Место энергетики и металлургии довольно быстро занимают транспортная и туристическая отрасли, индустрия развлечений и сектор высоких технологий (доля этих четырех отраслей выросла с 17,4% в 2005–2014 годах до 46% в 2015–2016 годах).
При этом закономерно инвестиции перемещаются из развивающихся стран в регионы с развитой экономикой и зрелым постиндустриальным сектором — в Европу и Северную Америку (доля последних за тот же период выросла с 38% до 60%). Об этом сообщает информационное агентство Vesti Finance.
Бурный рост внешней финансовой деятельности Китая уже вывел его на второе место по объему внешних прямых инвестиций. Несмотря на наблюдаемое и ожидаемое замедление экономики, экспансия продолжается.
В I полугодии 2016 года объявленные прямые инвестиции увеличились на 39% к уровню I полугодия 2015 года.
Основные причины роста инвестиций:
а) значительный положительный счет текущих операций (№ 1 в мире в долларах и в первой десятке среди крупных экономик по отношению к ВВП) за счет профицита торгового баланса;
б) эффект от продолжающейся либерализации трансграничной деятельности в рамках стратегии "Go out", разработанной в середине 2000-х.
Вероятно, исходящие инвестиции продолжат расти, так как, несмотря на объем и развитую внешнюю торговлю, Китай еще недостаточно интегрирован в мировую финансовую систему, и перед экономическим руководством страны стоит цель продвинуться в этой области, прогнозирует АКРА.
При этом начиная с 2009 года многие страны мира сталкиваются с замедлением экономического роста и имеют стимулы конкурировать за внешние финансовые ресурсы.
Они могут стремиться к привлечению китайских инвестиций, надеясь на выгоды от дальнейшей «глобализации» Китая. На текущий момент Россия менее открыта для китайских инвестиций, чем в среднем другие страны мира.
Более того, упомянутая выше смена приоритетов для китайского бизнеса и государства и, соответственно, изменение географической направленности инвестиций могут оставить Россию в стороне от финансовой экспансии Китая.
Так, за I полугодие 2016 года с китайской стороной не было заключено ни одной новой крупной сделки, несмотря на рекордный рост объема таких сделок в других странах мира; пока речь идет только о потенциальном интересе Китая к покупке Рефтинской ГРЭС.
Сырьевые отрасли в 2009–2015 годах обеспечивали около 67% прироста китайских инвестиций в Россию. Новые же инвестиции в постиндустриальные сектора будут сдерживаться сравнительно малым масштабом сферы услуг в России и закрытостью нашей страны в области высоких технологий.
В 2016–2020 годах потенциальный суммарный объем прямых инвестиций из Китая в Россию в связи с продолжением экспансии мог бы составить 9–12 млрд долларов при условии сохранения текущего уровня открытости российской экономики.
В новых условиях эта цифра может оказаться в два-три раза ниже, что ограничит возможности долевого финансирования капитальных расходов нефтегазового сектора.
Возможной точкой пересечения стратегических экономических интересов китайских компаний и российской экономики и политики останутся глобальные транспортные и инфраструктурные проекты, связывающие Китай с Европой, вторым по объему торговым партнером страны.
Усиление роли России и стран Средней Азии как стран-транзитеров требует существенных капиталовложений в инфраструктуру перевозок и в транспортную отрасль, отмечает АКРА.
