Вячеслав Локшин 25 лет своей жизни отдал профессии акушера-гинеколога. Ночные дежурства и работа в непростых условиях в региональных больницах, позже – серьезные научные труды и практика в лучших клиниках страны – все это закалило Вячеслава Нотановича сначала как профессионала, а позже стало фундаментом его бизнеса. Уже три года в Алматы работает Центр вспомогательных репродуктивных технологий, если проще – клиника ЭКО Persona. Сегодня здесь посредством экстракорпорального оплодотворения ежедневно рождается один малыш. В интервью корреспонденту канала YouTube «Персоны Капитала» заслуженный врач признался: материнское счастье нынче недешево стоит, а бизнес в медицине – один из сложнейших.
– Вячеслав Нотанович, прежде чем мы узнаем ваш путь от врача акушера-гинеколога до владельца клиники, расскажите о своих владениях. Какие услуги здесь оказывают?
– Мы позиционируемся как первая в Казахстане клиника персонифицированного подхода к лечению бесплодия, как мужского, так и женского. Понятно, что это наличие современных лабораторий, например, лечебно-диагностической, где проводится огромное количество исследований наших пациентов. Это исследование гормонов, общих анализов, мы исследуем спермограмму, одно из серьезных исследований – генетическое. В этой лаборатории мы делаем все, что необходимо для постановки диагноза бесплодия, для того чтобы правильно определить программу лечения. Большое значение, конечно, имеет оснащенность клиники. Мы работаем с суперсовременной техникой, которая позволяет с минимальной погрешностью выдавать точные данные о работе репродуктивной системы и в целом организма человека.
– Насколько такое оборудование дорогостоящее? Сколько в целом стоит оснастить клинику ЭКО нужными агрегатами?
– То оборудование, которое сейчас в этой клинике располагается, тянет на один миллион долларов, я думаю.
– За три года работы клиники сколько женщин стали матерями?
– Сегодня каждый день рождается один ребенок в результате работы специалистов нашей клиники. То есть мы вышли примерно на показатель 1000 программ в месяц, повторюсь: почти каждый день мы получаем сообщение о рождении ребенка.
– 1 программа – 1 женщина?
– Да. Эффективность лечения бесплодия сегодня колеблется от 20-30% в зависимости от возраста. Примерно каждая третья программа заканчивается рождением детей. Если брать среднеевропейские данные, то в таких развитых странах, как Франция, Голландия, там показатели ниже. Мы можем выполнять те программы, которые в других государствах не делают в силу каких-то законодательных ограничений. Мы проводим и донорские программы, программы суррогатного материнства, генетическую диагностику и другое.
– Я знаю, что у вас и яйцеклетки можно заморозить. Сколько стоит такая услуга?
– И яйцеклетки, и сперму. Эта услуга очень популярна в последнее время. Если женщина не решила вопрос материнства в молодости, она может в 35-36 лет заморозить яйцеклетки и работать с ними через 5-10 лет, когда примет решение о рождении ребенка. Одну яйцеклетку не замораживают, нужно практически провести программу ЭКО, но без оплодотворения и подсадки. Такая программа вместе с медикаментами стоит порядка 700-800 тыс. тенге. Сама программа ЭКО стоит тех же денег, и нужно сказать, что, к сожалению, в Казахстане экстракорпоральное оплодотворение стоит дешевле, чем где-либо в мире.
– К сожалению для вас, как для бизнесмена…
– Как для бизнесмена и как для врача. Все растет в цене: составляющие, наши аппараты, медицинские изделия, зарплаты врачей должны быть достойными. Стоимость программы ЭКО на уровне $1000 без медикаментов – такой нигде нет. В соседней России – $2000, не говоря уже о Европе, где стоимость программы – от $5 тыс. до $10 тыс., в США до $20 тыс. стоит программа.
– Как государство участвует в обеспечении доступности ЭКО?
– На ЭКО есть заказ, государство выделяет порядка 900 квот. Когда-то в 2005 году мы начали активно убеждать в такой необходимости, и с 2010 года программы выполняются, на эти цели идет порядка 600-700 млн тенге. Примерно 900 супружеских пар в этом году смогут получить такую услугу.
– Абсолютно бесплатно?
– Да, лечение абсолютно бесплатное. Полная программа, один цикл, который примерно в 30% случаев завершается рождением ребенка. Видите: 900 квот нам дали, мы получим 300 детей. 600 пар снова должны в очередь становиться. И эта очередь растягивается на многие годы. Пример соседних стран – той же России, которая с прошлого года практически всем желающим выдает квоты. Число программ должно вырасти. Медицина – это всегда искусство, она нуждается в поддержке общества. По данным статистики, сегодня в Казахстане на здравоохранение тратится 2% ВВП, это вообще ничего. В России – 3,8%, в Европе – 8,9%, США – 16-17%, ну и ВВП там какой. Поэтому мы еще в начале пути, и я бы очень хотел, чтобы казахстанцы получали медицинскую помощь в самых лучших лечебных учреждениях у себя на родине, а наши врачи получали бы самую высокую заработную плату.
– Давайте поговорим о Вячеславе Локшине-бизнесмене. Мы с вами знакомы много лет, и каждый раз вы в новой сфере, в новом качестве. В последний раз мы говорили о развитии фарминдустрии, где вы также трудились. Как пришли в бизнес?
– Видите ли, медицинский бизнес – это особая сфера, и поэтому для меня это не бизнес, это реализация моей мечты специалиста создать современную клинику. Клиника моей мечты – такая была идея. Мой стаж работы в здравоохранении – 37 лет. Я выбрал профессию акушера-гинеколога, приходилось работать в родильных домах, в разных уголках Казахстана, проводили очень много операций. Днем и ночью машина приезжала за нами. К тому времени, когда Советский Союз распался и мы получили независимость, я был уже достаточно квалифицированным специалистом со стажем работы где-то 14-15 лет. Вот тогда я выбрал свое новое направление – работать в области репродуктивных технологий, в лечении бесплодия. В 1996 году пришел работать в Городской центр репродукции человека, где в 1995 году открылась первая лаборатория ЭКО. Но время было непростое, параллельно я начал заниматься работой в иностранной фармацевтической компании. Являясь главой представительства, фактически стал заниматься фармацевтическим бизнесом. Я не был продавцом лекарств, я занимался, скажем так, медицинским маркетингом: проводили клинические исследования, регистрацию новых препаратов, продвигали на рынок. Но всегда была мечта работать в собственной клинике. Позже появились связи, я защитил кандидатскую диссертацию, потом начал работать над докторской, в 2005 году в Санкт-Петербурге защитился, получил диплом профессора, подготовил порядка 5 кандидатов медицинских наук, никогда не бросал педагогическую деятельность, я являюсь автором многих научных работ по репродуктивным технологиям. И вот когда был накоплен практический опыт, появились какие-то финансовые возможности, клиника открылась. Но она не принадлежит мне полностью.
– То есть вы – совладелец?
– Да. И, конечно, были использованы кредитные деньги. Мы смогли в таком заброшенном здании достроить, отремонтировать, создать свой проект, пригласить самых лучших специалистов из разных лечебных учреждений страны.
– А кто остальные акционеры?
– Несколько человек. Кто-то тоже из медицины, есть из финансовой сферы. Люди нам поверили, и мы успешно развиваем этот бизнес. Он очень непростой, очень ответственный, это не покупка-продажа чего-то, это даже не добыча ресурсов, это работа с людьми, и одна ошибка может поставить крест на этом бизнесе. Лицензия – она дорогого стоит, не денег, денег она вообще не стоит. Она стоит дорого, потому что за этим стоят надежды людей, жизни пациентов, это очень важно.
– Пока мы с вами говорим об инвестициях, сколько денег было потрачено на эту клинику?
– Вместе с банковскими деньгами частные инвестиции составили примерно 700 млн тенге. Я думаю, через 7-9 лет мы вернем потраченное. Просто ВРТ – это высокотехнологичная медицина, и она постоянно требует вложений. Здесь нельзя останавливаться. Через 3-4 года аппараты устареют, надо обновлять. Поэтому говорить о больших прибылях здесь не приходится.
– О каких суммах приходится говорить? Сколько зарабатывает ваша клиника?
– Все зависит от месяца к месяцу. От 10 млн тенге в месяц до нескольких десятков. Медикаменты – отдельный бизнес, люди покупают лекарства в аптеке. Рентабельность нашего бизнеса не очень высокая. 10-12 лет назад, когда доллар был 150 тенге, это было выгоднее. Сегодня цены на ВРТ выросли максимум на 50 тыс. тенге, а по идее должны вырасти в два раза. Тем не менее это очень интересная работа. Это моя профессия. Я мог бы ресторан открыть, но это не мое. Поэтому решил доказать инвесторам, акционерам, что ВРТ – это интересно и этим надо заниматься.
– Несколько источников заработка клиники мы с вами уже определили: само ЭКО, замораживание яйцеклеток, спермы, суррогатное материнство. Что еще?
– Это приемы врачей, специалистов, это комплексное обследование, работа клинико-диагностической лаборатории, программы ЭКО самые разные, генетические исследования. Пожалуй, все.
– Вы уже сказали, что стоимость ЭКО для вас, как для врача-бизнесмена, низкая. Какой должна быть справедливая цена?
– Для граждан нашей страны ЭКО в Казахстане очень дорогое. Если сравнивать стоимость программы с другими странами, это очень дешево. Как минимум в два раза, как я говорил. Стоимость ЭКО в основном складывается из стоимости оборудования и материалов, которые используются. Там нет ничего казахстанского. То есть все – среды, катетеры, аппараты – все покупается за валюту.
– У вас прямая зависимость от доллара?
– Конечно, все зависит от доллара. Средняя зарплата в стране, ну, сколько – 160-170 тыс. тенге. Получается, чтобы человеку сделать ЭКО, надо полгода ничего не кушать, только копить деньги.
– Это притом что первая попытка, как правило, не всегда удачная.
– Первая попытка дает результат не более чем в 40% случаев. А по рождению детей – даже в 30%. Поэтому сегодня мы работаем с банками, некоторые банки дают беспроцентные кредиты. Сегодня многие страны Европы выделяют средства либо со страховых денег, либо за счет государственных средств и полностью покрывают стоимость программы ЭКО. В Израиле до рождения второго ребенка – полностью. Хоть 10 программ, хоть 20. В России всем желающим покрывают за счет средств ОСМС. Я считаю, что самая большая проблема в развитии ВРТ – это доступность. И в первую очередь финансовая.
– Тем не менее за три года работы клиники есть тенденция к росту желающих проводить программу?
– Конечно. Мы наблюдаем тенденцию к росту. Без сомнения. Все равно уровень благосостояния людей растет.
– Вячеслав Нотанович, хотелось бы услышать от вас совет-рекомендацию: людям, которые имеют отношение к медицине, где еще им выгодно делать бизнес? Что актуально: стоматология, клиники пластической хирургии, еще?
– Ну, во-первых, тому, кто окончил медицинский университет, я бы посоветовал лет 7-8, а лучше 10, проработать в очень активной практике. Если хирург – значит он должен дежурить в приемном покое, если хочет стать хорошим специалистом. Необязательно, что медицинским бизнесом занимаются только медики. Могут прийти инвесторы. Проблема в том, что сегодня мало менеджеров в здравоохранении или они плохо подготовлены. Частное здравоохранение ведет более жесткий отбор. Если врач хочет работать в частной клинике, он должен быть готов к очень высоким требованиям: знание иностранного языка, высокий профессионализм. А если хочет открыть собственную клинику, если родители готовы инвестировать в него или банк дает кредит, то он должен подумать, с кем он будет делать этот бизнес. В медицинском предпринимательстве ключевая фигура – это врач. Я бы никогда не пошел в этот бизнес, если бы не знал, что у меня есть коллеги, которые способны оказать помощь на самом высоком уровне, что я могу рассчитывать на лабораторных специалистов, молекулярных биологов и так далее. Без специалистов нельзя этого делать. Можно открыть магазин с плохими продавцами, можно открыть фабрику со слабыми рабочими и научить их. В медицину нужно идти, когда ты имеешь уже готовых специалистов.
– Вячеслав Нотанович, спасибо за беседу, процветания вам и успехов!
