Аскар Ильясов сейчас в списке тех, кем казахстанцы гордятся, ведь он профессиональный актер, окончил знаменитую «Щуку» в Москве — театральный институт им. Бориса Щукина, снимается в российском кино и самых топовых казахстанских картинах: успел поработать с Аканом Сатаевым и поучаствовать в новом продюсерском проекте Баян Алагузовой. Мы поговорили с Аскаром о многом: и о хайпе, который настигает всех наших соотечественников, сумевших показать себя за границей, и о том, какие у него перспективы в российском кино, и о новой генерации талантливых казахов.
— Через месяц в прокат выйдет картина Акана Сатаева «Бизнесмены», на площадку которого вы приехали сразу после съемок в фильме Данилы Козловского «Тренер», каково работать в таком авральном режиме?
— Это было непросто, но такова профессия. Я думаю, что все в итоге получилось неплохо, ведь после «Бизнесменов» Акан пригласил меня сняться в еще одной большой картине «Путь лидера» — я там играю молодого советника президента, от лица которого рассказывается история.
— «Бизнесмены» — это фильм о 90-х, вам понятна та эпоха, герои того времени, вы ведь сами родились ближе к двухтысячным?
— 90-е вроде были не так давно, но я, если честно, даже не представляю, как жили тогда люди! В том смысле, что если революционные, военные, послевоенные годы, в нашей памяти и культуре отрефлексированы, мы много что о них знаем, то о 90-х информации намного меньше. Поэтому перед картиной я много говорил о том времени со старшими — с Аканом, с моими братьями, папой. В 90-х отец работал в аэропорту и рассказывал о том времени какие-то сумасшедшие истории, о том, как люди пили технический авиационный спирт, бодяжили его с водой, болели, слепли, умирали, но продолжали это делать, потому что сил оставаться в той реальности не было. Для меня 90-е — это дикие, если не сказать животные времена, и при этом какие-то честные, что ли. Тогда, имея всего лишь наглость, безбашенность и физическую силу, ты мог стать королем мира. А мог тихо себе учиться, верить в то, что однажды это все пройдет, и скучно прожить до сих пор.
— А вам симпатичен ваш герой Ануар, бизнесмен 90-х?
— Он мне понятен. Чтобы судить о людях 90-х, нужно, наверное, быть в тех условиях, в которых были они. Я родился в 1996 году, в уже независимом Казахстане, и стал осознанно воспринимать мир, по сути, в XXI веке. Я живу в то время, когда ты можешь думать не только о том, как бы выжить, но еще и имеешь роскошь заниматься творчеством. Ты можешь верить, мечтать, быть смелым, и все это потому, что не надо бороться за выживание.
— При этом, когда читаю ваши посты в Instagram, создается интересное впечатление — вы порой рассказываете о детстве так, будто росли не в Астане двухтысячных, а где-то в бедной провинции. Это у вас образ или так и было?
— Вы так говорите, будто Астана начала двухтысячных это та самая Астана с EXPO, «Хан Шатыром» и красивым левым берегом. Как мне рассказывали родители, я родился после жуткого кризиса 90-х. До моего 5-го класса мы жили в поселке Пригородный недалеко от Астаны, в одном из общежитий. Пока рос, с материальными условиями было туговато. Папа рассказывал, что ходил на местное озеро, ну как озеро, скорее болото под названием Майбалык, на рыбалку, но не для того чтобы позабавиться и отдохнуть, а чтобы принести домой рыбу на ужин. Я не прибедняюсь и не строю образ парня из деревни, который смог пройти сквозь тернии к звездам, но ведь так оно все и было. Я же не могу переписать биографию. Смешно вспоминать, но половину своей первой зарплаты со съемок — мне заплатили 90 тысяч рублей за 9 дней, я потратил на футбольную форму «Ливерпуля», которую заказал из Англии. Глупо и нелепо. А почему? Потому что раньше на нее не хватало. А тогда казалось — какую грамотную инвестицию сделал!
— На что сейчас потратили бы?
— На путешествия. Но если речь о суммах покрупнее, то на недвижимость.
— Прочла, что путешествовать вы начали только сейчас, а до этого нигде не были…
— Да, я уехал в 17 лет в Москву, в которой никогда не был, и прожил там несколько лет, выезжая лишь домой на каникулы. Начал путешествовать, когда стали приглашать в качестве актера. Одна из первых поездок была в Крым, на съемки сериала «Золотая Орда». Позже был в Украине, Грузии, этим летом поездили по Европе: были в Сербии, Голландии, Франции.
— Кстати, о «Золотой Орде», именно там вы познакомились с казахстанскими актерами и вас стали приглашать в отечественное кино. Недавно вы снялись в отечественной мелодраме «Станция судьбы». Как работалось с командой: с партнерами по площадке, продюсером Баян Алагузовой?
— Все было прекрасно, мы, думаю, сработались. В первую очередь это, наверное, благодаря режиссеру Ернару Нургалиеву. Мне было с ним очень комфортно, он молодой, у него свежий, незатертый взгляд, он хочет снимать нестандартно, не боится пробовать. Что касается Баян Максатовны, то для меня она открытие. Она крутая и в отличие от многих публичных личностей, которые прячутся за фейковыми образами, она настоящая, она true. Я уважаю таких людей и очень тянусь к ним.
— Вас ведь по-настоящему заметили, после того как снялись в режиссерском дебюте Данилы Козловского «Тренер»? Как вы попали в проект?
— Просто пришел на пробы. Даня не знал раньше обо мне, он увидел меня только на пробах, видимо, я произвел неплохое впечатление, потому что в футбол играю с детства.
— Фильм удивительно хорошо приняли, не все актеры успешно дебютируют в режиссуре…
— Да, а все потому что Даня — не просто актер, режиссер, сценарист, продюсер, он трудоголик и сумасшедший фанат всего, чем занимается. На площадку он приходил раньше всех, уходил позже всех, при этом пошел не по легкому пути, не снял небольшое актерское кино на 4−5 человек, а замахнулся на блокбастер, и у него это получилось! Без всяких скидок на то, что он дебютант и актер, без снисходительности. Больше всего меня в Даниле поражает то, что он смог реализовать то, что в какой-то момент было всего лишь идеей. Это не осталось лишь красивой мечтой, он это сделал.
— Сейчас вы достаточно востребованы в первую очередь в России, какие шансы в российском кино у актера вашей внешности?
— Это зависит от мастерства. Пока я не докажу, что я силен как актер, меня будут рассматривать как специю к блюду. Пусть на данный момент меня и воспринимают как некую краску, которая придает колорит, а не как творческую единицу, но я недолго буду с этим мириться. Это не то чтобы меня оскорбляет, но я достоин большего. Возможно, есть актеры с аналогичной фактурой, которых это устраивает, они думают, я азиат, у меня своя ниша, всегда найдут роли гастарбайтеров, или еще кого, лишь бы платили, но со мной это не пройдет. Я упрусь рогом, но такую снисходительность к себе поборю. Я не знаю, может, это у меня из-за комплексов — приезжий, надо доказать всем, что я чего-то стою, но я намерен добиваться максимума.
— Насколько вам комфортно жить в Москве с бытовой точки зрения? Принял ли вас этот город?
— Да, принял. Жить в Москве мне довольно комфортно, слава богу, никого расизма, национализма, которым пугают, я не испытывал. Хотя живу там с первого курса, но чувствую себя так, будто первый год живу в Москве, ведь по-настоящему я ее узнал, лишь после того как окончил институт год назад. Понимаете, пока ты студент, ты ходишь только от общаги до института и как будто живешь в какой-то отдельной республике, где все друг к другу относятся с уважением и интересом.
— Ваши ровесники, как правило, в Голливуд стремятся, а вы?
— Скажу так — если я этого не попробую однажды, то моя жизнь будет неполноценной, а я этого не могу себе позволить. Сейчас собираюсь заняться серьезно английским, даже просматривал американские учебные заведения, почему нет? Но пока это только планы на будущее.
— В этом году вас пригласили в труппу Московского театра сатиры, вы стали говорить, что театр для вас главное, в то время как работа в кино вторична?
— Так и есть. Театр — мой дом, моя база, там, в конце концов, лежит моя трудовая книжка. Зачем-то начал говорить каким-то советским языком…(Смеется.) На самом деле кинопроекты — это такие курортные романы, а театр — это как супруга. Сколько бы ты ни ходил по любовницам, возвращаешься к жене. Хотя о чем я говорю? Нет, измена — плохой пример, но вы меня поняли. Театр — моя точка опоры, в котором постоянный коллектив, мне там платят зарплату, оплачивают жилье, в театре я могу развиваться, ведь нахожусь в непрерывном тренинге. Часто ведь говорят, что кино снимает сливки с театральных актеров, так оно и есть.
— Какие у вас роли в театре?
— Пока небольшие. Ведь в отличие от кино в театре иерархическая система. Это в кино ты можешь быть сначала никем, а завтра всем, а в театре развитие идет поступательно. Я играю лишь первый год, поэтому занят только в двух спектаклях: в небольшой роли в «Укрощении строптивой», это репертуарный спектакль, которому уже больше 20 лет, и в новой постановке у Родиона Овчинникова, где играю на одной сцене с Олешко, Добронравовым, Ширвиндтом. Играть с такими именитыми артистами, стоять на одной сцене с ними, особенно с Александром Анатольевичем, это то, чем я буду гордиться всю жизнь.
— А какие у вас перспективы на театральной сцене?
— Думаю, большие, с той точки зрения, что у меня там есть пространство, для того чтобы начать раскрываться как творческая единица. Хочу, чтобы люди видели во мне сначала профессионала, а потом необычную внешность. Впереди у нас 95-й театральный сезон, и, думаю, найдутся новые роли. К тому же я играю и в постановках других театров, к примеру, в спектакле «Довлатов», который создан как триптих по трем наиболее известным произведениям писателя, я играю три роли в трех его частях. Это был наш дипломный спектакль, который так понравился, что его выкупил продюсерский центр.
— Как вы относитесь к тому, что интерес к талантливым соотечественникам у нас зачастую просыпается, после того как их заметили за границей? Примеров множество — Тимур Бекмамбетов, Димаш Кудайбергенов, Самал Еслямова, Скриптонит и другие?
— Наверное, это естественно, это же жизнь, говорят только об успешных. Я, конечно, тоже мог бы сказать — вот, интерес земляков ко мне проснулся, только после того как меня начали снимать в российском кино, а до этого я никому не был нужен. Но зачем? Когда я поступал в институт и меня еще были не готовы брать на бюджетное отделение, поскольку я гражданин другой страны, а у родителей не было возможности платить, я обращался к спонсорам, в том числе в наше посольство в Москве, но мне отказали. Сказали, что если и помогают, то студентам других специальностей, но не актерам. Было обидно, но ничего страшного. Пусть даже за мое обучение платила Россия — они мне выделили бюджетное место, к Казахстану у меня нет претензий, ведь у нас пока молодая страна, в которой не так сильна актерская школа, отсюда и неверие в актеров.
— Кстати, паспорт у вас казахстанский? И родным языком вы владеете?
— Да, я гражданин Казахстана, казахский знаю — окончил казахскую школу.
— Я прочитала у вас про то, что недавно вы увлеклись генеалогией и узнали, что ваш далекий прадед был ага-султаном, который был на коронации Павла I и даже получил дворянский титул…
— Да, я увлекся генеалогией, а точнее генной психологией, стал выяснять у родителей свои корни и докопался до вот такого своего деда-аристократа. Оказывается, в Целинограде когда-то был даже музей, в котором было все о нем, но со временем все экспонаты разворовали, осталась только одна сабля, музей уничтожили. Вы думаете — зачем молодому парню узнавать все это и что это мне дает? Началось все с моей работы с психологом, я понял, что у меня есть очень сильный страх нищеты, и мне хотелось бы знать, откуда он появился. По рекомендации психолога я начал интересоваться глубинной историей своего рода и понял, что мой дальний прадед был очень богатым человеком, который в один момент стал бедным, это получается, что мой страх генетический!
— Раз речь зашла о корнях, расскажите о своей семье — чем занимаются родители, в кого ваши актерские таланты?
— Актеров у нас не было, но мои творческие способности раскрыла мама — Гульнара Ильясова, она учитель начальных классов, очень любит читать и привила мне любовь к чтению, записала в театральный кружок во Дворце молодежи Астаны и всегда способствовала тому, чтобы во мне проявились актерские способности. Мой папа больше технарь, он инженер-механик. Еще у меня есть два младших брата, одному 16 лет, другому 8.
— Вы, все дети независимости, но, наверное, все равно как три разных поколения?
— Абсолютно! Я сам вижу, насколько мы отличаемся. Недавно моему среднему брату дали задание написать эссе на тему «Астана — гордость моя». Я хоть и родился уже после развала СССР, во мне все равно есть что-то советское — вот о чем бы я написал, дай мне такое задание? Я написал бы о нашей молодой столице, о наших успехах, об EXPO, саммитах, Универсиаде и Азиаде, а мой брат написал эссе в стиле конструктивной критики, о том, чтобы он изменил. Ему поставили три. За критику. Он же считает, что он любит свою страну, свой город и поэтому имеет право высказывать мнение. Что касается младшего, то он вообще кардинально другой! Ведь он родился уже при доступном интернете! Любой мультфильм, любое шоу, любую информацию он может посмотреть прямо сейчас, в своем телефоне. Вот, к примеру, мы всей семьей любим футбол. Мне кажется, наш младший знает о футболе больше, чем я, и все это благодаря доступной информации.
— А если говорить о разнице между поколениями актеров, вы отличаетесь от тех, кому за 30 и больше?
— Думаю, да, мне кажется, мы смелее, подвижнее, мы путешествуем, учим языки. Хотя… Пожалуй, это зависит от конкретного человека, к примеру, Санжар Мадиев он намного старше меня, но я знаю, что мы единомышленники, он такой же.
— У вас базовое актерское образование одного из престижных российских вузов, работая на одной площадке с непрофессиональными актерами, чувствуете разницу?
— Да, безусловно. В чем между нами разница? В мышлении. Ребята, с которыми мне доводилось играть на одной площадке, конечно, все талантливые, артистичные, свободные, но, кроме пары-тройки актеров вроде Аружан Джазильбековой и Санжара Мадиева, у большинства из них это все-таки не профессия, это хобби. Мало людей, которые живут лишь актерскими гонорарами, при этом не ведя тои и не снимаясь в вайнах. Мало тех, кто может посвятить себя кино и театру. Хотя… на днях я посмотрел фильм «Айка» Сергея Дворцевого, и стал думать — чем я сам вообще занимаюсь? Вот что такое настоящее искусство!
— А вы бы смогли потратить 6 лет своей жизни на одну роль, как это сделала Самал?
— Это, конечно, вопрос. Во-первых, я за 6 лет, наверное, сильно изменюсь внешне, и меня будет трудно снимать 6 лет в одном и том же образе, во-вторых, у меня есть театр, что с ним? В-третьих, финансовый вопрос — кто меня будет кормить все эти годы? Но, наверное, если ты работаешь с режиссером такого уровня, как Сергей Дворцевой, то и пожертвовать собой не жаль. Такая работа — это штучный товар, кто-то за 6 лет снимет 12 фильмов, а кто-то будет жить только одной картиной, зато какой! Я искренне восхищен работой этой команды и особенно Самал. Благодаря фильмам с ее участием — это и «Тюльпан», и «Айка», мне самому захотелось попробовать свои силы в большом авторском кино.
— Вы затронули тему гонораров, вам удается жить только на актерские заработки?
— Да, освободить родителей от обязанностей помогать мне удалось, еще будучи студентом, во-первых, я учился на бюджетном отделении и получал стипендию, во-вторых, с третьего курса я снимаюсь. Сейчас я живу только на свои гонорары.
— Наши актеры часто ходят на тренинги для повышения мастерства, а вас можно встретить на таких мероприятиях?
— Базовое образование у меня есть, а что касается повышения актерского класса, то для меня это история скорее про жизненный опыт, ведь мою профессию питает сама жизнь — ты страдаешь, любишь, восхищаешься, и все это как-то оседает в тебе, ты аккумулируешь наблюдения и передаешь это на экран. Простой пример — разница между съемками фильмов «Бизнесмены» и «Станция судьбы» — год, а я вижу, что за год вырос как актер и дело не в том, что я год тренингом занимался, а просто жил, стал на год старше…
