30 марта в Алматы начался Startup Tour, который проводится второй год при поддержке автономного кластерного фонда «Парк инновационных технологий» (Almaty Tech Garden) и под эгидой Министерства по инвестициям и развитию РК. Одним из организаторов также является российский фонд «Сколково». Правительство Казахстана не первый год декларирует необходимость развивать частный сектор, а эксперты настаивают на важности новой, менее зависимой от сырья экономики. Поэтому интересно понять, что страны СНГ, имея сходные проблемы, могут предложить миру в плане стартапов. На эту тему корреспондент центра деловой информации Kapital.kz поговорил с директором биомедицинского направления нанотехнологического центра «СИГМА.Новосибирск» Елизаветой Маликовой.
- Насколько активно в мире готовы покупать стартапы из СНГ?
- Знаете, мы отбросили иллюзию, что есть какая-то готовая модель, задел по созданию инновационных компаний на территории СНГ. Прежде всего потому, что стартап покупают не только за его содержание. Важно, что он покупается в нужное время, в нужном месте, и есть понимание, кому его продать. Соответственно, поскольку мы сейчас отрезаны от кооперационных связей, особенно в промышленности и новых отраслях, то надежды, что стартап из СНГ кто-нибудь купит… Знаете, у большинства стартаперов даже нет понимания, почему эта сделка должна состояться.
- Что тогда нужно делать?
- Есть несколько моделей, которые обеспечивают покупку стартапов. Первая, это, конечно, Кремнивая долина. То есть концентрация молодых и талантливых, когда получается ядерный сплав компетентности, который позволяет делать стартапы в разных сферах. Там легко образовывать центры компетенции, когда есть понимание, что некая отрасль прорывная, и есть понимание, на что можно ставить. Кто должен работать вместе, чтобы получилась интересная технология. Туда смотрят все инвесторы. В Европе же делают ставку на узкопрофилированные инженерные дела. Они ставят на то, что чем больше они работают над конкретными вещами, тем лучше в них разбираются. В СНГ что делать? В одном месте не соберешь, это понятно. В России мы, например, сделали так – распределили сеть наноцентров. Это компании, которые располагаются в определенном районе, созданные по принципу ГЧП, где, с одной стороны инфраструктура развивается как бизнес (не как в университетах или исследовательских центрах, где покупают оборудование без привязки к конкретной отрасли, и она в итоге простаивает). Нет, инфраструктура здесь строится под бизнес, с пониманием, что здесь будут делать конкретные стартапы. То есть инфраструктура готовится, только если есть пониманием, что мы сделаем определенное количество стартапов. Кроме того, мы даем технические задания. Постройте бизнес за определенное время в такой-то отрасли, и такая-то компания вас купит. Мы ищем ребят, которые имеют хороший инженерный бэкграунд, и тех, кто может строить бизнес. Любую технологию можно продать по-разному.
- Вы много говорите о важности инженерных решений…
- Да, смотрите, в чем дело. Промышленность развивается циклами, от одной технологической революции до другой. Обычно так получается, что компании, которые производят обычные автомобили, не способны производить беспилотные. Металлы особо не растут, автопром, антибиотики. Потому что, например в США эти деньги ушли оттуда в Data ICT. Uber, Goole – они вынули из более традиционных отраслей огромное количество инвестиционных денег. Теперь у них огромная капитализация, обороты наращиваются, количество клиентов достигает сотен миллионов. Куда им девать деньги? Естественно, в инженерные решения. И то, что называется интернет вещей, это как раз процесс инвестирования ребят из Data ICT в инженерные вещи. Промышленность и интернет будут срастаться. Нужны роботы, нужны аккумуляторы и т. д.
- То есть на одних приложениях уже не выехать?
- Верно. Хотя, конечно, отдельный человек может продать удачное приложение, если будет понимать, куда его продавать. Но в среднесрочной перспективе рынок меняется.
- Возможно ли, чтобы он продолжил меняться без государственного участия? Или в СНГ такое невозможно?
- В Европе тоже большая нехватка предпринимателей. Там государство участвует очень активно. Но, в отличие от, например, России, они там реально отчитываются о количестве проданных компаний. Недавно, например, у наших партнеров китайцы купили компании с доходностью 45% годовых, и отчиталось 4 государственных фонда. Но все равно им не хватает предпринимателей.
- Может, поэтому и не хватает? Из-за слишком активного вмешательства государства.
- Возможно. Но, по моему мнению, их не хватает скорее из-за социокультурной атмосферы. Госучастие – это в первую очередь капитал. В основном это «глупый» капитал, капитал, который требует обслуживания. Очень часто, когда мы начинаем считать статистику работы с государственным капиталом, мы понимаем, что нам проще взять деньги в банке. Потому что это займет неделю, и никаких отчетов, только выплаты по процентам. В случае с государством это 9-10 месяцев рассмотрения каким-нибудь грантовым комитетом. Потом раз в полгода отчеты по 120 страниц. Получается, что эти деньги зачастую стоят в обслуживании много дороже, чем частные. К тому же государство не является, как правило, элементом производственной системы, оно над ней.
- Зачем тогда государство вообще хочет в этом участвовать?
- Ну, в Европе считается, что это стимулирует центры трансфера технологий. Это дает компаниям какое-то время продержаться на плаву, прежде чем станет ясно – была ли оправданна ставка на эту технологию. Короче, это аванс. Цикл жизни бывает три месяца. Нужное время, нужное место. А здесь время просто уходит на общение с государством.
