«Я уже неоднократно говорил о том, что декабрьское соглашение и ход его подготовки заслуживают специального „Оскара“ и являются самым весомым достижением XXI века в нефтяном сообществе мира», — заместитель генерального директора Казахского института нефти и газа Акбар Тукаев комментирует, какой эффект договоренности о сокращении добычи дали глобальному нефтяному рынку. Среди конкретных результатов этого соглашения эксперт выделяет три основных. Какие именно это эффекты, он рассказал в интервью корреспонденту центра деловой информации Kapital.kz. Также эксперт поделился своим видением того, что можно ожидать рынку от основных игроков в ближайшей перспективе, и какая средняя цена на черное золото может сложиться по итогам года.
— Первый эффект соглашения о сокращении добычи, на мой взгляд таков: масштабное освещение договоренностей полностью перекроило биржевые настроения на нефтяном рынке. Если в начале 2016 года соотношение «медведей» и «быков» составляло 80:20 в пользу первых, то сейчас ситуация 45:55. По сравнению с первым кварталом прошлого года количество short-позиций по Brent сократилось в два с лишним раза. Таким образом, сегодня рынок более лоялен к высоким котировкам.
Второй результат: был частично нейтрализован сезонный фактор. В последние годы зимой, особенно в январе, падает потребление нефти в США, Канаде, ряде ведущих стран Европы. В этом году подобные «медвежьи» аргументы были оттеснены на задний план. Исключение составили только коммерческие запасы.
Третий основной эффект декабрьских договоренностей заключается в том, что такие факторы, как беспрецедентно высокий индекс доллара США и ожидание повышения ставки ФРС, не сыграли роли «мертвого якоря» для нефтяных цен. Хотя желательный уровень индекса доллара США для роста нефтяных цен — 95−97 пунктов, а весь первый квартал он держался на уровне 100−102 пункта.
Кроме того, важно, что договоренности выполняются. Если в ноябре 2016 года добыча ОПЕК составляла 33,4 млн барр./сут., то в декабре — 33 млн барр./сут., в январе — 32,1 млн барр./сут., в феврале — 31,96 млн барр./сут. Да, есть вопросы по отдельным государствам. Но никто и не ожидал стопроцентного выполнения, причем в первые месяцы.
Декабрьским соглашением, по сути, выставлен нижний предел в 50 долларов за баррель для потенциально негативного первого квартала. Не было бы подписания, сейчас цена на Brent была бы около 40 долларов.
Что мы имеем фактически? В первом квартале этого года средняя цена на Brent по фьючерсам составит около 54,5 долларов за баррель, по спотовым сделкам — около 53,6 долларов.
— Акбар Куанышбаевич, Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозирует возможный дефицит в 0,5 барр./сут. в I полугодии этого года. На ваш взгляд, возможно ли это и насколько позитивно или негативно это скажется на рынке, как отразится на стоимости нефти?
— В 2015 году был поднят на «щит» тезис о чрезмерном превышении предложения нефти над спросом. Но глобальный нефтяной рынок вовсе не базар и не механизм атомных часов. В каждый момент времени в каждом отдельном регионе происходят свои процессы.
А данные по мировому спросу-предложению достают из запасников и активно обсуждают только в случае больших ценовых игр. Помните, как в последние два года мусолили этот тезис?
А что мы наблюдали в этом году? В январе предложение нефти в мире превышало спрос на 700 тыс. барр./сут. и опять зазвучало из всех рупоров: «Рынок перенасыщен нефтью», «Эпоха нефти заканчивается»
Дальнейшие заголовки и рассуждения тоже можно прогнозировать: в марте-мае снова ожидается «навес» предложения, связанный с сезонным падением потребления в Японии, Германии и Великобритании, а в июне возможен дефицит предложения.
Так и с прогнозом МЭА, который в целом соответствует объективным оценкам. Вроде бы весомейший аргумент в пользу роста нефтяных цен, а биржевые игроки отмахиваются и следят только за отдельными показателями еженедельной американской статистики и за показными выступлениями нефтяных министров. Но все идет к тому, что летом уже «игроки на повышение» активизируют тематику фактического отсутствия проблемы спроса-предложения. Ведь, исходя из текущих данных, в 2017 году ожидается существенное снижение показателей у трети стран, входящих ТОП-20 нефтедобытчиков мира.
— Некоторые СМИ пишут, что на рынке нефти назревает конфликт: Саудовская Аравия сокращает добычу больше, чем нужно было по соглашению, а Иран в то же время увеличивает добычу. По вашему мнению, есть этот конфликт и как он может повлиять на рынок?
— Мы с вами в прошлом году обсуждали нюансы взаимодействия Саудовской Аравии и Ирана. Эти две страны имеют слишком много расхождений во взглядах на любой вопрос. Благодаря России в конце прошлого года удалось найти разумный консенсус — Саудовская Аравия снижает добычу и минимизирует негативную риторику по иранской нефтяной политике, в свою очередь Тегеран ограничивает рост добычи.
Еще в конце 2015 года говорилось о том, что Иран в самые сжатые сроки достигнет и превысит уровень добычи в 4 млн барр./сут. Фактически же в связи с прошлогодними договоренностями и в силу ряда технических возможностей траектория добычи в Иране имеет приемлемый для мирового рынка характер. В январе 2016 года — 2,9 млн барр./сут., в июне — 3,6 млн барр./сут., в октябре — 3,71 млн барр./сут., в декабре — 3,73 млн барр./сут., в феврале 2017 года — 3,8 млн барр./сут. И такая динамика наблюдается в условиях усиления прессинга на Иран со стороны США.
Но не надо думать, что Саудовская Аравия пошла на невиданные жертвы. Сезонный пик добычи в этом государстве традиционно приходится на второе полугодие. Так что Эр-Рияд мог смело идти на снижение добычи в январе-июне. Другой вопрос, что конструктивные отношения России, Ирана и Саудовской Аравии имеют определенный круг политических недоброжелателей, которые при любой возможности раздувают трудности сотрудничества.
На первый взгляд тренд усиления противоречий уже существует. Из непосредственного общения с участниками конференции IHS CERA Week, состоявшейся недавно в Хьюстоне, известно о жесткой публичной дискуссии между Новаком (министром энергетики России, — прим. ред.) и Аль-Фалихом (министром энергетики Саудовской Аравии, — прим. ред.). Но не надо забывать, что одно дело пафосные выступления, направляемые политическими аспектами, другое — непосредственный переговорный процесс. Считаю, что реальное взаимодействие главных игроков нефтяных договоренностей пока не является критичным.
— Министр энергетики Саудовской Аравии заявил о том, что соглашение может быть продлено на второе полугодие. Возможно ли это, по вашему мнению?
— В 2016 году мировой рынок был шокирован соглашением казалось бы непримиримых нефтяных конкурентов. В нынешнем году необходимо сохранить этот вектор, сломавший негативные для нефти многоходовые политические комбинации и пессимизм биржевых настроений. Думаю, что Секретариат ОПЕК сейчас очень внимательно мониторит все нюансы воздействия на нефтяные цены. От этого зависит потенциал и условия новых договоренностей, необходимый круг участников.
К примеру, самая популярная версия среди игроков текущего «бычьего» настроя (именно сейчас играющих на понижение), что в марте среднемесячная цена будет около 50 долларов за баррель, с апреля по июль — 42 доллара и ниже. Далее, по их мнению, в августе произойдет возврат к 50-долларовой отметке, к концу года не исключено более 60 долларов за баррель. Вполне возможно, что ведущие нефтеэкспортеры мира сейчас рассматривают приемлемость такого сценария и возможности воздействия на ситуацию, в том числе взаимодействуя с крупнейшими нефтегазовыми ТНК.
Другой момент. Раз биржи активизировали внимание нефтяной отрасли США, в том числе к коммерческим запасам, динамике числа действующих буровых установок и уровню добычи, то выводы и предложения по ним в странах ОПЕК начнут детально обсуждаться на профессиональном уровне уже в ближайшее время.
Возьмем муссируемый тезис о росте коммерческих запасов в США. Здесь есть такие внутриотраслевые нюансы. Во-первых, это традиционный сезонный рост в первые четыре месяца года. При этом если за январь-апрель 2015 года коммерческие запасы в США выросли на 110 млн баррелей, то в 2016 году — на 61 млн баррелей, а текущем году — на 54 млн баррелей. Таким образом, вполне возможно, что благодаря декабрьским договоренностям сезонный рост коммерческих запасов в США будет самым низким за последние годы.
Во-вторых, продолжают развиваться нефтетранспортный и нефтеперерабатывающий сектора США. За последние пару лет объем потребления нефти в этой стране возрос на 500 тыс. барр./сут. и сейчас превышает 7,2 млрд баррелей ежегодно. Порядка трети официально возросших «коммерческих запасов», по сути, являются нефтью для обеспечения нормальных технологических процессов нефтепроводов и заводов. Эту нефть нельзя просто продать, хотя она учитывается в коммерческих запасах.
В-третьих, уже началось сезонное снижение запасов нефтепродуктов в США. По бензину это наблюдается пять недель подряд, по дистиллятам — уже шесть недель. При этом в начале апреля в США начинается сезонный рост объемов нефтепереработки, который продолжается до августа. Причем в последние годы этот сезонный рост достигал 1,7 млн барр./сут., то есть только за апрель НПЗ могут дополнительно отвлечь на себя порядка 50 млн баррелей (приплюсовав к уже перерабатываемым 460−480 млн баррелей в месяц).
В целом отраслевых нюансов сейчас в мире предостаточно и от взвешенной оценки ситуации будет зависеть востребованность новых соглашений между странами, входящими и не входящими в ОПЕК. Цена в 50 долларов за баррель Brent сейчас устраивает всех основных игроков, но аппетиты будут расти. Если 60-долларовый рубеж не забрезжит на горизонте, то новые договоренности его создадут.
— США планируют сдать в аренду для разработки участки нефтегазовых месторождений в Мексиканском заливе. Будут ли эти участки сдаваться исключительно американским компаниям или иностранные тоже смогут претендовать на них? Для чего США хотят сдавать в аренду участки, находящиеся в федеральных землях, где при Бараке Обаме ограничивалось бурение?
— Трамп не профессиональный политик, а бизнесмен, поэтому пока выполняет свои предвыборные обещания. Одно из них — энергетическая независимость. США остаются крупнейшим в мире импортером нефти: около трети потребляемых в государстве жидких углеводородов завозится извне. В начале февраля этого года была неделя, когда уровень импорта достигал даже 9,4 млн барр./сут., это самый большой показатель с сентября 2012 года. Эта зависимость не покроется, к примеру, сланцевой нефтью. За 10 последних лет, в период сланцевого бума, среднегодовой импорт США снизился только на 2,5 млн барр./сут. Новая администрация страны понимает, что энергетическая независимость не может быть достигнута без задействования всего спектра возможностей получения нефти, в том числе вовлечения в сферу недропользования федеральных земель.
С другой стороны, Трамп ратует за конкуренцию, что не позволит ограничиться участием в новых проектах сугубо американских компаний. Шельфовые проекты имеют более длительные инвестиционные циклы и более высокую капиталоемкость. Между тем, к концу 2016 года консолидированный показатель соотношения долговых платежей и операционного потока по ведущим нефтегазовым предприятиям США возрос до 75%.
— С какой целью США и Саудовская Аравия проводят консультации? Возможно ли какое-то объединение позиций этих игроков для регулирования или воздействия на рынок в своих интересах?
— Что бы там ни говорилось о борьбе Саудовской Аравии со сланцевой добычей, Эр-Рияд и Вашингтон остаются союзниками по целому ряду направлений. Только начинаешь верить в то, что нефтяные цены в 2014 году начали обваливаться вместе с введением санкций против России случайно, как в середине января этого года министр иностранных дел Саудовской Аравии делает очень многозначительное выступление. Он говорит: «Мы с оптимизмом смотрим на приход к власти новой администрации в США и ожидаем сотрудничества с ней во всех важных для обеих стран областях. В последние годы Саудовская Аравия как крупнейший экспортер нефти привела свои интересы в соответствие с интересами США в геополитике, а также в вопросах энергетики и финансов».
В любом случае Северная Америка является важным рынком для саудитов. Если в Юго-Восточную Азию Эр-Рияд поставляет около 2 млн барр./сут., то в Европу и США — по 1 млн барр./сут.
В то же время Саудовская Аравия является вторым поставщиком нефти в США (после Канады). В силу ряда причин альтернативы саудовскому импорту нет. Поэтому эти две страны будут связаны нефтяным узлом еще как минимум лет десять. И каждая сторона стремится получить от этого свои бонусы.
— В последнем отчете EIA, Агентства энергетической информации США, говорится о том, что сланцевые добытчики могут увеличить добычу практически до 5 млн барр./сут. Насколько это реально и что это может означать для мирового рынка?
— Не надо пугаться цифры в 5 млн барр./сут. На самом деле сланцевая добыча в США в конце 2016 года составляла 4,68 млн барр./сут. Текущие показатели марта — 4,85 млн барр./сут. То есть к сегодняшнему уровню будет добавлено только порядка 200 тыс. барр./сут. Это не станет шоком для мирового рынка.
Вместе с тем для самих США это тоже непростой момент — никакого взрывного роста не наблюдается. В настоящее время из имеющихся семи сланцевых регионов страны, только четыре демонстрируют значимые объемы производства. Из этих четырех только формация Permian показывает стабильную динамику роста. В январе 2016 года уровень добычи по этому региону составлял 1,9 млн барр./сут., в декабре 2016 года — 2,1 млн барр./сут., в марте 2017 года — около 2,2 млн барр./сут.
По трем другим — Eagle Ford, Bakken и Niobrara — существенные изменения показателей пока отсутствуют, более или менее эффективно функционируют около 300 скважин, а фонд бездействующих скважин — около 2700. Решительные перемены здесь возможны только при возвращении цен к уровню 55−60 долларов за баррель, а также в случае продолжения оптимизации затрат.
Кроме того, с определенной долей скепсиса надо воспринимать информацию по росту числа действующих буровых установок в Северной Америке. Информагентства говорят о достижении в США значительной цифры — более 650 установок по нефти. Но, во-первых, половина из них находится в упомянутой формации Permian. Во-вторых, надо учитывать, что за три последних месяца рост составил 130 установок. При таких темпах увеличения понадобится не менее года, чтобы только приблизиться к показателям 2014−2015 годов, когда в США было зафиксировано 1,5 тыс. нефтяных буровых установок.
— Китайское национальное бюро статистики сообщило, что в январе-феврале Китай сократил объем добычи на 8%. Это связано с высокими затратами на внутреннее производство, поэтому НПЗ импортировали сырую нефть в большем количестве. Что сейчас происходит в нефтегазовой сфере одного из крупнейших в мире потребителей нефти? Будет ли страна дальше увеличивать импорт?
— Если в 2015—2016 годах в первые два календарных месяца в КНР добывалось около 34 млн тонн нефти, то в январе-феврале 2017 года официальная статистика показала 31,44 млн тонн. Но процесс радикального сокращения добычи в Китае начался не в этом году, а в марте-апреле 2016 года. В течение прошлого года падение добычи варьировалось в пределах от 4% до 11%, пока не стабилизировалось на уровне 7−8%.
Влияние оказало несколько факторов. Во-первых, обеспеченность собственной нефтью в КНР сейчас составляет только 11−12 лет. Стать полностью зависимым от импорта государством Китай не склонен, поэтому в настоящее время акцент сделан на накопление стратегических запасов и постепенную разработку сланцевых месторождений.
Во-вторых, в течение 2016 года крупнейшие нефтеэкспортеры мира устроили демпинговую гонку на поставки в Восточную Азию. Китай успешно использовал этот момент для заключения долгосрочных контрактов по выгодным ценам.
Вместе с тем в КНР в последние семь лет ежегодный прирост потребления нефти составляет не менее 400 тыс. барр./сут. Немаловажную роль в этом играет то, что в настоящее время в стране имеется более 160 млн бензиновых и дизельных автомобилей. Если сохранится текущая динамика прироста на 15 млн авто в год и будет отсутствовать существенный прогресс в собственной сланцевой добыче, то в ближайшие несколько лет Китай станет главным импортером нефти в мире, обогнав США.
— В прошлом году вы говорили о том, что Индия претендует на третье место в мировом нефтепотреблении. Насколько сейчас она приблизилась к этому?
— Сейчас все идет к тому, что Индия перейдет в разряд крупных стран со значительным и длительным ростом ВВП. Прогнозы темпов экономического роста на ближайшие три года для Дели — около 7,7%.
Для мирового нефтяного рынка это очень важный фактор. Ведь в 2016 году Индия обогнала Японию по потреблению нефти и сейчас занимает третье место — после США и Китая. За последние 10 лет потребление нефти в Индии выросло более чем на 60%. В случае исполнения макроэкономических прогнозов ежегодный прирост спроса на черное золото в стране будет составлять свыше 200 тыс. барр./сут. К 2020 году это государство начнет потреблять около 5 млн барр./сут. К 2030 году показатель может удвоиться.
— Стоимость нефти на мировом рынке — каков ваш прогноз на 2017 год?
— Несмотря на текущее снижение цен, пока остаюсь при своем мнении, высказанном в ноябре прошлого года: среднегодовая стоимость барреля Brent составит более 53 долларов по спотовым сделкам, более 54 долларов — по фьючерсам. Но будем следить за широким спектром отраслевых показателей, и вполне возможно, что прогноз изменится в сторону увеличения.
— Как будет чувствовать себя нефтедобывающая отрасль Казахстана в этом году — по объемам добычи, переработки, с учетом стоимости нефти, которая сложится в этом году?
— По текущим оценкам добыча нефти и конденсата в Казахстане составит в 2017 году около 80 млн тонн, с ростом на 3% к уровню 2016 года. Консолидированный объем добычи жидких углеводородов по месторождениям-супергигантам (Тенгиз, Карачаганак и Кашаган) составит в этом году 44 млн тонн. Если в 2016 году снижение производства было зафиксировано у 60% действующих нефтедобывающих предприятий страны, то в 2017 году этот показатель уменьшится до 30%.
