Конец двухтысячных. Каждое лето Ербол Омирхан, ученик астанинской школы «Зерде», ждет брата из США. Брат возвращается на каникулы домой в Казахстан и привозит целый ворох впечатлений. Ербол внимает рассказам о том, чем живут американцы, где получают образование и кем становятся. После окончания школы у Ербола три пути — МГУ, астанинский Назарбаев Университет и американский Университет штата Пенсильвания. Для него выбор очевиден. Успешное окончание университета в Штатах, обязательства стипендиата «Болашака», обновленные навыки и умения ведут Ербола обратно, в родные пенаты. В 2015-м предприимчивый казахстанец и его друг покидают стабильные компании, отказываются от хорошей зарплаты и запускают свой проект — центры детского обучения Bolashak Engineering.
Сегодня в казахстанских STEM-центрах детям вручают парашюты и катапульты, рассказывают теорию, показывают связь между теорией и практикой и… пускают ребят в свободное плавание. Интерактивная часть настолько увлекает ребенка, что он уже сам мастерит катапульту, стреляет и наконец видит, как действуют законы физики в реальной жизни. Об американском подходе, казахской предприимчивости и интеграции западных моделей образования в реалии среднеазиатского региона «Капитал.kz» рассказал создатель центров обучения Bolashak Engineering Ербол Омирхан.
- Ербол, ваш путь начался в Штатах. Престижное образование в Пенсильванском университете… Почему не Казахстан?
— «Болашак» дал мне шанс поступить в университет за рубежом. Я выбрал Америку — промышленный инжиниринг, где мы изучали различные инструменты, которые способствуют оптимизации производственного процесса. Плюс программы состоял в том, что это была не узкая специализация. Она была направлена в том числе на улучшение бизнес-процессов.
- Вы ассистировали учителям в обычных школах. Это личная инициатива или часть программы?
— Я был членом клуба инженеров и 3D-моделирования. Нами руководил профессор, который в какой-то момент предложил поучаствовать в жизни местной школы и помочь ученикам в проведении олимпиад. Мы ожидали увидеть традиционный формат — когда школьники презентуют свои наработки, но с удивлением обнаружили совершенно иную форму взаимодействия. Ребятам задавали проблему, причем реальную — скажем, социальную либо экологическую, и они посредством подручных материалов и основываясь на знаниях, которые получили в школе, создавали интегрированные решения. Например, в каком-то районе нет электричества. Дети делали небольшие ветрогенераторы или солнечные панели и обеспечивали население энергией.
- Насколько активности, о которых вы упомянули, помогают американским школьникам в будущем поступлении в вузы и в карьере?
— Основной целью каждого американского студента является трудоустройство. Там членство в каких-либо ассоциациях и клубах и вообще любые активности являются несомненными плюсами в найме. Ежегодно проходят разного рода ярмарки, на которых студенты в группах создают, реализуют, а затем презентуют проекты профессорам университетов. На выпускников приезжают посмотреть и представители компаний — таким образом, работодатель видит реальный результат и перспективные кадры. Мы, например, получили задание от международной компании Tyco создать 3D-принтер с металлической печатью. Компания выделила нашей команде бюджет $230 000, в рамках которого за полгода мы должны были создать оборудование, отвечающее определенным параметрам. В группе было два американца, китаец и я. В течение 6 месяцев мы еженедельно посещали офис компании, согласовывали с ними все свои шаги, ездили в командировки — рассматривали аналогичные проекты, закупали материалы и оборудование. К концу семестра мы презентовали проект, и нас сразу же пригласили на работу в Tyco. Ребята предложение приняли, а я, являясь стипендиатом «Болашака», отправился работать в Казахстан.
- А открыть собственное дело вас тоже замотивировала проактивная позиция западных студентов?
— Мы и сами в студенческие годы были активными — покупали телефоны, перепродавали их в Казахстане, потом подросли до автомобилей. Хотя идея создания STEM-центра мне и моему партнеру пришла именно после обучения в Америке, потому что их модель нас по-настоящему вдохновила.
- Что вас побудило создать проект, связанный в первую очередь с образованием, а не с инженерией?
— На первом курсе у меня возникло насколько проблем. Например, на парах по инженерному дизайну в течение 3−4 часов мы должны были создать прототип какого-нибудь механизма. У однокурсников-американцев это получалось лучше, чем у меня, потому что они это умели. В казахстанских учреждениях физике, химии и другим наукам обучают хорошо, но использование этих знаний в реальной жизни не практикуют.
- А как проходят уроки в Штатах?
— В Америке проводят три урока-лекции и одну лабораторную работу, где дети применяют полученные знания в реальном времени. Школьники обожают мультики с персонажами Marvel. В физике есть понятие сил, а у Marvel есть летающий супергерой, и на каждое из его движений действует сила притяжения — гравитация, сила трения и так далее. Еще у него есть определенная скорость, углы перемещения, и из этих данных можно сделать задачку, интересную детям. Связать любимого героя с понятиями из физики для восьмиклассника — лучшее решение. Такой подход способствует отличному усвоению материала. Наши лабораторки не адаптированы под современные реалии. Они связаны с научной деятельностью, но не интересны. Школьник учится для того, чтобы сдать контрольную, и никак не может связать науку с реальным миром — автомобилями, ракетами, мостами. Я любил математику, а физику учил только потому, что нужно было хорошо сдать ЕНТ и поступить в вуз. А ведь когда тебе наглядно показывают, для чего ты учишь эту физику и то, где ты эти знания можешь применить, мотивация и интерес возрастают.
- Какие еще проблемы возникали?
— Когда мне давали задачу, я сидел и решал ее в одиночестве. Я не умел работать в команде, а этому можно учиться. В дальнейшем такой навык помогает ребенку легче осваиваться в коллективе, и его мы прививаем в наших центрах. В университете я не мог правильно преподнести свою идею, и это было еще одной проблемой, ведь в школах нас этому не учили. Рассказ о том, почему ребенок создал то или иное устройство и чем оно может быть полезно, помогает ему стать увереннее в себе. У меня были личные проблемы, и я понял, что по приезде можно будет предпринять какие-то шаги для их глобального решения и попробовать создать некий хаб, где школьники смогут узнать, для чего они вообще учат те или иные предметы.
— Сколько вам было лет и понимали ли вы, за какое серьезное дело беретесь?
— 2015-й… Мне было 22. Я человек приземленный, перед стартом мы просчитали все риски, создали финансовую и экономическую модель. Мы знали, в какой период выйдем в ноль и когда начнем получать прибыль. Мы осознавали то, что берем ответственность за наем людей, их заработную плату и внесение денег за аренду точно в срок.
- Два казаха в американском университете просто сели и составили план реализации проекта, который в итоге стал вполне себе успешным?
— Да, разговор об этом мы завели на улице. Потом поднялись ко мне в квартиру, сели на кухне, открыли ноутбук, обсудили миссию организации, видение и цели и в Excel создали финансовую модель. Все началось с вдохновения, а потом перешло в рациональное русло с расчетом opportunity costs (оценка эффективности использования времени), обросло финансовыми моделями и риск-менеджментом.
- Где взяли инвестиции?
— У нас были собственные сбережения. Мы вернулись в Казахстан и оба имели работу. Я, например, трудился вахтовым методом в «Тенгизшевройле» между Астаной и Атырау, коллега работал в столице. В месяцы, которые я проводил в Астане, ежедневно с 6 до 10−11 вечера мы с другом занимались созданием нашего STEM-центра. Уже спустя 6−7 месяцев после запуска мы поняли, что пора выходить из зоны комфорта и доводить проект до ума, и уволились. Хотя близкие и относились к затее негативно, я решил, что у каждого свой путь, и если буду жить по чьим-то советам, то проживу не свою жизнь. Мы начали с поиска помещения — нужно было найти место в спальных районах, чтобы легче было добираться, затем занялись адаптацией программы… На это ушло очень много времени.
— А кто занимался адаптацией?
— Вообще, программу создавали с нуля — писали ее совместно с американскими профессорами, просили помощи учителей школ, где мы помогали детям, искали информацию в интернете. Затем мы нашли учителя-физика, обучали его в течение двух месяцев и сами первое время преподавали. По ходу дела мы анализировали реакцию ребенка, то, насколько быстро он усваивает материал, нравится ли он ему, и снова дорабатывали программу. Сегодня над оптимизацией процесса обучения работает 7 человек из отдела research and development — аналитики, методист, идеолог, человек, который дорабатывает программу, и так далее. Они компонуют свои знания и создают такой вот интересный продукт.
- Как подбираете учителей?
— Во-первых, у учителя должно быть знание, во-вторых, он должен быть активным и находить общий язык с ребенком, стать его другом. Наш коллектив молодой, самым младшим участникам, студентам Назарбаев и Евразийского университетов, которые преподают программирование, 19−20, старшему — 28.
- Сколько было сотрудников изначально?
— Двое. Сейчас в астанинском офисе (самом большом, — прим. ред.) у нас 14 человек. В целом в Казахстане в 12 центрах насчитывается 35−40 сотрудников. Нашу франшизу реализуют в двух городах России. Красноярский офис, кстати, за два месяца собрал более 70 учеников. Ребята активны и выдают прекрасные результаты! Летом мы продали франшизу и подписали контракт с Дубаем. Самый эффективный офис — астанинский. Работаем давно, есть собственная клиентская база. Более того, мы сотрудничаем со школами — при общеобразовательных учреждениях мы открыты как кружки.
- Финансовая модель оправдалась, вы окупаетесь?
— Если бы не окупалась, никакого штата в 40 человек не было бы (смеется). Мы уже давно вышли на уровень доходности. Изначально мы инвестировали около 4−5 млн тенге. На пятом месяце мы получали стабильный доход, его и инвестировали в развитие. Конечно, чтобы чувствовать себя комфортно, получать и платить зарплаты, часть прибыли изымаем. Но мы хитрые (улыбается), 70−80% средств пускаем в развитие. Более того, год назад на нас вышло российское маркетинговое агентство. С тех пор они причастны к нашему развитию — продают франшизы, о которых я упоминал.
- Как строите отношения с франчайзи?
— Мы говорим: «Один за всех и все за одного». Мы прикладываем максимум усилий для того, чтобы они встали на ноги. Пока франшиза не выходит на уровень доходности, работаем вместе — начиная с рекламы и заканчивая административными вопросами. Сотрудники и руководители проходят обучение, затем мы предоставляем еженедельный план работ и проверяем его выполнение. Франшиза стоит 2 млн тенге. Для небольших городов цена может быть снижена.
- А были ли проблемы?
— Как и везде. Партнеров становится все больше — кто-то не укладывается в сроки, кто-то нанимает пожилых преподавателей, которые уходят не в STEM, а в старую советскую систему. Бывает, люди проявляют инициативу — тратятся на баннеры или рекламу на радио, но это оказывается бесполезным, ведь основной массе населения наш продукт пока не знаком. Со временем все налаживается. Качество образования мы тщательно контролируем, в договоре прописано: если команда не соответствует нашим требованиям, мы можем отобрать право использования нашего бренда.
- Кстати, как о вас узнают люди?
— Мы участвуем в различных ярмарках, выставках, устраиваем мероприятия в торговых и бизнес-центрах, школах. Туда приходят родители, и наши ребята объясняют, что это и для чего нужно. В нашем случае продажи «в полях» эффективнее.
- Как меняется ребенок с приходом в ваши центры?
— Каждый учитель ведет переписку с родителями, многие отмечают возрастающую активность и проявление интереса к естественным наукам. Улучшаются оценки, через 3−4 месяца ребенка не узнать — он умеет отстоять свое мнение, презентовать результаты и работать в коллективе.
- А взрослые к вам не приходят? Мне вот захотелось.
— У нас есть услуги по созданию воркшопов. В октябре, например, будем проводить мероприятие для сотрудников ERG (Eurasian Resource Group). Мы озвучиваем задачу, даем подручные материалы, а участники создают прототип ее решения. В компании, которая специализируется на добыче руды, используют тяжелую технику, мы придумали историю с экскаватором. Такие воркшопы повышают командный дух, способствуют изменению мышления взрослых людей. Так что это и взрослым интересно.
Курс STEM-центров рассчитан на 4 уровня, каждый из которых длится 1 год.
Программирование, робототехника, инженерия и 3D-моделирование. Дети работают индивидуально, затем в группах — создают проекты и презентуют их.
