Балхашская ТЭС: заморозка проекта и признание убытков или «возрождение» с помощью дополнительного финансирования? Если будет выбран второй вариант решения проблемы, то, как считают некоторые из экспертов, прокомментировавших тему для центра деловой информации Kapital.kz, не обойтись без денежных вливаний за счет казахстанского бюджета.
Почему с проектом, который был призван обеспечить электроэнергией юг Казахстана, возникли трудности и какое решение проблемы наиболее оптимально?
60 дней для решения
Напомним: АО «Балхашская ТЭС» получило от южнокорейских партнеров по проекту строительства Балхашской тепловой электрической станции (БТЭС) два уведомления. Одно – от Samsung C&T Corporation, об исполнении опциона на продажу с требованием выкупа казахстанской стороной акций АО «Балхашская ТЭС», принадлежащих Samsung C&T Corporation. Второе – от Samsung Engineering Co Ltd, о расторжении контракта на строительство.
Условия реализации проекта позволяют казахстанской стороне попытаться решить проблему в течение 60 дней со дня получения уведомлений, при этом «в настоящее время окончательное решение о прекращении реализации проекта не принято».
Samsung C&T Corporation принадлежит в проекте 50% плюс 1 акция, «Самрук-Энерго» – 50% минус 1 акция.
Югу нужна энергия
Задача Балхашской ТЭС – обеспечить электроэнергией юг республики. В свое время эту миссию должна была выполнить Южно-Казахстанская ГРЭС мощностью 4 тыс. МВт в составе Экибастузского топливно-энергетического комплекса, ее необходимость обосновали еще в 1970-х годах. Но этот проект так и не был реализован, его свернули в 1996 году, когда возникли проблемы с финансированием.
В 2007 году к идее вернулись, было принято решение о строительстве Балхашской ТЭС (мощность станции – до 3 тыс. МВт с возможностью увеличения до 4 тыс. МВт). В 2012 году президент Казахстана поручил начать строительство первого модуля БТЭС.
Говоря о том, какого эффекта можно ожидать от реализации проекта БТЭС, Сергей Кондратьев, старший эксперт Института энергетики и финансов, отмечает, что в последние годы Юго-Восток Казахстана был одним из наиболее динамично развивающихся регионов страны. При этом еще с советских времен он остается энергодефицитным – регион получал электроэнергию из Объединенной энергетической системы Средней Азии. «С распадом СССР это стало приводить к определенным проблемам. Реализация KEGOC проекта транзита «Север-Юг» позволила существенно снизить масштаб проблем, но для стабильной работы энергосистемы и обеспечения растущего спроса необходимо и строительство новых генерирующих мощностей. Балхашская ТЭС была одним из наиболее значимых проектов», – поясняет спикер.
По его словам, общая выработка ТЭС могла бы составить 9,2 ТВтч (около 10% от всего производства по стране, и свыше 140% от текущей выработки электроэнергии в Алматы и Алматинской области). Кроме того, по оценкам «Самрук-Казына», строительство ТЭС создало был 2,5 тыс. рабочих мест, последующая эксплуатация – около 1 тыс.
Samsung можно понять
Анализируя, в чем причины сложившейся ситуации, Алексей Калачев, эксперт-аналитик «ФИНАМ», предполагает, что, вероятнее всего, корейских партнеров не устроил перенос сроков – если судить по хронологии. «Изначально планировалось сдать первую очередь БТЭС не позднее 2018 года, а завершить проект полностью – до 2020 года. Однако в октябре 2015 года было заявлено о переносе сдачи в эксплуатацию первой очереди Балхашской ТЭС на 2022 год. В связи с кризисом темпы роста потребления электроэнергии в республике оказались переоцененными. Да и с финансированием строительства, видимо, возникли задержки», – поясняет он.
Если перенос сроков строительства нарушает первоначальные договоренности, то действия Samsung можно понять: проволочки вредят бизнесу компании на высококонкурентном рынке и ухудшают ее показатели, считает Алексей Калачев.
Четыре года – это очень много. «В этой ситуации речь, конечно же, идет о консервации строительства. Под замороженное строительство невозможно ни удержать партнера, ни найти нового. Тут остается или выкупать акции, или возобновлять финансирование», – описывает возможное будущее эксперт. В любом случае, уверен он, бюджету республики предстоят дополнительные расходы.
Обе стороны по-своему правы
«Главная проблема Балхашской ТЭС – в разных подходах к оценке экономической эффективности проекта», – считает Сергей Кондратьев. Правительство Казахстана, поясняет он, старалось, чтобы этот проект, насколько возможно, был максимально приближен к рыночным условиям: мажоритарная доля частного инвестора, привлечение заемного финансирования на рыночных условиях, отсутствие гарантированной необходимой валовой выручки.
«Постановление №667 от 17.07.2014 (и его последующие редакции), обеспечивающее плату за поддержание готовности энергоблоков, повышало прогнозируемость финансовых потоков по проекту, но все же не гарантировало получения всей выручки, необходимой для возврата инвестиций в проект», – говорит эксперт.
По его словам, корейский инвестор в свою очередь хотел максимально застраховать свои риски – с самого начала велись переговоры о предоставлении госгарантий по получаемым (в корейских банках) кредитам на реализацию проекта и обеспечение правительством гарантий возврата инвестиций.
«И обе стороны по-своему правы. Правительство хочет, чтобы электроэнергетика стала ближе к рынку (а отсутствие госрегулирования предполагает не только прибыли, но и возможные убытки для инвестора). Samsung стремится максимально застраховать свои риски, ведь Балхашская ТЭС – это очень большой проект на небольшом рынке», – поясняет Сергей Кондратьев.
Сигналы уже поступали
Комментируя действия Samsung C&T Corporation, Сергей Кондратьев отмечает, что они были во многом ожидаемыми. Компания и ранее сообщала о планах остановить работы. В сентябре 2015 году Samsung Engineering заявлял о приостановке строительства из-за «сомнений в выполнении гарантий по покупке вырабатываемой на ТЭС электроэнергии».
«Сейчас компания, не получив твердых гарантий возврата инвестиций, приняла решение выйти из проекта, и ее можно понять. Как, впрочем, и казахстанские власти, – ведь в этом случае получается, что именно они должны нести все риски проекта, а инвестор может только получить прибыль», – говорит собеседник.
Он предполагает, что свою роль могла сыграть и позиция отдельных ведомств и Национальной палаты предпринимателей РК. В начале 2016 года НПП обратилась к правительству с предложением не фиксировать плату за готовность мощностей для Балхашской ТЭС в долларах (что, как считает спикер, действительно создает дополнительные финансовые риски) и вообще отказаться от установления этой платы. Последнее предложение обосновывалось тем, что с ноября 2015 года «услуга по обеспечению готовности электрической мощности к несению нагрузки исключена из перечня естественно-монопольных услуг».
«И хотя правительство с этим не согласилось, приняв 28 июня 2016 года Постановление №667 в новой редакции (по-прежнему гарантирующее выплату платы за готовность для Балхашской ТЭС), стало очевидным, что риски для проекта (в частности, требование отказаться от платы за готовность или пересмотреть ее размер и принципы расчета) будут расти», – Сергей Кондратьев.
Каких затрат ожидать
Пока проект БТЭС сложно назвать очень затратным для Казахстана, продолжает представитель Института энергетики и финансов. Цифры таковы: суммарные инвестиции в строительство Балхашской ТЭС должны были составить $4,69 млрд, из них, как первоначально предполагалось, 30% должен был обеспечить уставной капитал, в котором на «Самрук-Энерго» приходилось 50% минус 1 акция. «То есть при использовании утвержденной в 2014 году схемы финансирования (прямые) вложения Казахстана составили бы около $0,7 млрд. По данным «Самрук-Казына», освоение средств по проекту на 31.12.2015 составляет лишь 3,2%, или $150 млн, часть из которых пришлась на создание вспомогательной инфраструктуры, включая железнодорожные пути и т.д.», – расшифровывает собеседник.
По его мнению, возможно, при выходе из проекта инвестор потребует компенсировать эти средства, также нужно учитывать затраты правительства на выкуп доли Samsung в АО (но точно оценить ее стоимость сейчас сложно). «Это некритичные затраты для «Самрук-Казына», но в случае отказа от реализации проекта или его заморозки они могут легко превратиться в потери», – резюмирует Сергей Кондратьев.
50 оттенков энергетики
Все, к чему сводится ситуация с БТЭС, на взгляд Галима Хусаинова, генерального директора BRB INVEST, – это окупаемость проекта, причем здесь есть несколько проблем, «которые достаточно сложно решить в обозримом будущем без дотации со стороны государства».
В деталях это выглядит так. «В стоимости проекта имеется значительная валютная составляющаяся, которая не позволяет привязать проект к тенге. После девальвации проект значительно подорожал в тенговом выражении, срок окупаемости увеличился, так как основные поступления от реализации проекта в будущем ожидаются в тенге», – говорит собеседник.
Следующий момент: уголь, основное сырье для производства электроэнергии, является экспортным товаром и также имеет привязку к валюте, после девальвации стоимость сырья в тенговом эквиваленте выросла. «Это скажется на себестоимости электроэнергии при производстве, а значит, маржинальная прибыль сократится. И это также окажет влияние на срок окупаемости, а, может, даже вообще на прибыльность самого проекта», – говорит Галим Хусаинов.
Третий момент: тариф на электроэнергию фиксируется в тенге, и это товар, цена на который регулируется государством. «Рост тарифа не будет пропорционален обесценению валюты. Это не позволит уложиться в те показатели, которые необходимы, чтобы проект был кредитоспособным и привлекательным с точки зрения инвестора», – поясняет эксперт.
По его мнению, сейчас сложно оценить стоимость проекта, так как это закрытая информация. «Но то, что без привлечения заемного финансирования данный проект сложно будет реализовать, – это факт», – уверен он.
Гарантированный объем
Если государство возьмет все риски на себя, то ему придется покупать к компании электроэнергию по определенному, скорее всего, завышенному тарифу (запуск БТЭС вряд ли повлияет на удешевление тарифов), поэтому средняя цена производства электроэнергии возрастет, считает Галим Хусаинов. По его словам, на рост тарифа также будет влиять и необходимость выкупа гарантированного объема, что уменьшит объемы производства в других источниках.
Вместе с тем, если продолжить тему возможных эффектов от реализации проекта БТЭС, наличие данного вида электроэнергии, по мнению аналитика, может оказать положительное влияние на будущий баланс потребления и поможет избежать возможный дефицит. «Также с учетом тенденции снижения использования угля в мире эта электростанция может стать хорошим источником потребления угля, который производится в Казахстане», – уверен генеральный директор BRB INVEST.
Партнер или источник финансирования?
Как поясняет Галим Хусаинов, Samsung в проекте является продавцом оборудования и генеральным подрядчиком, а также финансовым институтом, который предоставляет финансирование на возвратной основе. Логика компании проста: мы даем технологии и деньги, взамен получаем гарантированный возврат вложенных средств, прибыль от строительства и продажи технологии и проценты за предоставленное финансирование.
Эксперт перечисляет требования, которые необходимо выполнить, чтобы достичь этих показателей. Необходимо тариф на электроэнергию привязать к валюте (так как проект финансируется в валюте). Зафиксировать гарантированный объем покупки электроэнергии со стороны квазигосударственной компании. Также необходимо обязательство государства на выкуп доли, в случае если что-то пойдет не так.
«В текущих условиях – при нынешних ценах на электроэнергию и тренде на потребление электроэнергии – предоставить гарантии по цене и объему означает получить гарантированный убыток в будущем. И он ляжет на плечи квазигосударственного предприятия. Поэтому такое решение требует самых высоких одобрений, мало кто пойдет на такой шаг», – говорит Галим Хусаинов.
Поэтому, считает он, скорее всего, Samsung реализует свое право на продажу доли государству в проекте. У государства нет выбора, оно обязано выкупить. «Это говорит о том, что Samsung выступает не как партнер в капитале, принимающий на себя риски, а просто как финансирующий агент и генеральный подрядчик», – поясняет он.
Сам проект изначально сопровождался спорами, экономическая целесообразность его вызывала сомнения именно в той конструкции, в какой ее реализуют. «Сейчас наиболее оптимальным вариантом будет заморозка проекта и признание убытков. Иногда лучше признать убытки и списать их, нежели потрать большие деньги и потом признать еще большие убытки», – уверен Галим Хусаинов.
Он считает, что если в обозримом будущем прогнозируется дефицит электроэнергии, то логичнее рассмотреть альтернативные виды энергообеспечения, более дешевые с точки зрения инвестиционных затрат и/или себестоимости производства электроэнергии.
О сценариях и выборе
Выкуп акций будет означать, что правительство Казахстана приняло решение о самостоятельной реализации проекта (или о привлечении инвестора на более поздних стадиях), считает Сергей Кондратьев.
«При формировании консорциума было заявлено, что до 70% необходимого финансирования ($3-3,5 млрд) будет привлечено на рынке. В случае выкупа акций АО «Балхашская ТЭС» «Самрук-Энерго» или правительством эти средства придется где-то изыскивать – либо из бюджета, либо у «Самрук-Казына» (то есть фактически тоже за счет государственных фондов), либо обращаться к ЕАБР, АБИИ и другим международным институтам развития», – перечисляет возможные варианты эксперт.
Международные институты развития, по его мнению, вероятно, потребуют госгарантии по проекту. «Это будет означать перенос рисков на казахстанскую сторону, чего правительство старалось всеми силами избежать при заключении договора с Samsung», – подводит итог аналитик.
Стоп, проект?
На взгляд Сергея Кондратьева, крайне высок риск задержки проекта. К началу 2016 года уже наметилось серьезное отставание от первоначально заявленных сроков. «Ввод был перенесен с IV квартала 2017 года на конец 2019 года, а «Самрук-Казына» в годовом отчете за 2015 год дает еще более пессимистичную оценку – октябрь 2020 года. Уход стратегического инвестора может привести к тому, что сроки ввода могут еще больше «сместиться вправо» – на 2022-2025 года», – предполагает эксперт.
На его взгляд, это как минимум может стать причиной для дискуссии между «Самрук-Энерго», Министерством энергетики РК, Министерством финансов РК и другими заинтересованными сторонами о необходимости реализации проекта.
«Выходом, по крайней мере, на несколько ближайших лет, может стать консервация проекта (де-факто он уже находится в этом состоянии). Это даст возможность продолжать говорить о важности и необходимости строительства Балхашской ТЭС и при этом сохранить деньги», – заключает аналитик.
