Председатель правления Сбербанка РФ Герман Греф обеспокоен тем, что в Казахстане, который является членом Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), предпринимаются действия по ограничению деятельности коммерческих банков с иностранным капиталом, в том числе и Сбербанка, который работает в стране через свою «дочку». Свои претензии глава Сбербанка направил в письме председателю интеграционного комитета ЕврАзЭС, первому заместителю председателя Правительства РФ Игорю Шувалову.
Редакция «Капитал.kz» обратилась к Президенту Евразийского центра финансового консалтинга Жомарту Ертаеву с просьбой оценить конкурентные преимущества банков Казахстана в сравнении с российскими банками.
Усиление процессов экономического сотрудничества в рамках географических и политических союзов, а также двусторонних отношений – это общемировой тренд последних десятилетий. Многие страны таким образом делают попытки диверсифицировать свои товарные и денежные потоки и избавиться от подавляющего влияния монополизма одной валюты. В преддверии вступления Казахстана в ВТО, а также в рамках перспектив дальнейшей экономической интеграции в рамках Таможенного союза разговор о возможностях и опасностях экономик и отдельных отраслей становится как никогда актуальным. Любые разговоры об экономическом сотрудничестве невозможны без ответа на вопрос, а как себя будут чувствовать финансовые системы, есть ли у Казахстана конкурентные преимущества в этой сфере.
При интеграционных процессах мнения наблюдателей резко поляризуются и становятся иррациональными. Для одних это – страх поглощения или статус колонии при метрополии в империи, для других – радость глобализации и стирания границ. При кажущейся разнице таких позиций их во многом объединяет эмоциональный подход, базирующийся скорее на скрытых страхах или восторженности, чем на здравом смысле и объективных расчетах. Давайте отодвинем в сторону страхи и восторги и попробуем разобраться по сути. Поговорим об экономике и банковских системах России и Казахстана.
Не секрет, что экономики Казахстана и России различаются в первую очередь по абсолютному объему ($214,84 млрд и $2376,47 млрд по паритету покупательской способности – ППС в 2011 году), однако по объему экономики на душу населения наши показатели очень близки ($13066 и $16687 в том же 2011 году). Эти данные развеивают миф любителей заклеймить нашу страну как неэффективную, а граждан – как бездельников. И при этих близких значениях ВВП на душу населения любопытными и познавательными являются сравнения макропоказателей банковских систем России и Казахстана.
В России 940 банков, а в Казахстане – 38. На первый взгляд может показаться, что конкуренция в российских банках гораздо выше и, соответственно, банки более клиентоориентированные. Однако это заблуждение. Концентрация банковских активов в России запредельная: 1% банков (первой десятки) аккумулировали 61% активов, цифра для Казахстана немыслимая. Такой долей активов в Казахстане владеют 15% банков. На долю самого крупного банка России – Сбербанка – приходится около 30% банковских активов. Доля же самого крупного банка Казахстана – «Казкоммерцбанка» – составляет чуть более 18% активов БВУ. Если учесть, что четыре из десяти банков первой десятки РФ – это банки с госучастием, на бизнес которых существенное влияние оказывает политика государства, то можно смело сказать, что банковский сектор в России во многом определяется политикой, а не рыночными факторами. Так что конкурентный выбор российских банков – это мистика цифр и не более того.
Второй фактор, по которому между российскими и казахстанскими банками наблюдается существенная разница – это требования к минимальному капиталу. В Казахстане требования к размеру минимального капитала банков выше среднемировых – 25 млн евро для региональных банков и 50 млн евро для республиканских. В России же эта цифра существенно ниже – 180 млн рублей, то есть менее 5 млн евро по текущему курсу. Казалось бы, это должно порождать конкуренцию – больше банков – лучше клиентам. Однако, кроме конкуренции, это породило еще и другой эффект российского банкинга. Поскольку значительная доля российской экономики находится в «серой» зоне, а «входной билет в банковский бизнес» низок, то существенная доля российских банков заняты обслуживанием серых и черных потоков – обнал, отмыв, вывод денег за рубеж по фиктивным экспортно-импортным сделкам и т.д. Действительно, не так жалко потерять 5 миллионов капитала, если на черном рынке можно за несколько месяцев заработать десятки миллионов.
В Казахстане же картина принципиально другая. «Входной билет в банковский бизнес» существенно больше среднемирового делает такой «черный банкинг» не только невыгодным и опасным, но главное – бессмысленным. Действительно, зачем тратить 50 млн, если для таких целей можно прикупить банк в Европе или на островах за 1.2 млн евро. Напомню, что среднемировая цифра требований к капиталу банков находится между 5 и 6 миллионами евро. Таким образом, хоть и казахстанские требования снижают конкуренцию за счет слишком большой по мировым меркам суммы минимального капитала, они (требования) делают казахстанский банкинг прозрачным и ориентированным на реальную «белую» экономику и на клиента.
Еще одним несомненным преимуществом банковского сектора Казахстана по сравнению с российским является его более высокая технологичность и интеграция инфраструктуры со смежными секторами экономики. По опыту российских клиентов нашего Центра знаю, что для банальной в Казахстане проверки заемщика через кредитное бюро или центр выплаты пенсий в России просто нет инструментов. В Казахстане же эта проверка занимает несколько минут. Отсюда и более конкурентные ставки, и выгодные условия для клиентов – банк про него все знает и может принимать решение взвешенно. Отсутствие же такой инфраструктуры в России делает кредитование физлиц более рискованным, а значит, и условия для клиента получаются гораздо дороже, так как возможные убытки по неплатежам банк, не зная своего клиента, заложит в стоимость продукта. Такая инфраструктурная целостность финансовой отрасли Казахстана дала толчок для интеграционных технологий и не только с кредитным бюро и центром выплаты пенсий, но и с другими отраслями. Например, смс-платежи и банковские сервисы для мобильных телефонов получили распространение в Казахстане гораздо раньше, чем в России.
Перечисленные факторы сравнения говорят скорее в пользу банковской системы Казахстана, как более динамичной, технологичной и устойчивой по сравнению с северным соседом. Что дает основания предполагать, что при сохранении вектора на сближение экономик банковская система Казахстана сможет за счет сильных сторон выиграть от интеграции.
Однако есть и удручающие факторы, и что важно, эти факторы не зависят от банков, а являются скорее следствием динамики экономики Казахстана в целом.
Так, отношение активов банков второго уровня к ВВП в 2012 году различаются радикально: 46% в Казахстане и 73% в России. Это прямой показатель вовлеченности банковского сектора в экономический рост страны, и в то же время – косвенный показатель структуры экономики. В самом деле, нефтяные деньги имеют свойство во время кризисов и после них не аккумулироваться в банковской системе в виде активов БВУ, в то время как долгосрочные инвестиции в индустриальное производство или сельское хозяйство не только аккумулируются в виде активов банков, но и создают рабочие места и добавленную стоимость, превращаясь в доходы населения. Справедливости ради надо сказать, что так было не всегда. Максимальное отношение активов БВУ к ВВП в Казахстане составляло 91%, и было это в 2007 году, значит снижение вдвое после кризиса – это или страх перед «новыми пузырями» или естественная реструктуризация экономики в пользу сырьевого сектора, но в любом случае тенденция тревожно расходится с долгосрочной стратегией. Сами банки тут вряд ли что-то могут подправить, так как этот эффект – лишь проекция динамики экономики на банковский сектор.
Банки не могут взять на себя финансирование долгосрочных инфраструктурных стратегических проектов, а также кластеров реиндустриализации – это скорее роль государства и аргумент для государственно-частного партнерства. Появление таких проектов с созданием новых рабочих мест и будущей возможности создания добавленной стоимости – это мог бы быть выход из динамики фиксации Казахстана в роли мирового поставщика природных ресурсов. Тут банки могли бы выступить партнерами и совместными усилиями переломить динамику в пользу несырьевой экономики.
Вмешательство же государства в банковские процессы мелкого масштаба вредно как для банков, так и отвлекает госресурс от решения стратегических задач.
Если суммировать сказанное, то при сближении банковских систем Казахстана и России наши банки имеют несколько неоспоримых преимуществ, а это значит не только необоснованность опасений проигрыша в конкурентной борьбе, но и возможность для банковского бизнеса Казахстана начинать экспансию в российский банковский сектор.
