Громкие дела Максата Усенова, Анастасии Громцевой, Александра Кузнецова вызывают широкий общественный резонанс, в социальных сетях не раз высказывалось мнение о том, что падает доверие к судебной системе в целом. Свое мнение о том, что можно сделать, чтобы повысить имидж судов, в чем основная проблема казахстанского правосудия в интервью центру деловой информации Kapital.kz высказал известный казахстанский адвокат Джохар Утебеков.
- Судя по многочисленным постам в социальных сетях и публикациям в СМИ, доверие граждан ко всей судебной системе падает. Как в рамках закона можно повысить имидж казахстанских судов?
Масса судебных актов выносится без какого-либо внешнего давления. Судьи тихо делают свою работу и обычно вполне справедливо. Но порой суды принимают столь странные решения, что у сторон судебного разбирательства ничего, кроме недоумения и обиды, они не вызывают. Когда явно незаконные решения суды выносят по резонансным делам, это удивляет всю страну. Система всегда была несовершенной, просто в эпоху социальных сетей это стало заметнее.
Основной рецепт для повышения имиджа суда, как бы банально это ни звучало, - это качественное отправление правосудия при строгом соблюдении законности. А председателям судов, вынесших решение, надо учиться выходить к публике и пояснять их суть. Справедливости ради надо сказать, что порой нападки в адрес суда являются совершенно необоснованными.
Вместо всего этого Союз судей РК предпочел написать на меня и ряд других юристов жалобу в Республиканскую коллегию адвокатов за критику судебных актов в социальных сетях. Тем самым судьи признали, что зависимы от общественного мнения и не могут судить по закону и совести. Но цензурой суд ничего не добьется. Это выглядит просто смешно.
- Что вы в первую очередь изменили бы в судебной системе, будь вы председателем Верховного Суда?
Отменил бы оценку судьи по количеству отмен и изменений его решений вышестоящими инстанциями. Это не принято в развитых странах.
Главный бич нашего правосудия – это судейская статистика. Это тянется с советского времени, когда повелось считать, что советский суд непогрешим и его решения отменяются в исключительных случаях. После отмены решения судью песочат, после нескольких отмен он может расстаться со своей должностью.
В итоге у судей происходит профессиональная деформация. Судью волнует не столько законность и обоснованность его решения, сколько не отменит ли завтра его вышестоящий суд. Это порождает такое уродливое явление, как предварительное согласование судьей районного суда своих актов с апелляционной инстанцией. Еще отмена решений – это инструмент борьбы с неугодными судьями.
- Не секрет, что внутренние процессы в казахстанских судах выстроены таким образом, что судьями зачастую становятся не юристы с адвокатской или прокурорской практикой, а просто бывшие работники судов, которые получают высшее юридическое образование постфакутм. Насколько распространенной можно назвать такую практику и как это влияет на судопроизводство?
Мне не нравится заявленный подход к кадровому набору. Судью должны выбирать по его теоретическим знаниям, общей базе и практическому опыту, а не по работе в судебной системе. Неясно, почему опыт секретаря судебного заседания эффективнее иных юристов, участвующих в суде.
Как раз судей из бывших адвокатов остро не хватает. В судебной системе много работников из прокуратуры и следствия. Это увеличивает и без того сильный обвинительный уклон нашего суда.
- Увеличилась ли гарантия того, что невиновный не будет осужден? Какой процент оправдательных приговоров сейчас выносят казахстанские суды. Как меняется эта динамика с годами?
Наш суд почти не оправдывает, и это его тяжелейшая болезнь. Процент оправдательных приговоров тщательно скрывается. Идет активная подмена понятий, в статистику включают оправдания по делам частного обвинения – клевета, оскорбление, побои и другие статьи, по которым обвинение поддерживает не прокурор, а сам гражданин. По моим оценкам, оправдательных приговоров выносится не более 0,1%.
Был небольшой всплеск роста оправданий, когда почти все особо тяжкие преступления по выбору обвиняемого стали рассматриваться с участием суда присяжных. Но 2 года назад эту опцию резко сузили до дел, по которым подсудимому грозит пожизненное лишение свободы или смертная казнь. В итоге присяжные снова стали большой редкостью, а оправдательные приговоры вернулись на прежний уровень.
Радует, что в программе «100 шагов» президент заявил о необходимости увеличения категории дел с участием присяжных.
- Вы говорили о том, что в казахстанской судебной практике часто происходит примирение сторон в уголовных делах, связанных с педофилами. По вашим словам, двое из трех родителей берут деньги с педофилов. В случае с ДТП со смертельным исходом примирение как норму исключили. Может ли эта норма быть распространена и на уголовные дела с педофилами?
Законодатель уже сделал это. Новый Уголовный кодекс отменил примирение с лицами, совершившими преступления против половой неприкосновенности малолетних.
- Право на самооборону гарантировано Конституцией, Уголовным Кодексом и нормативным постановлением Верховного суда. Как необходимо себя вести в случаях, подобных делу Кузнецова, чтобы не оказаться за решеткой?
Если цинично и прагматично, то не следует встревать в чужие конфликты, никого не защищать. Хотя тогда зачем жить, если бояться поступать по совести?
Я признаю, что Кузнецов допустил ошибку, выйдя на улицу по требованию охраны ночного клуба и поддавшись на провокацию. Советую всем извлечь урок. В подобной ситуации не надо идти на поводу у ложного чувства мужской чести, нужно обратиться за помощью к окружающим, вызвать полицию.
В то же время действия Александра могут оцениваться исключительно в этическом, а не правовом аспекте. Уголовный кодекс мог учесть бы их исключительно, если бы было доказано, что он спровоцировал или сам начал драку. Но такого не установили ни следствие, ни суд. На улице Кузнецов действовал в состоянии необходимой обороны, когда на него напали двое людей, один из которых был вооружен ножом.
- Может ли компенсация за моральный ущерб быть взыскана в натуральном выражении?
Нет. В п. 1 ст. 952 ГК РК говорится: «Моральный вред возмещается в денежной форме».
- Есть ли практика обращения по гражданским уголовным делам в международный уголовный суд?
Нет. У нас нет никаких наднациональных судов. Если бы мы состояли в Совете Европы, то могли обращаться в Европейский суд по правам человека, как граждане России, Грузии и ряда других стран ближнего зарубежья.
При определенных ситуациях есть возможность обращения в Комитет по правам человека ООН, но это бюрократическая процедура и у наших граждан буквально несколько удовлетворенных жалоб в нем.
- В новом УПК РК появилась норма, позволяющая обжаловать необоснованное затягивание расследования. Были ли уже на вашей практике обращения по этой норме?
Да. Это прекрасная новелла. У меня уже несколько раз прокуратура устанавливала следователю срок для завершения уголовного дела – от 15 дней до одного месяца. В то же время норма нуждается в доработке. К примеру, не совсем ясно, может ли потребовать от следователя завершить дело в конкретный срок следственный судья, а не прокурор. Нужен механизм автоматического прекращения дела самим прокурором в случае, если следователь не укладывается в установленные ему сроки.
- Ваша публичность помогает вам в ведении дел?
Непосредственно на судей, следователей и прокуроров она не влияет. Другое дело, что иногда я могу осветить тот или иной неблагоприятный фактор с их стороны. И то, скорее это помогает решить организационные проблемы. Поэтому мне особенно удивительны претензии судей по поводу давления на них в социальных сетях. Конечно же, на самом деле судьи просто хотят нивелировать негативную критику общественности.
