Режиссер с первым образованием архитектора, запомнившийся миллионам людей культовой кинолентой «Игла», сразу после рождения детей взял длительный творческий отпуск. В последнее время Рашид Нугманов стал чаще появляться на казахстанском кинорынке, в прошлом году был генеральным директором кинофестиваля «Евразия». Корреспондент центра деловой информации Kapital.kz побеседовал с ним о фестивальных успехах отечественных фильмов, состоянии киноиндустрии, политике и, конечно же, о творчестве.
- Ваши два последних фильма - «Игла Remix» и «Дикий Восток» - разделили 17 лет. С чем связано ваше длительное молчание?
- Для меня режиссура, как и все, чем я занимаюсь, не профессия, а образ жизни. Я такой человек, которому всегда нужны новые цели. Мне неинтересно однажды чего-то достичь и всю оставшуюся жизнь пожинать плоды успеха. Я осознаю скоротечность жизни, поэтому стремлюсь познать за отведенный мне срок как можно больше. Меня постоянно тянет менять образ жизни, из-за этого периодически меняются и приоритеты. Когда я начал растить детей, для меня именно они стали безусловным приоритетом, а не съемка какого-то там фильма. Это стало для меня архиважным. Я мог не снимать кино, но не мог не растить детей; пробудилось отцовское чувство, которого я никогда раньше не испытывал. Это был не просто долг, а потребность. Став отцом, я очень хорошо понял, почему Джон Леннон в 1975 году оставил музыку и занялся воспитанием сына. Он, как и любой любящий отец, получал удовлетворение от того, что проводит время с семьей, с детьми. И так у меня во всем – любимому делу я отдаю всего себя, не выбирая между личным и профессиональным.
- Многие делят кино на коммерческое и фестивальное. По-вашему, уместно ли оно?
- Я считаю такое деление приемлемым для домохозяек, но бесполезным для профессионалов. Уверен, что никто из уважающих себя режиссеров даже в Голливуде не может себе позволить заявлять о коммерческом успехе в кинотеатрах до выхода фильма на экраны или о претензиях на «Оскар» до решения отборочной комиссии. Ведь успех у зрителя или кинокритиков невозможно просчитать, можно лишь приблизительно оценить шансы и риски. Для профессионала, когда он приступает к новому проекту, гораздо практичнее градация фильмов по жанрам и подходам. Существует жанровое кино, подчиняющееся достаточно строгим - пусть и постоянно эволюционирующим - канонам, которое рассчитано на конкретную целевую аудиторию, на готового потребителя с определенными ожиданиями. И существует авторское кино, создатели которого свободно обращаются с правилами, осознанно нарушают и перемешивают их, создавая новое качество, новый жанр, либо вовсе уничтожают жанр как таковой, взрывая кино изнутри. При этом жанровое кино, которое в повседневном языке именуют «коммерческим», может вполне провалиться в кинотеатрах (примеров тому легион), а авторское, которому прочат исключительно фестивальную судьбу, приобрести культовый статус и выйти в лидеры проката.
- Что для вас важнее - успехи на международных кинофестивалях или большие кассовые сборы в прокате?
- Кинематографисты, которые не могут найти широкий прокат для своих творений, совершенно справедливо делают ставку на фестивали. Потому что если они добьются там серьезного признания, то откроется путь к более широкому зрителю. По сути, фестивали - это тоже коммерция, просто другого плана. Мне кажется, успеха можно добиться во всех направлениях. Профессионал должен до начала работы над сценарием понять, что он хочет сделать. Если стоит задача снять жанровое кино - пиши по канонам, пойми ожидания твоей целевой аудитории и осознанно выбирай атмосферу, героев, кастинг, оператора, музыку, состояние рынка, успешные недавние прецеденты. Если же необходимо бросить вызов общественным вкусам, ищи новые средства выразительности. Часто авторское кино со временем становится жанровым. Скажем, Тарковский, Скорсезе, Тарантино сумели создать серьезную аудиторию, прорвав существующие рамки и изначально снимая авторское кино. Их фильмы легко узнать, они несут глубокий отпечаток персонального стиля, но, как ни парадоксально, этот стиль превратился в жанр, созданный ими самими, и сегодня можно снимать «под Тарковского», «под Скорсезе» или «под Тарантино». Вопрос, нужно ли? Авторское кино всегда связано с именем того, кто его создает. Это тоже важный инструмент, когда личность создателя доминирует над жанровыми условностями, но имя это нужно заслужить. В конце концов, режиссер должен предложить то, что заинтересует максимально возможную аудиторию. Неважно, в существующих рамках или за ними, на экранах мультиплексов или на фестивалях.
- Почему наша публика ходит на развлекательные фильмы, комедии или фэнтези, но показы серьезных картин остаются без внимания?
- Это не только казахстанская тенденция. Во всем мире кино превращается в монтаж аттракционов. Американские блокбастеры все больше похожи на катание на горках. Глубокая драматургия в кино, к которой существовал повышенный спрос в 60-е годы, сейчас почти не привлекает внимания широкой «попкорновой» публики. Зато сложная драматургия перекочевывает в сериалы, на телевидение. «Игра престолов», «Во все тяжкие», «Карточный домик» с Кевином Спейси - все эти сериалы безупречны в плане драматургии. Таких картин в кинотеатрах не встретишь. Да и публика идет в кинотеатр отдохнуть и удивиться, а не размышлять о глубоком. Создатель кино должен за 1,5-2 часа оглоушить зрителя спецэффектами, построить такой сюжет, чтобы зрителю ни на секунду не стало скучно. А проникнуться сложными взаимоотношениями героев зритель может, сидя дома, изо дня в день просматривая любимый сериал, который можно включить и выключить в удобное время благодаря интернету и платным каналам. В такой ситуации авторскому кино сегодня сложнее найти себе место в прокате, и его создатели, особенно начинающие режиссеры, вынуждены в первую очередь делать ставку на фестивальную аудиторию, которая ждет их фильмы с распростертыми объятиями. Однако любой режиссер, сделав себе громкое имя, встанет перед выбором: хорошо заработать и заняться монтажом аттракционов, либо продолжать «взрывать кино», капитализируясь на своем имени, либо уйти в сериалы, но не для того чтобы создавать мыльные оперы, а чтобы снимать многосерийные художественные фильмы с развитой драматургией.
- А ведь некоторые режиссеры авторского кино, создавая фильмы из ничего, еще и попадают в оппозицию к власти. Как вы считаете, режиссеру лучше быть вместе с властью, или творчество - хороший способ борьбы с ней?
- Ни то, ни другое. В первую очередь режиссер должен быть вместе с собой. А взаимоотношения с властью - это часть имиджа. Сегодня благодаря стремительно развивающимся средствам коммуникации любое кино - шоу-бизнес, даже если оно авторское или относится к категории арт-хаус. Никуда от этого не денешься. Взгляните хотя бы на многотысячные и многомиллионные клики в YouТube. Иногда режиссер, чтобы принести максимальную пользу своему детищу, может выбрать путь взаимодействия с властью или противоречия с ней. В последнем случае реклама может быть даже эффективнее. Но если человек хочет просто бороться с властью, то это уже вопрос политики, кино здесь ни при чем, потому что невозможно серьезно оппонировать власти или прогибаться под власть, будучи художником. В обоих случаях получится все что угодно, но только не искусство. Я, как художник, не делю людей на тех, кто за или против. Мне интересен любой человек, никто для меня не может быть плохим или хорошим только из-за его отношения к власти или к политике. Везде есть монстры и хорошие люди. Задача художника - исследовать жизнь, отображать ее, показывать новые стороны, которые никто до вас не замечал.
- Как бы вы оценили сегодняшнее состояние кинорынка? Почему казахстанцы практически не видят в кинотеатрах отечественных фильмов?
- Сейчас рынка кино у нас нет как такового. Дело в том, что раньше все финансировалось централизованно через Госкино. Были тематические планы на год, на пятилетку вперед. Госкино выступало в качестве коллективного продюсера, система включала в себя и производство, и прокат, и киносети, все было под единой государственной крышей. Госкино выдавал каждой картине прокатную категорию. Высшая - госзаказ, типа «Войны и мира» или «Освобождения». Первая - максимально широкий прокат, вторая - ограниченный прокат, и третья - единичные показы в киноклубах. Рыночные отношения сломали эту систему. Госкинопрокат был уничтожен. В результате все кинотеатры приватизированы. Произошел развал рынка, продукция Казахфильма потеряла возможность неограниченного показа в частных киносетях в приказном порядке. Частник заинтересован, чтобы зал всегда был полон, ему нужно вернуть вложения, а источник финансирования прокатных фильмов: государственный, частный или иностранный – его не касается. Поэтому он крутит кассовые голливудские блокбастеры, которые поддержаны крупными дистрибьюторами, владеющими целыми пакетами фильмов. За казахстанскими режиссерами нет таких влиятельных компаний-прокатчиков, поэтому рынка национальной продукции как такового не существует, все держится на отдельных отношениях тех или иных местных продюсеров с кинотеатрами и киносетями.
- И как же его создать?
- В Казахстане за 25 лет не появилось крупного отечественного прокатчика. У нас доминируют представители голливудских мейджоров и российские прокатчики. Они переводят фильмы на русский язык для российского рынка, а заодно берут права показа в Казахстане, и, поскольку здесь нет проблем с русским языком, широко прокатывают лицензированную продукцию в наших кинотеатрах. Иными словами, Казахстан превращается в подбрюшный рынок, не требующий лишних затрат, но возвращающий 60% прибыли с этой территории по строго расписанному графику показов. В эту «мясорубку» пробиться казахстанской картине сложно. Чтобы изменить ситуацию, необходимы законодательные меры, которые поощряли бы показ отечественного кино, сделали его особенно выгодным для кинотеатров.
- Лично вы как-то способствуете появлению закона о кино?
- Я в меру сил занимаюсь общественной деятельностью в области кино. Нужны долгие годы работы с правительством, а не противостояния с ним, чтобы казахский кинематограф заработал по-настоящему, перестал быть способом «освоения» бюджетных средств, «черной дырой» для безвозвратных инвестиций. В феврале видные кинематографисты Казахстана зарегистрировали Национальную Академию кинематографических искусств и наук, которая будет активно заниматься поддержкой отечественного кинематографа, учреждать ежегодную премию лучшим достижениям нашего кино, тесно взаимодействовать с общественностью и правительством для создания оптимальных условий для развития кино в Казахстане в наши сложные финансовые времена. Необходимо вместе найти способы, как сохранить производство картин на прежнем уровне при сокращении бюджетного финансирования. Нужны новые подходы, поощрение частных инвестиций, совместные проекты, серьезные изменения в Налоговом кодексе. Иначе казахстанское кино начнет умирать.
- Вы чувствуете, что еще не все сказали в кино?
- Естественно! И не только в кино. Я многое не сказал своим детям, не написал книг, не спроектировал интересные сооружения. В голове до сих пор много неосуществленных архитектурных проектов. Я написал сценарий про Томирис, работаю над сценарием про Бату. Кто-то не любит историческое кино, но для меня нет разницы, в какое время происходит действие. Я пишу по вдохновению, и обращение к исторической тематике связано с моим давним интересом к истории. Мои давние друзья - Марат Сембин, Мурат Ауэзов, Алмас Ордабаев, Бек Ибраев, люди, погруженные в историю не как в надуманный идеологический элемент, а как в вибрирующую ткань времен, во многом актуальную по сей день. Своим вдохновением я обязан им. При этом киносценарий - не историческое исследование. Это драматургическое произведение, повествующее о живых людях.
- А из современных героев вам кто интересен?
- Меня интересуют люди, которые живут вопреки рутине дня. Нестандартные личности, антигерои, аутсайдеры, те, кто не идут на поводу у обстоятельств. Те, кто борются с закостеневшими правилами, привычками, не дают им завладеть собой. Наверное, именно таких людей Лев Гумилев называл «пассионариями» – они готовы пострадать за свои ценности и убеждения, столкнуться с реальными угрозами жизни, но все равно будут следовать своим идеалам и в итоге победят.
