Финансирование образовательной системы выглядит сейчас как переливание воды из пустого в порожнее: деньги выделяются, система не меняется. Не то чтобы совсем, но каких-то явных перемен на горизонте пока не предвидится. Государство со своей стороны старается, принимая на свой счет и хулу, и хвалу, но до планки развитых государств с их системой образования все же пока не дотягивает. Взять хотя бы статданные. Формально госрасходы на образование растут: с 2011 по 2014 год сумма расходов в эту сферу выросла с одного до полутора триллиона тенге. Такие данные приводит комитет по статистике МНЭ РК. Однако страна все еще не достает до рекомендуемого ЮНЕСКО уровня в 6-7% от ВВП. Согласно последним данным, показатель именно такой величины будет способствовать устойчивому развитию всей образовательной системы в целом. В РК эта планка показывает 3,5-4% от ВВП. Но тут нужно учесть, что назвать себя страной «впереди планеты всей» мы пока не можем, кроме того, есть и другие сферы, нуждающиеся в средствах из госбюджета.
В размере на душу
Проблему недостатка финансирования образования хорошо отразил в своем отчете центр исследований «Сандж», в 2013 году выпустив отчет «Разработка рекомендаций по вопросам совершенствования системы финансирования среднего образования». В исследовании сказано, что, несмотря на увеличение суммы средств для общеобразовательных школ, ее все равно недостаточно. Все потому, что во многом статья расходов госбюджета на образование связана с выделением средств АО «Назарбаев интеллектуальные школы», АО «Новый Университет Астаны» и АО «Astana Knowledge city».
«Например, на повышение квалификации педагогических работников ежегодно расходуется 0,1% от общей суммы республиканского бюджета, выделенной на образование, на методологическое обеспечение системы образования и анализ качества образовательных услуг и на обеспечение качества образования – 0,4%, тогда как на увеличение уставного капитала АО «Назарбаев интеллектуальные школы» с 2009 года наблюдается стабильное финансирование, – говорят аналитики «Сандж».
В то же время эксперименты с образованием в РК показывают наименее перспективные результаты. Взять хотя бы в пример подушевое финансирование, определяемое величиной норматива бюджетного финансирования в расчете на одного учащегося в год. То есть когда школа получает бюджетное финансирование пропорционально численности своих учеников. Такого рода поддержка частных школ анонсировалась уже давно. Его же исследовали в своем отчете аналитики «Сандж». В 2010 году правительство приняло госпрограмму развития образования на 2011-2020 годы, которая предполагала внедрение этого принципа в школах. По словам разработчиков программы, к концу 2015 года подушевым финансированием должны быть покрыты 60% школ. Однако, как показывает опыт тех же развитых стран, подобное финансирование может столкнуться с проблемой оптимизации модели распределения средств и выявления ее эффективности. Кроме этого, такая система финансирования не вызвала особого энтузиазма у самих участников рынка.
«Оптимизма по поводу подушевого финансирования я не испытываю, поскольку полагаю, что этим инструментом ни школы, ни граждане (родители) пользоваться не умеют. Разговор о подушевом финансировании идет давно, но как это будет работать, никто не знает (думаю, что инициаторы тоже не знают). Природа конкуренции в образовании такая же, как и во всех других сферах: соответствовать спросу и давать что-то уникальное. При существующих стандартах в образовании об уникальности говорить не приходится. Кроме этого, мое стойкое убеждение: в конкуренции за государственные деньги должны стоять и частные школы, а сегодня этого не наблюдается», – делится с «Капитал.kz» Жанна Мендыбаева, директор бюро образовательных технологий UniverSity.
В принципе подобная система финансирования в РК уже существовала, но до 2015 года она выглядела так: финансировался не один ребенок, а класс, в котором могло быть от 12 до 43 учеников. Однако при такой системе можно было потерять качество. Марианна Гурина, президент фонда «Ұлағатты жанұя», на этот счет сказала следующее: «Учитель не сможет уделить внимание каждому ребенку при большой наполняемости. И тогда тупик. Система себя не оправдает, так как квалифицированных учителей недостаточно и профессия учителя непрестижна. Последнее время мы только и говорим о финансировании школ. На самом деле государство неплохо справляется с этой задачей. На ремонт каждой школе ежегодно выделяется 3,5 млн тенге и еще 2 млн на прочие расходы – бумагу, одноразовые стаканчики, мыло. Государство пошло и на то, при нажиме общественности, что предоставило возможность администрации школы самой распоряжаться предоставленными средствами, делая собственный выбор при приобретении «необходимого». «Необходимого», как всегда, не хватает, поэтому сборы продолжаются».
Привлекаем бизнес
Финансирование высших учебных заведений – другая ахиллесова пята государства. С начала 2000-х прямое финансирование высших учебных заведений практически прекратилось, уступив это место так называемому «косвенному». Сегодня система выглядит так: государство определяет ежегодное количество грантов по каждой специальности. Если университет обладает соответствующей лицензией, вместе с обладателем гранта в университет приходят и госсредства. Государство в этом случае регулирует рынок и его потребности в кадрах.
Сегодня участники все больше ратуют за привлечение бизнеса к образовательной сфере, дабы обеспечить себе постоянное финансирование. Они уверены: в этом случае прогресс в образовании не заставит себя ждать. Стоит отметить, что на Западе подобная система распространена повсеместно. Насколько известно, финансирование высшего образования на Западе исходит именно от бизнес-структур. Они же чаще всего выступают работодателями выпускников учреждений, которых финансируют.
По мнению Мендыбаевой, пока наши учебные заведения не научились заниматься фандрайзингом, то есть сбором средств для этой сферы. Кроме того, у нас отсутствуют организации или финансовые учреждения, которые могут профессионально ответить на вопрос, что такое эндаумент-фонд университета (фонд по формированию целевого капитала на развитие университета – прим. ред.) и как он может работать в имеющемся финансовом поле Казахстана.
«На Западе финансы университетов складываются из денег, которые приносят эндаумент-фонды, учрежденные благотворителями. Кроме этого, существуют ассоциации выпускников, средства, которые приносят научные разработки университетов, государственные гранты и прочие доходы, которые может получить университет. Деньги, которые поступают от студентов в качестве оплаты за обучение, – это только малая и недостаточная толика средств. На этом университеты не зарабатывают. Пока мы в Казахстане не доросли до такого уровня управления финансами учебных заведений», – говорит спикер.
Для перехода к такой модели финансирования университетам необходима помощь государства. Если взять за пример западную систему, где государство активно поощряет сотрудничество университетов в кооперации с бизнесом путем прямого и косвенного участия, то она вполне может прижиться и на казахстанском рынке. Прежде всего, бизнесу необходимо объяснить, какую выгоду он получит от подобных финансовых вливаний. Кроме того, между структурами нет необходимого доверия, которое могло бы обеспечить переход к такой системе, включая вопросы софинансирования.
«При существующей системе управления образованием и нынешнем законе об образовании перспективы не радужные, мало что изменится. Нужно менять концепцию взаимоотношений «государство и университет», «государство и школа». Необходимо поменять философию образования в стране, тогда, может быть, что-то изменится. Пять лет – это период обучения в университете одного студента. Десять лет – это почти один период обучения в школе (при 11-летнем обучении в средней школе). Сегодня закладывается то, что мы можем получить через 4 года и 11 лет», – резюмирует Мендыбаева.
