Иран, готовый увеличить экспорт нефти примерно на 1 млн барр./сут. после снятия санкций, по всей видимости, заинтересован в поставках сырья через своп-операции. Казахстан вновь мог бы стать для него партнером по таким схемам. Об этом говорят представители Исламской Республики, такую возможность для «заинтересованных компаний» не исключает и первый вице-министр энергетики РК Узакбай Карабалин.
Эксперты, прокомментировавшие этот вопрос для центра деловой информации Kapital.kz, разошлись во мнениях, выгодно ли нам сотрудничество в таком формате. Но в одном оказались единодушны: у Казахстана нет лишних объемов черного золота для дополнительного экспорта.
«Неудачный» и удачный опыт
Казахстан «обменивался» нефтью с Ираном еще до введения санкций в отношении последнего. Олег Егоров, главный научный сотрудник Института экономики МОН РК, напоминает: долгосрочный договор предполагал отправку с нашей стороны через порт Актау 2 млн. тонн нефти на заводы Тебриза и Тегерана, Иран в свою очередь должен был предоставлять такой же объем «своего» сырья, которое отправлялось на внешние рынки из портов Персидского залива. К слову, рассказывает о том опыте эксперт, в первой партии, которая составила 75 тыс. тонн, было обнаружено высокое содержание сернистых веществ. Принимающая сторона сообщила о готовности сотрудничать в будущем, если поставляться будет очищенное сырье. После этого поставщик – «Тенгизшевройл» – закупил несколько очистительных установок, и «тогда вроде бы все наладилось».
Довольно удачным, хорошим маневром называет прежнее сотрудничество Узакбай Карабалин, первый вице-министр энергетики РК. «Об этом можно судить по тому, как в свое время в порту Нека (иранский порт на Каспии, – ред.) мы танкерами стояли в очереди. Мы конкурировали с «ЛУКОЙЛом» и другими компаниями, которые активно пользовались этим направлением», – говорит он. Но когда были введены санкции в отношении Исламской Республики, «этот канал прекратился».
Отметим, что тогда, в 2010 году, Иран хотел увеличить стоимость свопа с 1 доллара за баррель до 5 долларов за баррель, но не сумел договориться с партнерами – Казахстаном, Азербайджаном и Туркменистаном.
Интерес – на севере, возможности – на юге
Казахстан и Иран могли бы вернуться к формату взаимных поставок – речь об этом заходила еще несколько лет назад, причем заинтересованность проявляли обе стороны. Так, в 2011 году по итогам визита в Тегеран министра иностранных дел РК (тогда это был Ержан Казыханов) сообщалось: Казахстан рассчитывает возобновить с Ираном своп-операции по зерну и нефти, у Ирана есть к этому серьезный интерес. Тема поднималась и в сентябре 2014 года – когда Астану посетил глава ИРИ Хасан Рухани. Он подчеркнул важность энергетической сферы в двустороннем сотрудничестве: обе страны обладают большими нефтегазовыми запасами и могут обмениваться опытом, делать взаимные инвестиции и осуществлять SWAP-операции. Заключение таких сделок тогда назвал «важной темой» и президент РК Нурсултан Назарбаев.
Похоже, Иран начал готовиться к использованию прежних схем заранее: еще осенью 2014 года профильный министр издал приказ о возобновлении таких операций. «Мы готовы возобновить нефтяные своп-операции с соседними государствами, если нам это будет выгодно», – цитировали информагентства в мае этого года главу департамента по международным делам National Iranian Oil Company Мохсена Гамсари. Он говорил о том, что сделки с соседними государствами возможны «с учетом наличия соответствующей инфраструктуры».
Для Ирана такие операции, в частности с Казахстаном, интересны потому, что ему удобнее обеспечивать свои северные НПЗ, то есть расположенные ближе к Каспию, сырьем, полученным от соседей, чем собственным с южных месторождений. Плюс возрождение сотрудничества позволило бы стране восстановить утерянный из-за санкций экспорт черного золота.
Графа о прибыли
Если интерес иранской стороны понятен, то экономическая выгода Казахстана – вопрос дискуссионный.
Олег Егоров уверен: в таких операциях нет экономической целесообразности: «Даже если какой-то объем пойдет в этом направлении – что это нам даст? У нас есть свой нефтепровод – КТК, есть труба на Китай, нефтепроводы Атырау – Самара, Баку – Тбилиси – Джейхан», – напоминает он. По его мнению, разговоры о свопах рождаются на почве постепенного снятия санкций с Ирана: Казахстан хочет в какой-то степени поучаствовать в решении общей проблемы использования нефти. «Возврат к этому варианту сотрудничества – это просто улучшение отношений с этой страной с наметками на будущее», – предполагает эксперт.
Один из аргументов, приводящийся в пользу нефтяных свопов с ИРИ, – для Казахстана это диверсификация маршрутов экспорта углеводородов. С этим согласен нефтегазовый аналитик Сергей Смирнов. Он указывает и на такой момент: «Для того чтобы нам поставить свое сырье, например, в Западную Европу, нужно пройти длинный путь – либо через европейскую часть России, либо в обход через Баку – Тбилиси – Джейхан. При использовании свопа Иран будет отгружать свою нефть как казахстанскую (с учетом коэффициента качества) в портах Персидского залива. Это позволяет значительно сократить расходы на транспортировку».
Повернуть экспортные реки
Вместе с тем в отношении Казахстана возникает вопрос не только экономической или иной выгоды, но и возможности в физическом смысле поддержать сделку. «Проблема в том, что у нас добыча сырой нефти снижается в последние несколько лет. Я думаю, в ближайшие годы просто не будет свободных объемов для поставки в Иран», – комментирует Сергей Смирнов. Так, если в 2013 году было добыто 81,8 млн тонн, в 2014 – 80,8 млн тонн, то в 2015 году ожидается 80,5 млн тонн. В феврале этого года Узакбай Карабалин давал прогноз: в 2017 году предполагается увеличение до 86 млн тонн, в 2020 году – до 104 млн тонн. Но к этому времени должна быть завершена модернизация нефтеперерабатывающих заводов, что, как напоминает Сергей Смирнов, потребует дополнительно 4-5 млн тонн сырья к тем 14 млн тонн, которые перерабатываются при имеющихся мощностях. Плюс есть намерение строить четвертый НПЗ. Где взять сырье для этих целей – нужно, по мнению эксперта, прежде ответить на этот вопрос (на Кашаган пока рассчитывать не приходится). «Тем более, – добавляет он, – налоговая политика в Казахстане построена так, что выгоднее экспортировать сырую нефть, а не поставлять ее на переработку на наши НПЗ. И эту проблему тоже нужно решить».
Узакбай Карабалин высказал предположение: по мере снятия с Ирана санкций заинтересованные казахстанские компании захотят возобновить сотрудничество по свопам. Бизнесу, говорит он, нужно будет ответить на вопрос, что для него выгоднее – обмен нефтью с Ираном или выход на Черное море «с учетом Босфора и прочих вещей» через КТК, мощности которого сейчас увеличиваются. При этом, подчеркнул первый вице-министр энергетики, Казахстан не может рисковать нефтегазовой отраслью из-за антииранских санкций.
По мнению Сергея Смирнова, выбор между Ираном и КТК будет определяться спросом. В настоящее время Европа потребляет значительно меньше нефти, чем Китай – с этой точки зрения поставки в соседнюю страну для Казахстана выгоднее. Но здесь скрыт и риск: в Европе много стран – много потребителей, Китай сам по себе потребитель, поэтому он может диктовать свои цены, и они, вероятнее всего, будут ниже европейских.
Олег Егоров говорит о том, что нефтяные компании еще нужно будет «уговаривать» заключать своп-сделки с Ираном: у них определены жесткие графики, они заранее договариваются с теми, кому поставляют сырье, – лишнего нет. «В этом случае должны быть какие-то договорные условия, чтобы компании развернули свои экспортные маршруты в сторону Ирана», – поясняет эксперт.
Одним словом, подводит итог аналитик, рассматривать возможность проведения нефтяных SWAP-операций с Ираном можно было бы в том случае, если бы Казахстан ощущал избыток собственной нефти и – более того – мог распоряжаться ею по собственному усмотрению. Но этого сейчас нет.
