В Казахстане уже завершается первая пятилетка индустриализации, а эксперты до сих пор не пришли к единому мнению о том, прошла она успешно или нет. Главная претензия критиков – баснословное финансирование программы, не приведшее к ощутимому результату. По мнению исполнительного директора Ассоциации экономистов Казахстана Олжаса Худайбергенова, заявления об объемном финансировании ошибочны.
- Одна из самых излюбленных тем, поднимающихся вокруг ПФИИР, – это вопрос финансирования программы. Что скажете вы как эксперт? Каковы объективные объемы финансирования программы? Звучат разные цифры – от сотен миллиардов до нескольких триллионов тенге. Не совсем понятно, сколько вкладывает государство в индустриализацию?
- Это, наверное, самый обсуждаемый вопрос. Помнится, в прошлом году говорили об 11 трлн тенге. Но на самом деле это не объем выделяемых государством средств, а стоимость всех проектов Карты индустриализации, которые будут строиться, в том числе за счет средств частных инвесторов. И, согласно статданным, 95% инвестиционных проектов строятся за счет частного капитала. Однако хотелось бы отметить, что еще до запуска программы ФИИР, то есть до 2010 года, предполагалось, что на ее реализацию ежегодно будет выделяться 1,2 трлн тенге. Соответственно, за пять лет объем финансирования должен был составить 6 трлн тенге. Однако на деле ежегодно на поддержку ПФИИР выделяется 30-40 млрд тенге, не больше.
- Откуда тогда берутся эти баснословные суммы – триллионы тенге за пятилетку?
- Естественно, чтобы показать, что государство выделяет хорошие суммы, зачастую цифры приукрашивают – вместо объема реальной поддержки государством показывают либо стоимость всех инвестпроектов, либо записывают все расходы государства, которые как-то в названии или описании имеют слова «инвестиции», «инновации» и т.д. Но по факту имеет значение лишь один параметр – это сколько выделило государство живых денег для реализации проектов. И вот эта статья как раз таки мизерная.
- А как же средства, выделенные на инфраструктуру, на поддержку инноваций?
- Об этих деньгах и речь. То есть надо считать все средства, которые были выделены на проекты, на их инфраструктуру, в том числе инновационные гранты, кредиты, субсидии... Можно записать, конечно, еще расходы по сопровождению ПФИИР, а также консультационные услуги и прочее, но это не очень сильно меняет ситуацию. Хотя на самом деле эти расходы нельзя включать.
Фактически сейчас можно сказать, что, несмотря на то, что перед 2010 годом деньги хотели выделить на индустриализацию, финансирования в таком объеме не случилось. Вместо этого деньги выделяются на разные цели всех министерств, но не конкретно на инвестиционные проекты в рамках ПФИИР.
- И как это отразилось на ситуации? Имеется в виду, если бы денег выделили столько и куда планировали, результаты ПФИИР были бы другими?
- Однозначно. Если бы вкладывали по 1,2 трлн тенге ежегодно, за такие деньги мы бы увидели результаты по итогам пяти лет намного лучше: количество открытых производств было бы больше, а доля обрабатывающей промышленности сейчас уже бы составляла в пределах 15-18% вместо нынешних 10-12%, и, возможно, уже решили бы вопрос импортозамещения… То есть причина, в первую очередь, не в реализации программы, а в ее недостаточном финансировании.
Добавлю, что сами по себе номинальные показатели экономики быстро растут. Скажем, ВВП в 2009 году составлял 17 трлн тенге, а по итогам 2013 года – уже 35 трлн тенге. И доля обрабатывающей промышленности как была 10,8%, так и осталась. То есть вливание частного сектора и небольшая поддержка государством привели к тому, что это лишь сохранило долю обрабатывающей промышленности в ВВП. А ведь стояла задача довести до 12,5%, и чтобы это было, темпы росли быстрее, надо было вливать 300-400 млрд тенге в год, а если бы влили 1,2 трлн ежегодно, то сейчас и доля достигла бы 18%.
- Это единственная проблема в реализации ПФИИР?
- Нет, конечно. Их несколько, и одна проблема влечет другую. Во-первых, как я сказал, трудности связаны с недостатком средств. Отсюда вытекает бюрократия, размывание ответственности, все боятся принимать решение, затягивают с решением вопросов и т.д.
Вторая проблема – это неэффективность самой системы государственного управления. Почему-то с самого начала все посчитали реализацию ПФИИР задачей исключительно МИНТ. Хотя на самом деле МИНТ не обладает реальными полномочиями контролировать процесс на местах. Какие-то подвижки были заметны только после назначения специальных заместителей акимов областей, но не более.
Надо также понимать, что накладывается целый ряд факторов: коррупция на разных уровнях, дефицит кадров и их подготовка, долгое рассмотрение проектов и другие.
- Коррупция, бюрократия – это темы вечные. А что можно поменять уже сейчас, чтобы стало лучше?
- На этом этапе нужны длинные деньги: от 5 до 15 лет со ставкой 5-6%, а по инфраструктурным проектам – 3-4%. Это конечная ставка заемщика. Здесь Нацбанк тоже должен принять от себя меры. Кроме того, должна измениться налоговая политика. Впрочем, государство уже планирует внедрить существенные налоговые льготы для инвестиционных проектов стоимостью свыше $20 млн. Это большой плюс. Но в этом случае речь идет о зарубежных инвестиционных проектах, а такие инструменты нужны и нашим инвесторам. Еще в идеале понизить планку до $5 млн, ведь в регионах очень много небольших проектов.
Другая необходимая мера – наказание за нецелевое использование средств. В принципе, она есть, но обычно все затягивается. Многие инвестпроекты сегодня обременены долгами и залогами в банках. И, получая очередные деньги, бизнесмены пытаются ими покрыть предыдущие кредиты. Либо акционер берет деньги с проекта, который участвует в ПФИИР, и закрывает деньги в других проектах. В итоге денег не хватает, и этот бесконечный хвост мешает реализации новых проектов.
- А какие есть плюсы ГП ФИИР?
- Экономические плюсы под вопросом. Дело в том, что какая-то часть показателей будет достигнута, скажем, темпы роста ВВП, выпуск продукции и производительности труда по отдельным отраслям, но на самом деле этот рост произойдет больше благодаря инерции экономики, или же надо было ставить более смелые показатели. А, скажем, ключевой показатель, такой как доля обрабатывающей промышленности в ВВП, немного упал. Но здесь проблема не в программе, а в том, что объемы финансирования программы оказались крайне недостаточными.
Если говорить о неэкономических плюсах, то ГП ФИИР имеет больше дисциплинирующий эффект с точки зрения системы госуправления – отменили большое количество второстепенных и дублирующих документов и система экономического планирования более-менее упорядочилась. Плюс ГП ФИИР – это первый документ, который имеет легко проверяемые индикаторы исполнения.
- А по какой причине в первой пятилетке финансирование было слабым?
- Потому что в экономике не было этих самых длинных денег. Плюс отсутствовали условия для быстрого списания плохих кредитов. У нас по итогам кризисных лет (2007-2008 гг.) накопился огромный объем плохих кредитов, и залоги на них просто повисли. Надо было списывать кредиты и высвобождать залоги, так чтобы они дальше участвовали в экономике. Грубо говоря, нужно обрезать хвосты. Ведь вдумайтесь: доля проблемных кредитов в 2009 году достигла 30%, сейчас возросла до 33-35%. А это 4-4,5 трлн тенге. И это при том, что весь ссудный портфель оценивается где-то в 12 трлн тенге. Я думаю, что, как только эти активы вернутся в экономику и появятся длинные деньги, инвестдеятельность резко активизируется.
- Вы как-то говорили, что во второй пятилетке нужно уделять внимание производству ТНП…
- Здесь речь идет о психологическом аспекте, который не дает населению верить в то, что в стране производятся собственные товары, будь то продукты питания или одежда. Сейчас люди больше верят тому, что видят, поэтому нужно было сделать упор на том, что окружает человека. Нужно, чтобы в стране массово и повсеместно появлялись одежда, мебель, лекарства, средства гигиены собственного производства. Если на прилавках магазинов казахстанских товаров будет столько же, сколько импортных, наш народ будет все больше покупать свое. И тогда люди поверят в индустриализацию. Да, мы начали производить, но пока не в таком количестве, чтобы замещать импорт.
Еще один важный момент: поведение самих чиновников. Например, г-н Исекешев пересел на отечественное авто. А как же остальные – руководители госорганов, акимы? Им бы тоже следовало. И не по принуждению, а по душевному порыву. Люди должны понимать, что, покупая свое, они делают лучше для всей страны, для самих себя. И заложить эту философию должны именно те, кто находится на верхнем уровне руководства страной.
- В ходе последнего расширенного заседания правительства глава государства поручил выделить на поддержку бизнеса 1 трлн тенге. Как, по-вашему, можно эффективно распорядиться этими средствами? Хватит ли их, чтобы вселить дух оптимизма в наших людей?
- Четверть этой суммы предназначена для покупки проблемных кредитов, остальные – на финансирование реального сектора. Насколько я понял, выделение денег растянется до конца 2015 года, и если деньги действительно дойдут до экономики, то потребности до конца следующего года будут закрыты. Но это мера разовая, и вряд ли будет второй заход. В идеале же к моменту списания всех плохих кредитов должен быть создан механизм длинных денег через Нацбанк, который предполагал бы стабильное постоянное финансовое обеспечение экономики.
- Правительство заявило о том, что во второй пятилетке особое внимание будет уделяться ПИИ. Реально ли привлечь иностранные инвестиции в необходимом объеме, как думаете?
- По крайней мере инвестклимат позволяет это сделать, так как с точки зрения налоговой нагрузки условия в РК для бизнеса идеальные, особенно с учетом объявленных мер по инвестпроектам стоимостью выше $20 млн. Но одного снижения налоговой нагрузки недостаточно. Главное, чтобы местная бюрократия и коррупция не свели на нет все усилия.
- Как в целом надо оценивать результаты таких программ?
- Есть три четких параметра. Первый – с точки зрения населения – это создание рабочих мест. Чем больше, тем лучше. Второй – с точки зрения государства – это производство отечественных товаров и сокращение импорта. То есть та валютная выручка, которая остается от экспорта, не направляется на покупку импортных товаров, а остается в экономике страны. Сейчас у нас только потребительских товаров завозится на $12 млрд. Это огромная сумма, за которую надо бороться. Нельзя допускать оттока валюты. И третий – с точки зрения бизнеса – рост инвестиционной активности, продаж, производства.
И все эти параметры можно достичь независимо от того, что происходит вне пределов экономики Казахстана. Дело в том, что у нас большое количество параметров находится на низком уровне – численность населения, его доходы, потребление и сбережения, обеспеченность товарами собственного производства, кредитование экономики и т.д. Но низкий уровень параметров предполагает и хорошую сторону – у нас большой потенциал внутреннего роста на ближайшие 15-20 лет, а дальше можно наращивать свой вес в мировой торговле. Иначе говоря, в обозримом будущем у нас нет естественных ограничений для экономического роста!
