Инвестиции лишь усиливают нефтяную зависимость
Казахстан привлекает львиную долю иностранных инвестиций в Центральной Азии. Так как большая их часть идет в нефтянку, РК лишь усиливает свою зависимость от нефти.
Недавно на форуме Американской торговой палаты по экономической политике в Астане заместитель премьер-министра Ербол Орынбаев заявил, что более 85% всех иностранных инвестиций в Центральной Азии приходятся на Казахстан. Отсюда еще один показатель, вызвавший у г-на Орынбаева чувство гордости: по объемам привлеченных иностранных инвестиций на душу населения республика занимает первое место среди стран СНГ.
Подчеркнув, что данный показатель у нас более чем в 2 раза выше, чем в России, основном торговом партнере в рамках Таможенного союза, Ербол Орынбаев провел прямую параллель между темпами привлечения иностранных инвестиций и устойчивым экономическим развитием страны в долгосрочной перспективе. Чем больше инвестиций, тем устойчивее развитие.
Но не секрет и то, что большая часть этих денег идет в нефтегазовый сектор. Инвесторы не готовы, например, вкладывать средства в промышленную инфраструктуру и активно участвовать в госпрограмме форсированного индустриально-инновационного развития. Подобный дисбаланс лишь усиливает зависимость страны от нефти и не дает возможности диверсифицировать экономику.
Был бы выбор
По мнению аналитиков, в Центральной Азии только Казахстан обладает большими запасами нефти. Поэтому инвесторы делают очевидный выбор в пользу на нынешний момент самого высоколиквидного сырья. К этому их подталкивают также политическая стабильность и экономическая либерализация.
Другие страны региона такими преимуществами похвастаться не могут. К примеру, Кыргызстан имеет активы по добыче золота (месторождение Кумтор), ряд гидроэнергетических объектов (Нарынский каскад, Ташкумырская ГЭС, Шамалдысайская ГЭС, Уч-Курганская ГЭС, строящиеся Камбаратинская ГЭС-1 и Камбаратинская ГЭС-2). Кроме того, запасы урана и наличие возможностей обогащения (Кара-Балтинский горнорудный комбинат), достаточно большие запасы сурьмы, других редкоземельных металлов и природные объекты для развития туризма (озеро Иссык-Куль, Мертвое озеро, ущелье Джеты-Огуз и т.д.).
Среди основных факторов, препятствующих привлечению инвестиций, политическая нестабильность внутри государства, низкое качество законов, рейдерство со стороны лиц, приближенных к властям, отсутствие контроля над эффективностью работы программ экономического развития и целевого использования бюджетных и инвестиционных средств.
Теперь рассмотрим ситуацию в Таджикистане. Он обладает большим гидроэнергетическим потенциалом, производством первичного алюминия, сельскохозяйственной продукции, сухофруктов и ковров. При этом развитие гидроэнергетического потенциала Таджикистана и Кыргызстана сдерживается непримиримой позицией Узбекистана, руководство которого видит в гидростанциях угрозу собственному сельскому хозяйству.
Источником привлечения иностранных инвестиций могло бы стать предприятие «Таджикская алюминиевая компания» (ТадАЗ до 2007 года), построенное в 1975 году. Во времена СССР оно строилось в отдалении от сырьевой базы и в условиях отсутствия поблизости морских портов: в централизованной экономике того времени логистику просто не считали. Предприятию хронически не хватает электроэнергии, дефицит которой усугубляется противодействием со стороны Узбекистана, чьи власти считают объект, находящийся недалеко от узбекско-таджикской границы, вредным для экологии. Теперь эти факторы лишь отпугивают инвесторов.
Остальные отрасли таджикской экономики не обладают необходимой для инвесторов привлекательностью.
Экономика Туркменистана непривлекательна в силу собственного консерватизма. Все ключевые отрасли находятся в государственной собственности, как и самая главная – добыча и экспорт природного газа. В условиях отсутствия планов по приватизации интерес иностранных инвесторов весьма слабый. Допуск некоторых иностранных компаний к разведке и добыче газа ситуацию в корне не меняет.
Единственной страной, способной составить конкуренцию Казахстану в сфере привлечения иностранных инвестиций, мог бы стать Узбекистан. Здесь большие запасы золота, урана, природного газа, минеральных удобрений, металлов, сильная текстильная и пищевая отрасли, развитый аграрный сектор, основу которого составляет хлопководство. Вместе с тем власти ведут изоляционистскую политику, реформы в экономике часто носят декоративный характер, имеются проблемы с конвертацией национальной валюты.
И очень высокий уровень политических рисков. Многие помнят, как еще осенью 2006 года из Узбекистана была выдворена американская компания Newmont Mining (добыча золота в Зарафшане), а также продолжающийся конфликт с британской Oxus Gold plc (добыча золота в Амантайтау), пытающейся после нападок со стороны властей продать свою долю в совместном предприятии.
Нафталиновые приоритеты
Казахстан интересен иностранным инвесторам до тех пор, пока у нас есть нефть.
Такой же стратегии придерживается Китай, ставший одним из основных инвесторов в казахстанскую экономику. Как заметил директор Центра по изучению Китая Адиль Каукенов, подавляющая часть инвестиций (из Поднебесной) идет в сырьевой сектор, по сути, больше 80%. Эксперт объясняет это тем, что Китай нуждается в доступе к нефти и «задыхается от нехватки энергоносителей».
И это на фоне того, как грамотно с иностранными инвестициями работают сами китайцы. По мнению экономиста Рахмана Алшанова, Китай привлекает прямые иностранные инвестиции в производство автомобилей, машиностроение, инфраструктурные проекты. В той же Африке, полагает он, Китай инвестирует деньги в финансовый сектор, телекоммуникации, инфраструктуру, перерабатывающую отрасль и сельское хозяйство.
В Казахстане иностранные инвесторы агропром в упор не видят. Недавно во время «круглого стола» в Алматы «Иностранные инвестиции в Казахстан: опыт, задачи, перспективы» министр сельского хозяйства РК Асылжан Мамытбеков сообщил, что из всех вливаний в страну в 2011 году только 0,2% пришлось на сельское хозяйство – это всего $200 тыс.
Вывод очевиден: наше сельское хозяйство как отрасль для иностранных инвестиций не интересно. Как отметили участники рынка, в основном из-за непрозрачности отрасли. У инвесторов нет четких объектов агропрома, которые они могли бы оценить. «Вопрос малоприбыльности даже не стоит. Почему? Есть множество путей эту проблему решить. С непрозрачностью отрасли ничего же не поделаешь», – сетует на условиях анонимности представитель одного из казахстанских аграрных объединений.
И потом инвестиции идут туда, где прибыль максимальна. По словам г-на Алшанова, прибыль в машиностроительном секторе сегодня равна 4%, тогда как в нефтегазовом – 104%. В силу этого очень сложно привлечь иностранные инвестиции в машиностроение и другие перерабатывающие секторы. По мнению Рахмана Алшанова, государство должно предусмотреть налоговые преференции и благоприятные условия для инвестиций в указанные секторы. Причем за примерами далеко ходить не нужно. К примеру, Китай ежегодно покупает за рубежом 42 млн тонн сои. «Казахстан может наладить производство сои. Для нас это огромный рынок сбыта данной продукции», – говорит г-н Алшанов.
Чтобы диверсифицировать структуру инвестиций, Казахстану, кроме предоставления преференций, необходимо жестко отстаивать национальные интересы. В противном случае мы будем подписывать такие контракты, которые стыдно показывать общественности. Так, например, случилось с соглашениями о разделе продукции по крупнейшим нефтяным месторождениям: они до сих пор не обнародованы. Поэтому вместо риторики о том, что Казахстан круче всех в регионе и потому получает больше всех инвестиций, нужно сосредоточиться на качестве подготовки контрактов с иностранными инвесторами. «Так что в многообразии мнений – благо или вред от китайских инвестиций, последнее слово всегда остается за нами. Никто под дулом пистолета не заставляет брать эти деньги», – резюмирует Рахман Алшанов.
