«По нашей оценке, экономика Казахстана должна выйти в стадию восстановления уже во II квартале текущего года. Рост в реальном выражении в 2021 году составит около 3,8%, что немного ниже потенциала экономического роста», - говорит заместитель директора группы суверенных рейтингов и макроэкономического анализа АКРА Жаннур Ашигали. При этом сохраняется неопределенность в отношении потенциала поддержания или спада эпидемиологической напряженности в стране и регионе. Очевидно, что это сопряжено еще и с тем, насколько активно и эффективно будет проходить процесс вакцинации.
«В рамках базового прогноза мы закладываем, что в целом негативные эффекты от карантинных мер (как уже наблюдавшихся, так и потенциальных) для национальной экономики сойдут на нет уже в течение 2021 года», - отмечает аналитик.
В интервью корреспонденту центра деловой информации Kapital.kz Жаннур Ашигали рассказал о том, какие факторы продолжают оказывать давление на суверенный кредитный рейтинг Казахстана, а также за счет чего произойдет дальнейшее восстановление темпов экономики.
Напомним, в середине февраля АКРА (Аналитическое кредитное рейтинговое агентство) пересмотрело прогноз по суверенному кредитному рейтингу Казахстана с «Негативного» на «Стабильный».
- Одним из факторов, который оказывает давление на кредитный рейтинг, является невысокое качество государственных институтов. Жаннур, расскажите, каким в 2020 году сложился долг квазигосударственных компаний? Может ли им, по вашему мнению, понадобиться господдержка?
- По нашим оценкам, в ушедшем году квазигосударственный долг в Казахстане составил около 16 трлн тенге с некоторым преимуществом внутренней части долга относительно внешних обязательств. Понятно, что в отраслевом разрезе речь идет об обязательствах компаний в составе фонда «Самрук-Казына».
Что касается государственной поддержки, то на данный момент маловероятно, что она может быть задействована, и риски материализации условных обязательств, связанных с квазигосударственным сектором, в ближайшее время могут реализоваться.
В целом мы видим, что квазигосударственные структуры являются финансово устойчивыми. Однако риски, в том числе отраслевые, конечно, остаются. Тут речь может идти о сегментах, непосредственно связанных с теми типами рисков, которые актуализировались в 2020 году в связи с карантинными мерами в мировой экономике, закрытием границ, сокращением международной торговли: транспорт и логистика и в некоторой степени сельское хозяйство.
- И все-таки, чем обусловлена низкая эффективность деятельности институтов государственной власти? На ваш взгляд, предпринимаются ли какие-то меры, чтобы ее повысить?
- Отмечу, что по оценкам Всемирного банка в рамках исследований World Governance Indicators, Казахстан традиционно отстает от суверенных правительств более развитых стран по таким критериям, как «гласность и подотчетность», «политическая стабильность», а также по уровню эффективности проводимых структурных реформ в экономическом блоке задач. Тому подтверждение - многолетняя нацеленность на обуздание зависимости от сырьевой компоненты в промышленности и экспорте страны, доминирование сырьевых и сопряжённых с ними отраслей в плане привлечения прямых инвестиций.
В то же время мы наблюдаем реализацию мер, направленных на развитие в стране политического плюрализма и конкуренции, что в долгосрочной перспективе может способствовать улучшению институционального качества. К подобным мерам можно отнести, например, внесение изменений в Закон «О комитетах и комиссиях Парламента Республики Казахстан», регламентирующих статус «парламентской оппозиции», а также ряд новшеств регуляторного характера, в том числе тех, которые позволили Казахстану улучшить инвестиционный климат по результатам всемирных рэнкингов Doing Business.
- В целом замечаете ли вы, что государство предпринимает шаги в сторону диверсификации экономики? На ваш взгляд, способствуют ли этому интеграционные объединения, в которых состоит Казахстан, например ЕАЭС?
- На самом деле шаги Казахстана в отношении усиления диверсификации экономики сложно игнорировать. Практически во всех экономических документах планово-программного характера прописываются цели по улучшению позиций несырьевых секторов экономики и отход от чрезвычайно высокой зависимости от добывающих направлений. При этом нельзя не отметить, что определенная тенденция к ослаблению такой зависимости имеется. Например, в 2020 году в структуре экспорта (товаров) топливно-энергетические товары составили 58%, а в 2012 году, когда наблюдался пик объемов внешней торговли в долларовом выражении, эта доля была на уровне 74%. Усиление доли экспорта произошло преимущественно в категориях «машины и оборудование» - с 1,5% до 2,8%, «химическая промышленность» - с 4,4% до 6,1%.
Участие Казахстана в ЕАЭС, как это ни странно, совпало с сокращением объемов внешней торговли. Именно 2015 год, когда начал функционировать ЕАЭС, стал худшим с точки зрения уровня открытости экономики, а объем внешней торговли относительно масштаба экономики 2016-2020 годов сложился самым низким в ХХI веке по экспорту и импорту товаров и импорту услуг. Конечно, сложно сказать, насколько эти две тенденции связаны друг с другом, но фактом остается то, что экономический союз пока не придал импульса внешней торговле Казахстана.
- По вашей оценке, в какой перспективе Казахстану удастся преодолеть зависимость цен на нефть? И какие реформы этому будут способствовать?
- Прежде всего здесь хотелось бы заметить, что все экономики мира в той или иной степени испытывают определенную зависимость от цен на сырьевые товары, одни – из-за экспорта, другие – из-за импорта сырья или товаров неглубокого передела. Поэтому сам факт такой зависимости не является специфической проблемой Казахстана.
Однако тут важно уточнить, что подразумевается под чрезвычайно высокой зависимостью экономики Казахстана от сырья - это объемы экспорта в денежном выражении. Именно этот канал создает базовые риски посредством волатильности притока иностранной валюты, давления на национальную валюту, усиливая потенциал перегрева экономики и иных проявлений.
В оптимистичном сценарии при развитии текущих тенденций такая зависимость Казахстана по данному каналу риска может стать умеренной через 17 лет или позже. Поясню, что под умеренностью понимается ситуация, когда топливно-энергетический экспорт в денежном эквиваленте не будет превышать треть совокупного экспорта, а экспорт минеральных продуктов не превысит 40% от всего экспорта.
В этой ситуации экономике Казахстана потребуется больше «открыться». Понятно, что тогда должны быть проведены соответствующие реформы госсектора, которые приведут к созданию компактного и эффективного аппарата, уходу от тенденции госпланирования в отраслевом развитии экономики, усилению фискальной дисциплины как по расходной части, так и по уровню зависимости доходов бюджета от трансфертов из Нацфонда. Также нельзя не сказать и о необходимости сокращения присутствия государства в реальном секторе экономики.
В целом мы, конечно, наблюдаем, что работа по всем этим направлениям ведется, определенные цели фигурируют в разных госпрограммах. Остается только активизировать такую деятельность и усилить ответственность за реальное исполнение этих задач.
- Как вы считаете, способно ли новое Агентство по стратегическому планированию и реформам кардинально преобразовать действующую систему?
- На данный момент что-то определенное утверждать сложно, так как Агентство только формируется. Насколько я знаю, его реальная повестка на уровне конкретных целей и программных заявлений еще будет обозначена.
При этом нужно понимать, что вероятность качественной трансформации структуры экономики страны не зависит от факта формирования подобного Агентства и качества его предложений. В это уравнение добавляется элемент неопределенности того, как будут имплементированы предложения от Агентства, насколько они будут своевременно приняты, детально/системно проработаны и многое другое.
Кроме того, надо отдавать себе отчет в том, что структурно экономика Казахстана действительно настроена на сырьевой характер роста, высокую долю государства в ней, сильное сращивание госпрограмм с крупными бизнес-структурами в целом ряде отраслей. Очевидно, что все эти нездоровые тенденции будет сложно преодолевать, особенно в условиях, когда экономика еще не подошла к фазе полного восстановления после первого для себя спада в ХХI веке (отрицательного темпа роста ВВП в реальном выражении), что способствовало усилению вовлечения государства. Кроме того, не стоит забывать, что эта тенденция - общемировая – практически все экономики в условиях текущего кризиса столкнулись с практикой усиления роли государства.
- Мы знаем, что в состав Агентства по стратегическому планированию и реформам вошло Бюро национальной статистики. По вашему мнению, сможет ли оно формировать независимую оценку экономической ситуации?
- Выделение Бюро национальной статистики (БНС) из состава министерства нацэкономики все-таки дает определенную почву для осторожного оптимизма, так как снимает с БНС часть подотчетности правительственным структурам, тем самым усиливая независимость данного института.
На мой взгляд, это позитивное изменение, потенциально укрепляющее качество государственных институтов.
- Можете ли вы оценить перспективы дальнейшего восстановления экономики Казахстана?
- Мы считаем, что дальнейшее восстановление темпов экономики к долгосрочному потенциалу в 4-5% годовых (в сопоставимых выражениях) начнется с 2022 года при отсутствии новых шоковых явлений в мировой экономике и стабилизации эпидемиологической обстановки в стране и регионе.
Базовыми драйверами роста АКРА видит истощение лагов негативных эффектов на средне-долгосрочные тренды в экономике, возобновление инвестиционной активности, а также восстановление сырьевой конъюнктуры. Уже наблюдается относительно заложенных ранее в прогноз 40 долларов за баррель некоторый рост объемов добычи углеводородов до 87 млн тонн нефти в 2022 году и 101 млн тонн в 2022-2025 годах.
По нашим оценкам, дефицит госбюджета останется на уровне 2-3,4% к ВВП на протяжении 2021-2023 годов, преимущественно на основании сокращения использования трансфертов из Национального фонда с 4,8 трлн тенге в 2020 году до 2,2 трлн тенге в 2023 году при восстановлении прочих доходов на 8% и сохранении адаптационного подхода по расходам бюджета. Последний подразумевает почти неизменность расходной части бюджета в номинальном выражении и сокращение расходов относительно ВВП с 24% в 2020 году до 21,6% в 2021 и 19% в 2023 году.
