На организованном не так давно Национальным банком РК (НБ РК) семинаре спикер из Чехии рассказывал, как однажды в ответ на ослабление национальной валюты и спекуляции на рынке глава чешского ЦБ объявил, что в случае необходимости имеет средства для проведения интервенций. Спекуляции на рынке сошли на нет. Это называется словесными интервенциями, и они очень популярны в мире. В Казахстане пока подобной практики не было, поскольку срок пребывания в новом режиме денежно-кредитной политики крайне мал. К тому же он все еще вызывает массу вопросов. На них «Капитал.kz» ответил Евгений Кочетов, экономист, автор книги «Слова, которые изменили Казахстан».
- Как бы вы могли оценить переход Казахстана к инфляционному таргетированию? Своевременна ли эта инициатива?
- Начать бы я все-таки хотел с дефиниций. Этот режим денежно-кредитной политики не терпит темных пятен и двояких толкований, поэтому принципиально важно понимать, что такое инфляционное таргетирование. Это режим денежно-кредитной политики, в рамках которого стабильность общего уровня цен признается главной целью. Наряду с этим у данного режима есть несколько важнейших составляющих: целевой ориентир по инфляции объявляется публично, политика основана на широком массиве информации, прозрачна и включает механизмы подотчетности.
Почему сегодня принято считать, что инфляционное таргетирование является наиболее эффективным режимом политики? В современной макроэкономике, как в теории, так и на практике доказаны два тезиса: во-первых, инфляция – это единственная переменная, на которую в долгосрочной перспективе может влиять центральный банк. Звучит странно, но на самом деле результатом стимулирования выпуска или, скажем, сокращения уровня безработицы в долгосрочном периоде будет лишь увеличение инфляции. Во-вторых, чтобы избежать излишних колебаний экономической активности, ЦБ должен вести транспарентную и предсказуемую политику с четко обозначенной целью, пользуясь при этом доверием населения. Доверие необходимо для того, чтобы влиять на ожидания экономических агентов.
Теперь поговорим о Казахстане. На самом деле первые разговоры о переходе к таргетированию инфляции начались у нас в 2001 году. Именно тогда Григорий Марченко заявил о начале подготовки к переходу на новый режим монетарной политики. С этого момента Национальный банк начал постепенную подготовку к переходу.
Как показывает практика, для перехода на режим таргетирования инфляции нет идеального времени. Большинство стран начали работать в рамках этого режима, когда уровень инфляции был низким. Израиль и Гватемала, наоборот, начали работу при высоких уровнях цен. Есть страны, которые перешли на этот режим сразу после кризиса 1997 года, который привел к отказу от фиксированных курсов ряда валют.
Гораздо важнее здесь готовность монетарных властей и институциональная готовность финансового рынка. МВФ утверждает, что практически ни одна развивающаяся страна, перешедшая к политике таргетирования инфляции, не отвечала полностью всем требуемым критериям. Тем не менее риск слишком поспешного перехода заключается в том, что монетарные власти могут быстро потерять контроль над ситуацией в стране.
Я не говорю, что до настоящего момента ничего не делалось в денежно-кредитной сфере для перехода на данный режим, однако мер было предпринято недостаточно.
- Какие вы видите преимущества перехода к инфляционному таргетированию?
- К очевидным преимуществам относятся: прозрачность работы ЦБ, его подотчетность, снижение инфляции, снижение долларизации экономики. Ну а в целом хотел бы сказать, что много стран внедряло режим инфляционного таргетирования. И нет ни одного случая, чтобы какая-либо страна пожалела о содеянном.
- На прошлой неделе Национальный банк провел валютные интервенции и впервые опубликовал список банков, которые, по его данным, активно спекулировали на фондовом рынке. Это было непредсказуемо даже для участников рынка…
- В соответствии с общепринятой мировой практикой центральный банк, таргетирующий инфляцию, должен пресекать спекулятивные воздействия на валютный курс. И, как вы правильно сказали, НБ РК опубликовал список банков, которые, по его мнению, спекулировали на рынке. Затем он вмешался интервенциями.
Публикация списка сработала как некий PR-ход. Население увидело объемы торговли некоторых игроков и сделало вывод, что коррекция к уровню 300 тенге за доллар – их вина. С точки зрения имиджа ход был неплохой.
- Как вы считаете, может, стоит Нацбанку обратить внимание на «словесные интервенции», а не расходовать средства?
- Так называемые словесные интервенции при инфляционном таргетировании – вещь совершенно необходимая. Это часть продуманной информационной работы, даже в части каких-то непредвиденных ситуаций. Для примера вспомним панику прошлой недели, связанную со ставкой ФРС. Был откровенный вброс спекулянтов о том, что ставка однозначно повысится и нужно уходить от тенге пока не поздно. Вброс сработал, и возле обменников образовались очереди. Затем последовала информация о том, что произойдет отказ от доллара посредством введения алтына. Многие тоже восприняли это за чистую монету и настроения немного изменились. Комментариев по поводу этой ситуации, а еще лучше поддержки курса, со стороны Нацбанка не произошло. Да, есть повод думать, что информация о введении алтына – дело рук регулятора. Но в идеале нужно было выступить с заявлением, успокоить население. Понимаю, степень доверия крайне низка, но как-то же нужно его восстанавливать.
В аналогичной ситуации Эльвира Набиуллина выступила с обращением, заявив, что даже если ставка ФРС пойдет вверх, у Банка России есть инструменты, которые позволят справиться с возможными флуктуациями. Думаю, не стоит пояснять о том, какой из двух центральных банков получил большие дивиденды от населения. В связи с этим роль словесных интервенций не стоит занижать, они крайне важны и нужны нашей стране.
- Какая валютная политика обычно осуществляется при проведении инфляционного таргетирования и есть ли вероятность, что регулятор может вернуться к регулированию курса?
- В том случае, если основное внимание сосредоточено на удержании инфляции, другие переменные, и особенно валютный курс, обретают подвижность. Но этот тезис не следует абсолютизировать. Что, кстати, у нас и произошло.
После того, как Национальный банк вмешался интервенциями в курсообразование, все начали думать, что регулятор отошел от сказанных слов о свободном плавании.
В мировой практике, кстати, даже есть термин, описывающий подобное поведение центрального банка, и он называется «боязнь плавания». И очень хочется верить, что в нашем случае ситуация иная.
Теперь о валютной политике в целом. В данном режиме денежно-кредитной политики участие ЦБ в курсообразовании не только допустимо, но и необходимо.
В случае спекулятивных ударов по номинальному валютному курсу регулятору нужно выравнивать курс, чтобы предупредить негативное влияние на экономику. В случае реальных шоков необходимо допускать свободное курсообразование, но при этом брать во внимание резкие скачки, которые могут быть негативны для экономики.
В своем заявлении НБ РК отмечал, что «оставляет за собой право участия на валютном рынке в целях обеспечения финансовой и ценовой стабильности».
Многие этот тезис пропустили, но тут опять-таки мы возвращаемся к проблеме выстраивания коммуникаций.
Я хочу еще раз сделать акцент на том, что инфляционное таргетирование не запрещает ЦБ вмешиваться в курс, особенно в случае спекуляций. Более того, в нашем случае колебания номинального валютного курса особенно сильно транслируются в ценах импортных товаров потребительской корзины и тем самым могут отражаться на уровне инфляции. Поэтому на резкие скачки также следует обращать внимание. Главное, чтобы меры по контролю курса не вступали в конфликт с целями по инфляции.
Между тем практика других стран, успешно таргетирующих инфляцию, предлагает разные подходы к валютной политике. Например, Чили и Колумбия. С тех пор как две эти страны объявили о переходе на данный режим, их меры по либерализации валютной политики сводились к расширению границ допустимых курсовых колебаний и изменению пороговых величин интервенций, которые задавали траекторию движения ориентиров операций на открытом рынке. То есть в этих странах курсы отпускали постепенно и давали экономике понять, в какой момент и при каких обстоятельствах банки вмешаются в курсообразование.
В России на начальном этапе ситуация была схожая. Так Банк России сначала определял границы стоимости плавающего операционного ориентира (бивалютной корзины), а также накопленный объем интервенций, достаточный для смещения курсовых границ.
У нас выбрали немного иной путь: коридор – расширение коридора – свободное плавание. Думаю, в скором времени мы поймем, насколько была эта мера эффективна.
А вот насчет возврата к фиксации курса, мой ответ, однозначно, нет. Во всяком случае в рамках режима инфляционного таргетирования. Мало того, что это не эффективно для денежно-кредитной политики, так это еще и будет ударом ниже пояса по населению, а вернее по их ожиданиям. В голове будет каша, а про доверие к регулятору точно можно будет забыть.
- С 20 августа валютный рынок лихорадило. Что может служить ориентиром курса для казахстанцев?
- Мы четко увидели, что НБ РК не хочет видеть доллар дороже 300 тенге. Во всяком случае при текущей конъюнктуре. А в целом хотел бы отметить, что государства, перешедшие к инфляционному таргетированию, смогли стабилизировать колебания обменного курса в большей степени, чем те страны, которые не придерживаются такой политики. В мировой практике именно так дела и обстояли.
- Одним из важнейших условий инфляционного таргетирования является высокая открытость центробанка. Как вы считаете, настолько ли транспарентны Нацбанк и его глава?
- Я бы все-таки говорил о доверии к Нацбанку и его главе, а также о действующих механизмах подотчетности.
Во-первых, доверие. Мировой опыт показывает, что для успеха инфляционного таргетирования необходим значительный уровень доверия населения к монетарным властям. Давайте признаемся честно, что момент в связи с этим выбран не слишком удачный. По отношению к Национальному банку, к сожалению, население сегодня применяет поговорку «Послушай ЦБ и сделает наоборот». При этом нашему ЦБ нужно не только восстанавливать потерянное доверие детально продуманной PR-стратегией, но и очень важно открыть каналы коммуникации. Транспарентность – вот главный девиз банка, таргетирующего инфляцию.
Здесь можно отметить успешный опыт других стран. ЦБ Австралии, Бразилии, Чили, Чехии и другие публикуют в свободном доступе протоколы заседаний органов, ответственных за принятие ключевых решений. Повестка дня, принятые решения, соотношения голосов – все это доступно населению. Также глава центрального банка, работающего в данном режиме, не избегает возможности поговорить с населением. Посмотрите, к примеру, на Эльвиру Набиуллину и для контраста – на ее предшественника Сергея Игнатьева. Набиуллина очень активна информационно, и это прекрасно, именно это и нужно экономическим агентам.
Во-вторых, подотчетность. Сегодня НБ РК за свои действия подотчетен президенту. Между тем в странах, таргетирующих инфляцию, этого явно недостаточно. Например, шведский Риксбанк предоставляет отчет комитету по финансам парламента о реализации денежной политики. В Канаде аналогичный механизм. Банк Англии обязан публиковать открытое письмо, доступное населению, министерству финансов в случае, если инфляция отклоняется от целевого показателя более чем на 1 процентный пункт, где он должен объяснить, почему цель не была достигнута и какие меры будут предприняты. Реальный пример: в Норвегии летом 2003 года министерство финансов попросило Банк Норвегии предоставить более подробный отчет о фактическом изменении уровня цен и о своих действиях. Инфляция, к слову, была более чем на 1 процентный пункт ниже целевого показателя. И вся эта информация также доступна населению.
- Имеются ли у Нацбанка инструменты денежно-кредитной политики для проведения инфляционного таргетирования?
- Из текущих инструментов, находящихся в распоряжении Национального банка, по-настоящему эффективных пока мало.
Финансовый рынок у нас развит слабо. Это признавал сам глава Нацбанка Кайрат Келимбетов, и тут уж ничего не поделаешь, наследство, как говорится. Финансовая система в целом, а при режиме инфляционного таргетирования в особенности, призвана абсорбировать шоки. Это позволило бы НБ РК сократить применение инфляционных мер по спасению банковской системы в случае локальных кризисов. Также хорошо развитый и ликвидный рынок краткосрочного долга выступал бы для нашего ЦБ неплохой альтернативой инструментарию монетарной политики. Более того, основным инструментом инфляционного таргетирования является управление процентными ставками.
Как обстоят дела у нас сейчас… Буквально пару недель назад НБ РК ввел новый ориентир рынка – базовую ставку, заменив ставку рефинансирования, роль которой в трансмиссионном механизме денежно-кредитной политики была незначительна. Базовая ставка – решение правильное, но нужно понимать, что это введение института, который требует реформирования всей системы рефинансирования, а для этого нужно время.
Система предоставления ликвидности также работает недостаточно эффективно. Хотя именно с ее помощью НБ РК должен гасить шоки. В странах, таргетирующих инфляцию, в системе регулирования ликвидности большая роль отведена такому инструменту, как РЕПО, у нас в основном развиты свопы.
Для примера возьмем северного соседа. Россия готовилась около 7 лет к переходу, однако недостаточно удовлетворена своими кондициями. Между тем ЦБ РФ сформировал набор инструментов процентной политики и активно его применяет, пусть и не так давно. Это ключевая ставка Банка России, ставка по трехмесячным аукционам по предоставлению кредитов под залог нерыночных активов, ставки по операциям постоянного действия.
В связи с этим может сложиться ситуация, при которой действующих инструментов будет недостаточно, и НБ РК прибегнет к старым добрым интервенциям, от безысходности, так сказать. Это возможно в случае реальных шоков в экономике.
Кайрат Келимбетов отмечал, что сложности нас могут ждать при тенденциях на укрепление тенге. Я бы все-таки добавил сюда резкие шоки, они тоже станут испытанием для НБ РК в инструментальном плане в новых условиях работы.
- Когда, на ваш взгляд, мы сможем увидеть результаты новой денежно-кредитной политики?
- Здесь нужно набраться терпения. Все-таки это новые условия работы регулятора. Если говорить про то, как быстро наступала стабилизация после введения этого режима в других странах, то можно говорить о 3-5 годах, то есть в среднесрочный период. Но опять-таки все очень индивидуально.
- Что должен сделать НБ РК в ближайшее время, для того чтобы его работа в рамках данного режима была эффективной?
- Обдуманная информационная работа, прозрачность и форсированное приведение в порядок своего инструментария.
Населению нужно объяснять свои шаги доступным языком. То, что сейчас делаем мы с вами, должен делать Национальный банк. Это нужно начинать как можно быстрее. При инфляционном таргетировании НБ РК вместо девальвационных ожиданий столкнется с ожиданиями инфляционными. А здесь без доверия никак.
