Столкновение интересов в газовом мире разделило участников рынка на два лагеря. Одни ратуют за газопровод «Южный поток» в силу своих интересов, другие за «Набукко», однако, несмотря на то, в конечном счете, оба проекта борются за европейского клиента, в самом Европейском союзе считают, что два трубопровода лучше, чем один, а три лучше, чем два. И, судя по последним данным, оба газопровода сегодня столкнулись с основной проблемой – финансированием, поэтому и говорить об особых приоритетах по выходу в лидерство того или иного трубопровода пока не приходится. Впрочем, материал не о том, кто лучше, а о том, какие имеются риски, в частности, у проекта «Набукко», ведь именно с ним Евросоюз связывает свои «голубые» мечты. А разобраться в этом вопросе нам помог президент Центра глобалистики «Стратегия ХХІ» (Украина) Михаил Гончар.
Проекту «Набукко», несмотря на подписание базового соглашения о реализации на межправительственном уровне, предстоит нелегкое будущее, считает украинский эксперт. По его мнению, данный газопровод станет своеобразным индикатором возможности расширенного ЕС реализовать масштабные энергетические проекты сообщества. «Либо проект станет символом успеха для европейской энергетической политики, подобно тому, как нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан стал символом успеха США в энергетической политике на Каспии, либо станет символом фиаско, и не только в энергетическом смысле, но и в целом ЕС, если не будет реализован», – анализирует Михаил Гончар.
– Г-н Гончар, как Вы считаете, с какими факторами сегодня связаны риски «Набукко»?
– Риски «Набукко» связаны с несколькими факторами. В частности, российский. РФ не скрывает своего негативного отношения к проекту, предлагая взамен «Южный поток», который, несмотря на все заверения российской стороны, является все же экономически и технологически более сложным проектом. Неслучайным совпадением является то, что в день подписания соглашения по «Набукко» в Анкаре, российский президент внезапно нанес визит в марионеточный Юго-Осетинский бантустан. Это – своеобразная символика, призванная продемонстрировать ЕС и США, что Южно-Кавказский коридор находится в зоне возможного воздействия со стороны ВС РФ и при необходимости может быть взят под контроль.
Другим не менее важным риском является – карабахский. Расстояние в несколько десятков километров до трассы Южно-Кавказского энергетического коридора существует не только со стороны Южной Осетии, но и со стороны Нагорного Карабаха на территории Азербайджана. Интенсивные попытки урегулировать карабахскую проблему сейчас скорее являются тревожным сигналом того, что этот конфликт может таким же образом, как и абхазский, и осетинский в Грузии, перейти из разряда замороженных в разряд горячих. Причем, если в Грузии понадобилось непосредственное вмешательство российских вооруженных сил, то здесь РФ может остаться в стороне, предоставив карт-бланш карабахским армянам.
– А что Вы думаете по поводу ресурсных рисков?
Как известно, первая очередь «Набукко» ориентирована на газ второй фазы месторождения Шах Дениз. Российский «Газпром» также претендует на эти объемы. Не исключен вариант, что Россия попытается «увести» эти объемы от «Набукко» до 2014 года, то есть момента ввода в эксплуатацию газопровода. С учетом того, что она пытается сыграть эксклюзивную роль в урегулировании карабахской проблемы для Азербайджана, нельзя исключать сделки «оккупированные территории в обмен на газ». То есть Россия надавит на армян Карабаха с тем, чтобы они освободили 5 из 7 оккупированных районов Азербайджана, прилегающих к НКАО, при условии, что газ Шах Дениза будет переориентирован на «Газпром». Для Баку решение карабахской проблемы является делом чести и приоритетом №1, поэтому нельзя исключать, что азербайджанское руководство согласится с такой постановкой вопроса. Конечно, на публичном уровне подобная связь будет отрицаться сторонами.
– Каково отношение США, по Вашему мнению, к «Набукко»?
– Негативная реакция США на возможность включения в «Набукко» иранского газа может лишить трубопровод его ресурсов, особенно с учетом предыдущего сценария. Такой подход США должен быть неприемлем для ЕС, но вряд ли Брюссель сможет реализовать собственный подход наперекор Штатам, особенно если Тегеран радикализирует свою политику в ядерной области.
– Какую оценку рисков Вы можете дать в аспекте Восточно-Каспийского региона?
– Ресурсы газа Восточного Каспия не смогут попасть в «Набукко» без наличия Транскаспийского газопровода. Политика Туркменистана является достаточно благоприятной для реализации проекта. Хотя в схватке за энергоресурсы Туркменистана между ЕС и Россией, очевидно, побеждает Китай, ЕС сохраняет хорошие шансы на привлечение на втором этапе реализации «Набукко» ресурсов туркменского газа.
– Как насчет других факторов риска, есть ли они?
– Есть. Однако они выглядят более второстепенными. Очевидно, что любой масштабный проект транснационального характера имеет всегда серьезные риски. Важно, чтобы были разработаны механизмы их компенсации. В случае «Набукко» залогом его успеха есть скоординированная энергетическая политика ЕС, а также политическая поддержка со стороны США и зонтик безопасности со стороны Вашингтона для Южного Кавказа.
Несмотря на то, что «Набукко» может стать эпохальным проектом, его значение не следует преувеличивать. «Газовую картину» мира он не изменит. Скорее на это способен сжиженный природный газ (СПГ). В частности, на такое способен Катар после 2010 года, поскольку он совершит мощный рывок в производстве СПГ – с нынешних 10 млн. тонн в год до 42 млн. тонн. И этот газ в основном придет на европейский рынок. Вот это начнет менять «газовую картину» Европы. Это способно нанести вместе с «Набукко» и концепцией Южного газового коридора мощный удар силам газового монополизма, пытающимся использовать энергоресурсы в качестве оружия.
