Родившийся в Белоруссии и до конца 90-х проживший в СССР Борис Гельфанд приехал в Алматы на Кубок Евразии по блиц-шахматам. В отличие от многих своих коллег, он спокойно общается с журналистами на тему турнира. Мы беседовали о жизни, Израиле и, конечно, о шахматах. А еще я посмотрел документальный фильм о нем «Альбом 61», взявший несколько призов на международных кинофестивалях.
Рекомендую картину и вам. Матч за звание чемпиона мира между Борисом Гельфандом и Вишванатаном Анандом режиссер показал через 60 семейных фотоальбомов, собранных его отцом в течение жизни и сопровождаемых его же отпечатанными на машинке комментариями. «Чтобы понимать шахматы, человек должен сначала хорошо изучить правила. Но чтобы понять красоту замысла, нужно очень сильно любить игру», – считает Гельфанд. Гроссмейстер из Израиля уже 26 лет стремится стать чемпионом мира по шахматам. Ближе всего он подошел к победе, когда вничью сыграл с Анандом в 2012 году. И только дополнительные партии – тай-брейк – оставили тогда титул за индусом.
– Не надоела вам эта гонка в четверть века? Не измотала ли?
– Я не люблю находиться в зоне комфорта. Да, это ежедневный труд, но у меня внутренняя мотивация большая. У меня пока – дайте постучу – есть и мотивация, и силы. Каждый человек в своей профессии должен искать резервы для совершенствования, попытаться освоить новый опыт и выйти на новый уровень. По уровню игры – есть у меня такая внутренняя убежденность – я мало кому уступаю. Меня уже лет двадцать на пенсию отправлют, а все играю, играю (улыбается). Мне интересно придумать новую идею, новый метод совершенствования. Но на самом деле я борюсь всегда с собой, со своими недостатками. Еще? Мне важно быть примером для детей (их у Гельфанда двое: 10-летняя Авиталь и 5-летний Авнер). Мне кажется, когда дети видят, что отец каждый день напряженно работает – часов по 7-8 шахматами занимаюсь, – это где-то в жизни им поможет обязательно.
– Вы занимаетесь спортом или искусством, или наукой: что есть шахматы, по-вашему?
– Вот за это я и люблю шахматы – они на пересечении науки, искусства и спорта. Это часть культуры. Правда, спортивная их составляющая с каждым днем растет. Выбор лучшего в художественной гимнастике или фигурном катании субъективен, в музыке тоже. А в шахматах – победил ты или проиграл – четко показывает результат партии.Субъективизм есть и здесь, но в меньшей степени, чем в других видах деятельности.
– Ваше отношение к тому, что шахматисту не нужно быть в хорошей физической форме, заниматься спортом.
– Шахматисту необходимо быть в хорошей физической форме. В классическом турнире партия может длиться по 6-7 часов. Нужна выносливость, и развить ее помогает спорт. Дам вам пример: на весеннем турнире «Аэрофлот опен» я играл решающую партию с сильнейшим из казахстанских шахматистов Ринатом Джумабаевым, и на шестом часу партии он допустил ошибку. Выиграл я. Мне хватило сил на длинную и изнурительную борьбу. Я занимаюсь настольным теннисом, много хожу пешком. Аэробическая нагрузка должна быть, именно она дает шахматисту выносливость. Хотя, честно говоря, я думаю, что положительные эмоции от процесса не менее важны, чем сама тренировка.
– Чему еще в жизни вы уделяете время? Бизнесу?
– Нет, не думаю, что у меня есть способности к ведению бизнеса. Только турнирами и зарабатываю. Почти не обучаю, хотя предложения есть. В прошлом году, например, сборную Норвегии готовил к первенству Европы.Шахматы для меня - это главное, они требуют полного погружения, полной отдачи. И не только физического, но и психологического погружения. Раз в неделю я уделяю время написанию книг. В какой-то мере их можно назвать обучающими, но их читают и чемпионы мира. В них я рассказываю о процессе принятия решений во время игры. Все видят только ход, но никто не знает, почему он был сделан. В своих книгах я стараюсь показать, как это происходит. Также откровенно пишу о своих ошибках в партиях, когда что-то упустил, или, наоборот, увидел и смог понять позицию глубже своего противника. Кстати, моя предыдущая книга “PositionalDecisionMakinginChess” стала бестселлером и завоевала титул «Лучшей шахматной книги 2015 года».
– Почему шахматы все же проигрывают в популярности другим видам спорта?
– Как я уже сказал, чтобы понимать их, нужно любить игру и хорошо изучить правила. Но также нужно время, а его у людей нет, люди сейчас спешат. Чтобы оценить игру, нужно сосредоточиться. Шахматы здесь совсем как классическая музыка или балет. Их нужно чувствовать, ими нужно наслаждаться. Публику должна быть готова к пониманию шахмат. Шахматы уже входят в программу образования в школах разных стран мира. В городе, где я живу, в трети школ и детсадов введены еженедельные обязательные уроки шахмат. Вообще, шахматы в Израиле плохо пропагандируются, но, когда я играл с Анандом, местный спортивный канал, который только футбол обычно и показывал, вел прямую трансляцию партий, и после этого в стране возник всплеск интереса к шахматам: в 4 раза выросло число детей, занимающихся в шахматных школах. Потому что все увидели, узнали, что спортсмен из их страны добился успеха и сражается за титул чемпиона мира. Интерес к шахматам растет благодаря современным технологиям. Ведутся видеотрансляции турниров: таких эмоций на лицах даже в футболе не увидишь, многие только ради лиц и смотрят. Во время партии комментаторы объясняют ходы игроков.
- Отвлечемся от мира шахмат, поговорим о мире реальном. О стране, которая стала символом упорства, выносливости и примером больших успехов. Бич нашего общества – коррупция, протекционизм и иже с ними. Как с этим в Израиле?
– У нас есть, я бы сказал, не коррупция, а скорее мелкие интересы мелких людей. Протекционизм – точное слово. Приходиться читать в прессе о том, что в министерствах или муниципалитетах на должности устраиваются родственники или политические назначенцы. В чем-то схожая ситуация и в шахматах. В президиуме шахматной федерации находятся родители детей, занимающихся шахматами, которые продвигают их интересы. И такие примеры «мелкого» есть во всем. Что до коррупции, то она скорее свойственна тем сферам, где присутствуют бюрократия и политическая система. Но бесконечной чреды коррупционных скандалов нет, есть единичные случаи. К примеру, экс-премьер страны сейчас отбывает наказание за взятку в 25 тыс. долл., которую он получил за подряды на строительство. А экс-президент Израиля сидит за сексуальные преступления. Так что любой, даже высокопоставленный чиновник, несет ответственность перед законом. Но вот, к примеру, в сфере новых технологий или дорожной полиции о коррупции я не слышал.
– Страна продолжает развиваться?
– Я все еще считаю себя новичком в Израиле. Но могу сказать, что даже в сравнении с началом 2000-х прогресс не заметить нельзя. Повсюду ведется строительство: вырастают новые районы, дороги, торговые центры. Количество научных открытий и достижений просто поражает, например, в медицине, в биотехнологиях. Жизнь обустраивается. В автобусах повсюду Wi-Fi. Протянуты линии железных дорог, и человек, живущий за более чем 100 км, может за 40 минут доехать до центра страны на работу.По приезде в Израиль я поселился в небольшом по тем временам городке – Ришон ле Ционе. За 15 лет население этого небольшого городка увеличилось в 3,5 раза, и сегодня это один из самых развитых городов в стране.
– Но мир в Израиле хрупок, то и дело теракты, обострение отношений с Палестиной. Или вы настолько привыкли?
– Политическая ситуация у нас практически не меняется. Евреи, арабы – всегда есть периоды подъема, всплеска и снижения напряженности. Рядом с нами Сирия – там вообще хаос. Многое зависит от города, от среды, в которой ты живешь. Я в целом веду замкнутый образ жизни, и мои рассуждения в основном взяты из прессы, которая отражает разные точки зрения. У нас издаются популярные газеты, которые как бы на арабской стороне конфликта, очень левые есть, есть и правые. Еще интересен такой факт: редкое правительство у нас доживает до 4 лет, обычно уходит в отставку гораздо раньше.
– Удивительно, что в страну, которая со дня своего основания в состоянии войны с арабским миром продолжается приток населения из других стран, где войны нет.
– Да, увеличился, причем резко в последние годы приток населения из России, Украины. Больше всего едут, как ни странно, из Франции: еврейская община потеряла там чувство безопасности. В целом, мне кажется, что люди понимают, что в Израиле проблеме борьбы с террором уделяется огромное внимание, чего, к сожалению, нельзя сказать о многих других странах.
– Знаю, некоторые потом уезжают и из Израиля, дальше…
– Есть люди, которые уезжают, конечно, есть. Это нормально. Во всем мире люди выбирают себе место жительство по собственному усмотрению.
– Известны ли вам случаи, когда спецслужбы вашей страны привлекали даровитых шахматистов к сотрудничеству с ними?
– Я не слышал о том, чтобы шел исход шахматистов в спецслужбы (улыбается). А вот исход их из шахмат – это происходит. Кто-то ушел на тренерскую работу, кто-то – в другую сферу, профессионально играет всего несколько человек. Детские шахматы развиваются, а, вот, взрослые – нет. Две эти сферы не пересекаются. Детские шахматы – это как часть системы образования. А вот взрослые… Их возглавляют люди, которые считают, что шахматы – это не профессия. В Израиле есть сильные игроки. Большинство молодых и талантливых шахматистов предпочитают уйти из шахмат и получить другую профессию.
Воспитывающий двоих детей Гельфанд все еще больше говорит на русском, а на иврите часто допускает ошибки. Вспоминая созданные Цвейгом и Набоковым образы шахматистов, он замечает, что они экстремальные, сотворенные мастерством писателя, и таких не более 5% от всех игроков. По его мнению, подавляющее большинство шахматистов современные и веселые люди с широкими интересами. «Они живут шахматами, но когда отвлекаются, они адекватные люди. Что до Фишера, то этот человек не от мира сего – вообще история необычная. Но это – исключение, подтверждающее правило», – считает Гельфанд.
На прошедшем в Алматы Кубке Евразии Борис Гельфанд набрал 14 очков и поделил с другими гроссмейстерами, набравшими такое же количество очков, с 8 по 14 места турнирной таблицы.
