внутренней макроэкономики. На конец прошлой недели, после состоявшегося укрепления, номинальное ослабление тенге с начала года составляет 6,1%, рубля на существенно большую величину — 15,2%. Тем не менее некоторые эксперты считают, что в условиях нынешнего периода волатильности стратегически важно для роста доверия к «свободному плаванию» максимально дистанцироваться от происходящего с рублем, даже ценой отступления от формальных правил и вмешательства Нацбанка в происходящее на валютном рынке.
Нацбанк не ограничивает пару тенге-рубль
По оценкам экономиста и советника председателя Нацбанка Айдархана Кусаинова, прокомментировавшего существование искусственной корреляции по просьбе делового еженедельника «Капитал.kz», «понятно психологическое человеческое стремление найти какую-то привязку».
«Мы 25 лет жили в этом — и отпустить идею очень трудно. Все ищут ее то к нефти (истории с забавными формулами „Немцова“ типа, курс на цену нефти в долларах — величина постоянная), теперь к рублю… Но объективно нет никакой привязки. В каждый момент времени курс определяется рынком, но сам рынок учитывает товарные потоки. Как он их учитывает, почему и в какое время — это никому не известно. Но Национальный банк никак не привязывает тенге к доллару. Засушливое лето — плохо, влажно — тоже не очень. Но всерьез никто же не обсуждает вопрос „как нам избавиться от погодной зависимости“? Никто не требует от правительства регулировать погоду?» — высказался он. Г-н Кусаинов порекомендовал также попробовать выяснить у сторонников дистанцирования от рубля, на каком именно курсовом уровне осуществляется таргетирование к рублю, поскольку они не делают каких-либо выводов на этот счет. В другом своем комментарии, сделанном на этой неделе, эксперт, однако, отметил, что «в долгосрочной перспективе курс тенге к рублю стабильнее, чем к другим валютам, но жесткой привязки нет — тенге постепенно укрепляется. Это отражает макроэкономические реалии и является нормальным. На более коротких отрезках — во все периоды курс рубля к тенге гораздо менее стабилен, чем курс тенге к евро и юаню. Привязка тенге к рублю никак не выявляется и не подтверждается — ее нет».
Риск № 2
Правдоподобность существования в качестве ориентира какого-то курсового коридора рубля к тенге поддерживается предысторией, связанной со многими валютными кризисами в период существования фиксации в той или иной форме курсов тенге и рубля к доллару. Распространенными сценариями очень часто были помимо снижения цен на нефть и оттока капитала с развивающихся рынков опережающая и значительно более глубокая девальвация рубля и снижение конкурентоспособности казахстанских производителей по отношению к российскому импорту потребительских товаров. Первым и наиболее мощным импульсом казахстанских властей часто оказывалось стремление удержать тенге в том или ином коридоре по отношению к доллару и найти новое курсовое равновесие к рублю, задействуя имеющееся валютные резервы и указывая на то, что фундаментально макроэкономическая ситуация в Казахстане существенно отличается от российской. Оканчивалось это, пусть и менее глубокими, чем российские, девальвациями, и ростом уровня долларизации в экономике.
В сценариях Нацбанка уже после перехода к свободному плаванию вероятное ослабление рубля упоминается обычно в качестве риска номер два после возможного снижения цен на нефть. Все же достаточно сложно представить ситуацию, когда казахстанские правительство и Нацбанк, учитывая исторический опыт, абсолютно хладнокровно воспринимали бы длительный период ослабления рубля по отношению к тенге.
Не укрепление к рублю — драйвер для инфляции
В начале сентября, в момент приближения курса тенге по отношению к доллару к трехлетним минимумам, в своем отчете, посвященном причинам возможного ускорения инфляции, председатель правления Halyk FinanceМурат Темирханов отмечал, что, по его мнению, самым главным проинфляционным драйвером на данный момент является существенное ослабление тенге по отношению к его фундаментально обоснованной стоимости.
По приводимым им оценкам, курс тенге к доллару и к рублю соответствовал фундаментальным факторам в период с конца января и до начала апреля. Отмечаемое обесценение могло бы привести к значительному удорожанию импорта в Казахстан и заметному ускорению инфляции к концу этого года. Аргументируя то, почему масштаб ослабления тенге, каким он был на начало сентября, кажется ему чрезмерным, аналитик пояснил, что товарный импорт из Российской Федерации в Казахстан составляет порядка 37% от всего импорта.
Согласно официальным данным Центрального банка РФ, в валютной структуре расчетов за поставки товаров и оказание услуг по внешнеторговым договорам с Казахстаном доля российского рубля в 2017 году составила 62,9% (среднее значение в 2014—2017 годах — 61,8%). То есть лишь 23% от всего импорта, поступающего в Казахстан, оплачивается в рублях. Оставшийся импорт в основном оплачивается в долларах и в гораздо меньшей мере в других валютах, против которых тенге значительно ослаб. Недопущение сильного ослабления к рублю приводит скорей не к сокращению импорта, а к тому, что выигрыш российских экспортеров по отношению к экспортерам из других стран оказывается меньшим, чем он мог бы быть в условиях более слабого рубля. Это утверждение оспаривается другими экспертами и в частности Айдарханом Кусаиновым, который считает, что если инвестиционный импорт из дальнего зарубежья во многом происходит в проектах в рамках соглашения о разделе продукции, то российскийимпортпотребительскихтоваров имеет существенно иную специфику, поскольку речь идет во многом о продовольствии и потребительских товарах и прямой конкуренции с казахстанскимипроизводителями. При этом Нацбанк, как весьма настойчиво упоминалось ранее, не имеет каких-либо целевых ограничений по курсу тенге — доллар.
В последние годы реальный эффективный обменный курс (РЭОК, помимо соотношения курса валют при его определении учитывается разница в уровне инфляции) тенге по отношению к рублю варьировался достаточно сильно. В августе 2015 года, через 9 месяцев после перехода к свободному плаванию рубля и накануне старта плавания тенге, конкурентоспособностьказахстанскихкомпаний с курсовой точки зрения находилась на минимальном уровне. Рублевый РЭОК был 134,4. Наиболее высокой курсовая конкурентоспособность в торговле с Россией была в январе 2016 — 86,9. По итогам января этого года рублевый РЭОК составлял 88, в июне-июле по мере укрепления тенге к рублю, он вырос соответственно до 94,5 и 92,4. За 2016 год, несмотря на всю резкость изменений в лучшую сторону курсовых условий торговли с Россией, импорт превысил экспорт на $5,814 млрд. Отрицательное внешнеторговое сальдо в условиях значительно более низкого объема торговли уменьшилось по сравнению с 2015 годом курсового дисбаланса, лишь на 2,88%.Возможно, официальная статистика не в полной мере учитывала приобретение автомобилей и совсем не учитывала покупки недвижимости в России казахстанскими физическими лицами в условиях сильного по отношению к рублю тенге в 2015 году. Вероятно, курсовая политика может быть лишь вспомогательным фактором в преодолении зависимости в несырьевом импорте, и настоящие изменения могут быть связаны лишь со структурными подвижками в экономике.
Снижение курса к доллару не должно быть прямо пропорциональным
Экономист и президент научно-образовательного фонда «Аспандау» Канат Нуров, прокомментировавший по просьбе «Капитал.kz» стратегическую важность снижения корреляции тенге и рубля, отметил, что «любое отвязывание — это хорошо, плюс к независимости, но оно должно быть естественным, а не искусственным». «Тенге привязан к рублю в смысле сильной корреляции по причине гравитационного поля российской экономики по отношению к нашей. 20% экспорта в РФ и 40% импорта из РФ — это весьма существенные факторы, не говоря уже о прозрачности нашей с ними границы на протяжении 7,5 тыс. километров. Любое искажение или резкое изменение обменного курса вызовет дисбаланс в потоках товаров и денег, особенно в приграничных областях. И да, конечно, если отвязаться от рубля, то теоретически это существенно облегчит для нашего Нацбанка контроль над уровнем инфляции и стабильностью цен, но практически на текущий момент тяжело говорить о каком-либо импорте инфляции из России», — считает он. Цены на весь импорт из России, по его мнению, могут повыситься только в случае ослабления тенге по отношению к рублю.
«Если у нас и происходит импорт инфляции, то только потому, что цены повышаются на весь импорт из Европы и США, а не из России. Причина — падение рубля к доллару, а наша экономика привязана к доллару не меньше, чем к рублю, если не более, так как почти наполовину все еще долларизирована. Если что и должен делать Нацбанк, так это смягчать прямо пропорциональное падение тенге к доллару вслед за рублем, насколько это возможно, чтобы не вызывать девальвационные ожидания. В импортозависимой экономике девальвация рано или поздно обязательно влечет за собой инфляцию», — резюмировал Канат Нуров.
