Минсельхоз Казахстана решил всерьез взяться за отечественную аграрную науку. Прежде всего, сельскохозяйственное ведомство страны волнует дилемма: почему, имея мощную материально-техническую и интеллектуальную базу, казахстанские ученые слабо выходят на внутренний и внешний рынки, плохо продают и коммерциализируют свои знания, не привлекают внебюджетные источники финансирования, а продолжают надеяться как на манну небесную на денежные потоки из госбюджета. Таким образом, наука не идет навстречу бизнесу и фермерам, а прозябает в тиши кабинетов.
На днях нашему изданию удалось побывать на семинаре, который для ученых со всей республики провел вице-премьер — министр сельского хозяйства РК Умирзак Шукеев. На базе Казахского НИИ земледелия и растениеводства в Алматинской области собрались главы всех ведущих научно-исследовательских институтов в сфере АПК.
Антистимул для амбициозных ученых
Разговор зашел на самую злободневную тему: как сделать так, чтобы институты и ученые зарабатывали большие деньги, привлекая их из частного сектора, а не оставались «сонными» коллективами научных сотрудников, которые работают за государственную зарплату с 9:00 до 18:00 и даже не задумываются, а нужна ли их работа кому-нибудь за пределами их предприятий.
По мнению Умирзака Шукеева, ахиллесовой пятой большинства институтов является то, что они абсолютно не продвигают свои открытия и изобретения, никак их не монетизируют, в целом не знакомы с понятием и принципами маркетинга. Аграрные ученые окуклились внутри своих коллективов, превратившись в кантовскую «вещь в себе». При этом фермерский бизнес зачастую живет и работает, ничего не зная о технологиях, над которыми бьются наши ученые умы. Доходит до того, что семена пшеницы, сои и кукурузы наши фермеры везут из-за границы, то ли не желая покупать отечественный продукт, то ли не зная о его существовании.
К тому же, по словам Умирзака Шукеева, в научных коллективах укоренилась практика, когда вне зависимости от выигранного на проект гранта или привлеченных кем-то частных инвестиций деньги заходят в институты централизованно и распределяются поровну между всеми. То есть действительно выдающийся ученый, который своим трудом и талантом привлек внебюджетное финансирование, может в итоге получать столько же, сколько и все остальные. Ясно, что подобная практика — «один с сошкой, да семеро с ложкой» — дестимулирует по-настоящему амбициозных научных работников. Поэтому необходимо резко пересмотреть подход по финансированию научных проектов: всю привлеченную сумму должны забирать себе авторы идеи и сами исполнители, но никак не другие сотрудники или руководство института.
Деньги привлекают светила, получают все
Более того, еще одним «узким горлышком» отечественной агронауки вице-премьер назвал чрезмерное увлечение фундаментальными знаниями без их привязки к практической плоскости.
«Никто не спорит, что фундаментальная наука должна быть. Однако в каждом НИИ может работать 5−10 выдающихся светил и великих ученых, которые будут с утра до ночи поглощены научными открытиями или трансфертом технологий, остальные же сотрудники должны быть заточены на то, чтобы обеспечить продвижение, продаваемость их открытий и технологий на рынке. И их тоже необязательно должно быть много. Сейчас же укомплектование штата научных организаций, которые живут больше за государственный счет, вызывает вопросы. Например, в НИИ карантина растений работает 166 человек, в НИИ почвоведения — 118 сотрудников, в НИИ земледелия и растениеводства — 277. Однако, для сравнения, в работе на экспериментальном полигоне „Агропарк Каскелен“, открытом на базе института земледелия, было задействовано лишь 50 сотрудников. Хотя именно этот полигон можно считать главным достижением последнего времени в деятельности института: здесь выращивается рекордный урожай на богаре яровой пшеницы — 39 центнеров на гектар, ярового ячменя — 52 центнера на 1 га, сои — 40 центнеров с гектара бесполивной земли. Таким образом, получается, что более 200 сотрудников занимались чем-то другим. Поэтому я настоятельно рекомендовал: доход от продажи рекордного урожая пшеницы, ячменя, сои и кукурузы поделить только между теми учеными института, кто принимал непосредственное участие в создании полигона», — заявил Умирзак Шукеев.
Парализующий страх потерять госзаказ
Главу Минсельхоза поддержал и ответственный секретарь ведомства Асылжан Мамытбеков. Он заметил, что если ученый подает заявку на проектно-целевое финансирование, то там никогда не значится ограничение по зарплате. Можно запросить хоть миллион долларов, и эта сумма, возможно, пройдет. Но когда поступают деньги, все 150−200 человек научного коллектива считают, что к ним «упала» зарплата.
«Деньги должны приходить за результат, за определенный научный проект. И эти деньги должны получать только те ученые, которые в этом проекте задействованы. А не все, которые когда-то вошли в штат научно-исследовательского института. Кроме того, сокращение научных работников — во всем мире нормальный процесс, но у нас это считается катастрофой, хотя это не государственное учреждение, это коммерческое научное предприятие, и оно должно работать не только за счет государственного заказа, но и на частный капитал. И если человек обладает высокими знаниями, то он на рынке будет востребован, но у нас сплошь и рядом: если ученый уходит из института, сидящего на госзаказе, то он не находит себе работу в частном секторе. Вот это и есть показатель востребованности. Хотя в частном секторе платят больше, и ученый, по идее, должен туда стремиться, а у нас все наоборот: у людей священный страх перед потерей работы в НИИ, живущем на госзаказе», — прокомментировал Асылжан Мамытбеков.
Ветеринария, которая радует
Впрочем, самым успешным и с научной, и с коммерческой точки зрения был признан Казахский НИИ ветеринарии. Так, этим институтом с 2015 по 2017 годы была проведена работа, по результатам которой в государственном реестре было зарегистрировано 15 ветеринарных препаратов. Ежегодно институт поставляет для Республиканской ветеринарной лаборатории наборы для диагностики разных болезней, а также ежегодно заключаются договоры с фермерскими хозяйствами на иммунизацию животных вакцинами, разработанными в недрах этого НИИ.
За три последних года внебюджетное финансирование института составило 464 млн тенге, из них 140 млн тенге пошли на разработку новых вакцин и материалов.
Но главное, у НИИ ветеринарии имеются свои ноу-хау, которые заинтересовали зарубежные страны. Например, клиенты из Китая были заинтересованы в приобретении лицензии на технологию изготовления единого цветного антигена для диагностики бруцеллеза крупного рогатого скота. Также в стенах института совместно с российскими учеными разработана вакцина против бешенства в приманках для диких плотоядных животных. А вместе с Институтом здоровья животных из Англии создана иммунная тест-система для молекулярной характеристики возбудителя ящура. В ней использовались все штаммы ящура, которые распространены на Евразийском континенте, встречавшиеся у крупного рогатого скота в Китае, Индии, Монголии, Корейском полуострове и России. По словам директора НИИ Ахметжана Султанова, в настоящее время многие страны изъявляют желание приобрести эту тест-систему.
В ближайшем будущем ветеринарные ученые планируют разработать средство, которое позволит обеззараживать захоронения животных. Также в работе имеется проект, который будет внедряться для видовой идентификации возбудителя бруцеллеза.
«Для того чтобы запустить препараты в производство и зарабатывать на этом деньги, у нас, согласно особенностям ветеринарной науки, нужно подготовить экспериментальные технологические линии. Для этого на базе института нам необходимо будет организовать мини-комбинат. Проектно-сметная документация уже готова на 114 млн тенге. Срок окупаемости только при производстве одного „диагностикума“ — в течение 5 лет. Сейчас в портфеле института имеется более 60 препаратов, которые мы могли бы отработать и начать их производство», — рассказал Ахметжан Султанов.
Кстати, директор НИИ ветеринарии отметил, что для обеспечения биобезопасности в Казахстане давно назрела необходимость закрепить строгую вертикаль власти во всех подразделениях ветеринарии по стране. Ученые даже разработали по этому поводу новую структуру всей ветеринарной службы республики. Предлагаемая ими структура уже была одобрена на заседаниях аграрных комитетов мажилиса и сената парламента.
Между прочим, вице-премьер и глава Минсельхоза констатировал, что во многом за счет успешной работы НИИ ветеринарии в этом году удалось критически переломить ситуацию со вспышками болезней животных. В противном случае это грозило бы серьезными проблемами при экспорте казахстанской животноводческой продукции.
«В прошлом году нам пришлось заменить руководство Комитета ветеринарного контроля и надзора Минсельхоза и всех людей, которые отвечали за ветеринарную безопасность в стране. В прошлом же году, вы знаете, произошло с десяток вспышек болезней домашних животных, а в этом году — ноль! То есть раньше просто люди не работали. Но как оказалось, стоило только начать работать — и положительный результат не заставил себя долго ждать. А это критически важное направление. Ведь если мы делаем ставку на мясное и молочное животноводство, птицеводство, вертикаль в ветеринарии нужно восстановить и привлечь людей, способных выполнять эту работу», — подвел итог Умирзак Шукеев.
