В Казахстане за 25 лет независимости так и не удалось возвести ни одного крупного мусороперерабатывающего завода. Парадоксально, но во всей Центральной Азии работает только один мусоросортировочный завод, и то не в полную мощь — он дислоцируется в Астане. Вспомним, те единичные проекты по переработке мусора, которые планировалось запустить, с треском провалились. В беседе с корреспондентом центра деловой информации Kapital.kz сооснователь двух заводов по переработке мусора Егор Зингер рассказал, почему проект по переработке мусора в Алматы, который был запущен в 2007 году в мкр. Дорожник, был «заморожен», как г-н Зингер со своими партнерами по бизнесу спасал завод в Астане, где планируется строительство мусоросжигательного завода в Алматы и почему инсинерация не опасна.
Барахолка оказалась важнее…
Инициаторов проекта мусороперерабатывающего завода, который был построен в Алматы в микрорайоне Дорожник в 2007 году, и по сей день критикуют все. Акимат обвиняют в том, что он вложил в проект бюджетные деньги, которые растворились, а учредителей проекта — в их некомпетентности, недобросовестности. К слову, проект реализовывался при поддержке акимата города и компании Vtorma-Ecology Co.
Но, все не так просто в этой истории. Несмотря на то, что проект был просчитан до мелочей, кризис потащил все планы учредителей на дно. В итоге, завод в мкр. Дорожник сместила барахолка. Интересен тот факт, что в 2007 году завод в Алматы возводился на кредитные средства Казкоммерцбанка — кредит был оформлен исключительно на учредителей завода. Сумма займа составляла 28 млн евро. Масштабность проекта поражала.
Это был долгожданный завод, на его открытии присутствовали учредители завода и другие «ключевые» фигуры. Все были убеждены, что презентация не закончится только лишь обрезанием красной ленточки и завод будет функционировать долгие годы. Но, к сожалению, все пошло не так, как было запланировано.
Егор Зингер на мусороперерабатывающем заводе в Алматы, который уже не действует, 2007 год
Проект Vtorma-Ecology Co был единственным комплексом в Казахстане, который на 90% покрывал потребности мегаполиса в утилизации твердых бытовых отходов (ТБО). В то время, в 2007—2008 годах, из Алматы вывозилось от 450−600 тыс. тонн мусора в год. Один из основателей завода Егор Зингер, который занимается переработкой ТБО с 1996 года, рассказывает, что проект был продуман до мелочей. «Мы с учредителями разрабатывали технико-экономическое обоснование (ТЭО) проекта по переработке мусора в Алматы более четырех лет, с 2001 по 2005 год. Для начала изучили морфологический состав ТБО. А это немаловажный фактор, который нужно учесть при принятии решения при выборе технологии, оборудования при переработке мусора. Нужно понимать, что мусор в Казахстане очень агрессивный, в его структуре много твердых, токсичных отходов. Мы изучали мусор и его структуру по всему миру. Я, к примеру, объездил около 40-ка стран, чтобы посмотреть, какая именно технология по переработке и сортировке мусора подойдет именно для Казахстана, Алматы», — делится Егор Зингер.
Собеседник подчеркивает, что мусоросортировочные заводы без вторичной переработки сырья в других странах очень дорогие. «Стоимость может составлять от 35−100 млн долларов в зависимости от мощности (от 200 тыс тонн до 500 тыс тонн), а стоимость завода с вторичной переработкой пластмассы, пленки и производства гранул ПЕ, ПЭТ флэксов и упаковочной ленты на испанском, немецком и итальянском оборудовании (мощность алматинского завода составляла 450−600 тыс тонн) в Алматы была относительно низкой — 32 млн евро», — поясняет Егор Зингер.
Он обращает внимание, что стоимость мусоросортировочного завода без вторичной переработки мощностью 200 тыс тонн, например в Казани — 30 млн евро, в Сочи завод с итальянским оборудованием только по сортировке без вторичной переработки: 45−50 млн евро.
Егор Зингер рассказывает, что перерабатывающий завод в Алматы успешно работал три года, для его строительства был выделен земельный участок, приобретено испанское, немецкое, итальянское оборудование. Но, позже, с 2010 года, начались проблемы. Из-за кризиса акимат перестал субсидировать тарифы по переработки ТБО. Хотя в развитых странах государственные субсидии мусороперерабатывающей отрасли — обычная практика. «В 2007—2010 годах за переработку одной тонны мусора наш завод получал 8 долларов за тонну. Для сравнения, в Европе в то время за переработку мусора мусороперерабатывающим заводам за тонну платили минимум 45 долларов. В Липецке на мусоросортировочном заводе в настоящее время за переработку тонны мусора платят от 950 до 1170 рублей (от 5 тыс. тенге). И даже при таких тарифах российские мусоропереработчики жалуются», — отмечает Егор Зингер.
В 2010 году на заводе начали платить 600 тенге за тонну мусора. «Таким образом, тариф был значительно снижен и предприятие оказалось без поддержки со стороны государства, проект оказался нежизнеспособным и не смог оплачивать вредит. Это привело к тому, что Казком провел процедуры банкротства предприятия и сейчас оборудование завода находится в разобранном состоянии и ржавеет», — отмечает г-н Зингер.
Собеседник подчеркивает, что мусороперерабатывающие заводы требуют поддержки государства. Так, все средства за мусор оплачиваемые населением, распределяют акиматы, для чего также и создавался ТОО «Оператор РОП», но о нем позднее" — говорит он.
О текущей деятельности завода в Астане…
Интересна история еще одного мусороперерабатывающего завода, который, к сожалению, загружен не на полную мощность. Впрочем, обо всем по порядку…
Работа над проектом завода по переработке мусора в Астане стартовала в докризисный период — в 2006 году. Для этого было создано ТОО «Алтын Тет». «Уже в 2007 году акимат выделил земельный участок под строительство. БТА Банк планировал выделить на реализацию проекта кредит в сумме 28 млн евро под гарантии учредителей, я, как соучредитель завода, также выступал гарантом. То есть, по сути, все риски по вопросам финансирования легли на учредителей завода. Когда начали строить завод акимат Астаны обещал оказывать содействие и поддержку в части проведения электросетей и воды, но в итоге все пришлось делать самим, тянули электросети к заводу более 10 км. собственными силами, бурили скважины для воды», — отмечает Егор Зингер.
Как рассказывает собеседник, в 2008 году наступил кризис и исполнять обязательства перед БТА становилось все труднее. «Мы написали в БТА Банк письмо с просьбой законсервировать завод, чтобы его не растащили на металлолом. К 2008 году завод был построен на 70%. По сути, банк должен был поставить завод на консервацию, но он этого так и не сделал», — рассказывает Егор Зингер.
Целых четыре года, с 2008 по 2012 год, мы самостоятельно охраняли завод и провели консервацию оборудования. «У нас не было денег даже на заработную плату охранникам. В мороз, чтобы хоть как-то согреться, мы жгли покрышки, баллоны, все это время мы не переставали платить налоги. В 2009 году мы обратились к главе государства Нурсултану Назарбаеву, он поддержал нас, взял проект „под карандаш“ и поручил способствовать тому, чтобы завод был достроен. В 2010 году мы снова выступили перед главой государства, сообщив, что денег на окончание строительства завода БТА не выделил. Благодаря поручению главы государства уважаемому Нурсултану Абишевичу завод был достроен, весь процесс окончания строительства контролировался администрацией президента, это был знаковый проект для Астаны» — рассказывает Егор Зингер.
Он поясняет, что в мусороперерабатывающий завод в Астане не было вложено ни тенге государственных средств. «Бюджетных средств не было, каждый учредитель брал все риски на себя — с БТА нужно было рассчитываться, ведь это же был коммерческий банк. Как раз в 2011 году у БТА были решены проблемы с ликвидностью и наш завод готовился пройти технический аудит, который был проведен за полгода. После аудита нам сообщили, что для того, чтобы закончить строительство завода к 28 млн евро потребуются дополнительные вливания — 14 млн евро. Почему потребовались дополнительные вливания? Потому что за те четыре года, в течение которых завод был законсервирован, деформировались сэндвич панели. Но в БТА нам сообщили, что банк готов профинансировать завод только на сумму 8 млн евро. Этого, сами понимаете, было недостаточно. На тот момент мы еще не погасили кредит в 28 млн евро… Ранее, по нашим расчетам, завод должен был обойтись в 36 млн евро. Но, позже, завод все-же был достроен до конца», — делится Егор Зингер.
Мусоросортировочный завод в Астане работал на базе оборудования по вторичной переработке сырья производства компании Imabe Iberica (Испания). На заводе выпускалась эковата по технологии Финляндии (Макрон), перерабатывалась пленка и ПЭТ бутылки в гранулы и флэксы по технологии Италии (Саррема), из гранул и флэксов производились упаковочные листы по технологиям Австрии (SML). Аналогичных заводов в Казахстане, Средней Азии и даже в России нет до сих пор.
Эковата, которая была получена на заводе в Астане
Егор Зингер показывает грануты и флексы, которые были получены на заводе в Астане
Несмотря на все трудности, в декабре 2012 года мусороперерабатывающий завод в Астане был запущен. Хотя, поясняет Егор Зингер, срок запуска проекта был намечен на сентябрь. Завод перерабатывал до 300 тыс. тонн ТБО в год. «Перед тем, как дать старт заводу, я обратился к акимату, чтобы он просубсидировал тарифы. Акимат, со своей стороны пообещал, что он готов пойти на этот шаг…», — вспоминает Егор Зингер.
Перерабатывающая линия на заводе в Астане
Завод в Астане проработал не долго, с 2013 по 2014 год. «С марта по октябрь 2014 года государство прекратило субсидировать тарифы на мусоропереработку. С 2015 года по 2016 год завод периодически останавливался за несвоевременную оплату за переработку ТБО. Иногда, конечно, платежи были, но они были единичны и поступали несвоевременно, разрывы в платежах составляли от 6 до 8 месяцев. Из-за этого у нас возникли задержки по заработной плате», — вспоминает Егор Зингер.
Чтобы решить возникшие проблемы г-н Зингер и учредители астанинского завода обратились в Палату предпринимателей города Астана. Они просили, чтобы было пересмотрено тарифообразование. «Мусоровывозящие компании от тарифа, которые взимается с юридических и физических лиц, оплачивают заводу 3 130 тенге за тонну мусора. Из которых 1700 тенге остается заводу, а 1430 тенге завод оплачивает полигону за захоронение ТБО. Из этих 1430 тенге 183 тенге составляет плата за захоронение отходов, а 1247 тенге направляется на покрытие административных расходов, в том числе покрывались расходы по кредиту, за счет которого был построен полигон. Для сравнения в других городах Казахстана и России тарифы за захоронение ТБО на полигонах такие: в Алматы — 857 тенге, в Петропавловске — 686 тенге, в Шымкенте — 850 тенге. В Сочи — 630 тенге, Твери — 750 тенге, Магадане — 855 тенге, Санкт-Петербурге — 750 тенге», — говорилось в письме Палате предпринимателей.
Впрочем, тарифообразование не единственный препон, который препятствовал работе завода.
Объект не был подключен к системам водоснабжения, это не позволяло ему в полном объеме перерабатывать ТБО и производить флексы, гранулы, эковату.
Палата поручила Управлению природных ресурсов и регулирования природопользования г. Астаны снизить тариф на захоронение ТБО. Также Палата обратилась в Управление коммунального хозяйства г. Астаны, чтобы оно обеспечило водоснабжение завода. Но ситуация так и не была решена…
В 2015 году была достигнута договоренность для передачи в Казкоммерцбанк доверительного управления мусороперерабатывающего завода в Астане. Сейчас банк, как рассказывает Егор Зингер, планирует наладить на заводе производство брикетированного мусора и реализовывать его. Кстати, сейчас завод работает только на 30%. «Банк решил, что руководство завода не справляется с работой. Хотя, мы предпринимали попытки для реабилитации объекта, пытались решить проблемы с нехваткой воды. У даже нас были скважины, которые при наличии средств мы могли бы запустить», — рассказывает Егор Зингер.
Сейчас же, как рассказывает соучредитель завода, на мусороперерабатывающем заводе работает только сортировка. «Все-еще нет того объема воды, который необходим для переработки. Не хватает квалифицированных кадров», — делится Егор Зингер.
«Куда вы продаете отсортированное вторсырье?», — спрашивает журналист Kapital.kz. Егор Николаевич комментирует: «Существует спрос со стороны россиян и китайской стороны», — отмечает он.
«У меня душа болит о том, чтобы этот завод не останавливался, а работал и не превратился в металлолом», — переживая озвучивает свои мысли Егор Зингер.
«Лебедь, рак и щука»… Все как в басне…
Одной из главных проблем, почему проекты по сортировке и переработке мусора в Казахстане становятся нерентабельными, — отсутствие интегрированной системы.
«Желательно, чтобы мусоросортировочные, мусороперерабатывающие заводы и полигоны были в одних руках: у государства или у частного лица. В Казахстане все как в басне Крылова „Лебедь, щука и рак“. Полигоны принадлежат государству, мусоросортировочные и перерабатывающие заводы — частные. Структура тарифа за тонну мусора должна формироваться по-другому, не так как сейчас. Во всем мире от 100% от тарифа 45−50% должны получать мусороперерабатывающие заводы, около 40% - мусоровывозящие компании, 10% - полигон. В Казахстане тарифообразование другое: 65% от тарифа зарабатывает мусоровывозящая организация, около 17% - мусороперерабатывающий завод, 18% - полигон. Думаю, что сегодняшняя структура тарифа связана с тем, что полигоны принадлежат государству, а в капитале мусоровывозящих организаций также есть доля государства. Полигон не должен столько зарабатывать, на нем только происходит захоронение мусора. Желательно, чтобы полигон всегда был привязан к мусороперерабатывающему заводу, чтобы цикл по переработке и утилизации мусора полностью был закончен», — считает Егор Зингер.
Собеседник уверен, что в Казахстане слабо развита рекультивация полигонов. «У нас в стране очень много стихийных свалок. Полигоны не работают в том формате, который признан во всем мире. Нам нужно налаживать рекультивацию. Например, если полигон принимает отходы, то он должен каждые 25−35 сантиметров укладывать между слоями землю, укатывать ее катком и только после этого закладывать следующий слой брикетированного мусора. То есть должна соблюдаться определенная технология, и в ее соблюдении должны быть заинтересованы не только государство, но и полигоны. Зачастую, государство отпугивает инвесторов, которые хотят вложиться в полигон, своими инициативами. К примеру, если инвестор планирует приобрести в РК полигон, государство предоставляет земельный участок, но при этом дает задание очистить тот или иной участок земли от мусора. Но, задача инвестора заключается в соблюдении технологий захоронения брикетированного мусора, где плотность одного брикета должна составлять не меньше 1200−1400 кг/см2. Такие брикеты уменьшают выбросы парниковых газов и образования фильтратов на полигонах. Очищать участки — это задача госорганов», — рассказывает Егор Зингер.
«Что вы можете сказать о вновь созданном предприятии ТОО „Оператор РОП“? Оно, насколько мне известно, было создано для улучшения экологической обстановки в РК? У обывателей существует неоднозначное мнение касательно РОПа, необходимости уплаты так называемого утилизационного сбора», — интересуется Kapital.kz.
Напомним, в 2016 году было создано предприятие ТОО «Оператор РОП», целью которого является организация сбора, транспортировки, переработки, утилизации отходов.
«Если углубиться в историю создания данной структуры, то я себя считаю ее основателем. Ранее в 2010—2012 годы мы с покойным экс-министром экологии РК Нурланом Каппаровым разработали концепцию работы данной структуры по аналогии с лучшим европейским опытом в таких странах, как Испания (компания ECOEMBES), Германия, Италия и прочими. Мы посещали эти страны с министерством и акиматами Астаны и Алматы. Эти компании в европейских странах занимаются только модернизацией существующих производств, ТБО. Мы также планировали сделать основной упор на утилизацию ТБО, чтобы это дало колоссальный эффект на улучшение экологической ситуации в республике. Вы посмотрите, что происходит сейчас на улицах, на мусорках возле домов, полигонах… Однако, на данный момент РОП занялся в первую очередь утилизацией автомобилей, что с моей точки зрения является неправильным и нашу концепцию (с Каппаровым — Ред.) можно сказать испортили. Из-за отсутствия в Казахстане такого большого количества автомобилей к утилизации, мне кажется, что нужно было заняться в первую очередь утилизацией отходов ТБО. Также разрабатывая концепцию по РОПу мы считали, что данная компания должна быть с государственным участием в виде квазигосударственной структуры, в связи с тем что в ней скапливаются значительные средства (более 30 млрд тенге) уплаченных населением РК и уплачиваемых по сей день, по сути самим государством. Но на данный момент РОП является частной организацией, она не подотчетна населению, которое уплачивает утилизационный сбор», — отмечает Егор Зингер.
Собеседник уверен, что «Оператор РОП» должен быть государственной структурой.
«Эта компания аккумулирует утилизационные сборы, которые взимаются с производителей, но при этом на данный момент деятельность РОПа непрозрачна и неясна. Что планируется делать с изношенными автомобилями, кто их будет утилизировать, какая продукция за счет переработки будет выходить? Складывается ощущение, что эта система выгодна компаниям, так называемым местным автопроизводителям. Но Казахстан никогда не был автопроизводителем, вот закончатся эти машины и что дальше… РОП — это монополист, который вправе на свое усмотрение устанавливать размер утилизационного сбора. При этом РОП не несет никакой ответственности ни перед производителями продукции, ни перед обществом. Нужно учесть, что „Оператор РОП“ не принимал участие в строительстве перерабатывающих или сортировочных линий, а руководство этой компании не являются профессионалами из сферы по защите экологии, зачастую представляют интересы других стран, в частности Украины, Беларуси, в которых на данный момент такие программы не разработаны. Даже в России на данный момент закон о РОП еще не разработан до конца, а Россия это страна-автопроизводитель и государство ежегодно субсидируют эту отрасль в сумме от 15−30 млрд рублей. Почему так происходит, что местные специалисты не востребованы? Приглашаются на работу непрофессионалы из других стран… Обидно… РОП является стратегическим объектом и там должны управлять как во всех странах мира не временщики, а специалисты в своей деятельности и кадры представляющие свою родину Казахстан. Наш президент уважаемый Нурсултан Абишевич всегда подчеркивает, что нужно взращивать своих специалистов, давать им все возможности, а на деле все происходит наоборот», — отмечает Егор Зингер.
Цветные контейнеры не выход
Последние несколько лет во дворах Алматы стали появляться цветные контейнеры для мусора. Они были установлены для разного вида отходов, которые алматинцы должны отсортировывать сначала дома, а потом распределять по бакам. Егор Зингер подчеркивает, что казахстанцам прививать привычку по раздельному сбору мусора придется несколько десятилетий. «Да, к селективному (раздельному) сбору мусора нужно стремиться, но процесс по прививанию культуры по сортировке мусора может растянуться на двадцатилетия, тридцатилетия. Для того, чтобы наладить процесс сортировки отходов на мусороперерабатывающем заводе нужно установить хорошую сортировочную линию. Для утилизации мусора на полигоне потребуются качественные пресса. Москва в 2009 году запустив проект по раздельному сбору мусора потеряла 70 млн долларов бюджетных средств, Подольск — 50 млн долларов. Все эти проекты оказались провальными, потому что менталитет граждан стран СНГ еще не готов к тому, чтобы сортировать мусор. Германия шла к селективному сбору мусора с 30-х годов», — рассказывает собеседник.
Зачастую, эксперты в области переработки мусора высказывают мнение, что в Казахстане можно собирать на сортировку 30−40% всего мусора. Но, Егор Зингер уверен, что пока процесс по сбору мусора невозможно организовать на таком уровне. «Даже в Германии, где к селективному сбору мусора приступили с 1933 года, сортируется только 20% всех отходов. Обучать, как правильно сортировать мусор, нужно со школьной скамьи, только цветными контейнерами здесь не обойтись», — замечает эксперт.
Мусор стал агрессивнее
Раньше, в 90-е годы, организовать сортировку мусора было проще. «При СССР практически не было полиматериалов, полиэтиленовых пакетов, пластиковых бутылок, как сейчас. Стеклянные бутылки в Советском союзе принимали специальные пункты приема, бумагу — в пунктах сбора макулатуры. Даже органические отходы собирались и отвозились на свиноферму. Сейчас же состав ТБО стал более агрессивным: появилось много токсичных, производственных отходов. В одном грамме ТБО содержится до 1 млрд микробов. Как вы понимаете это приводит к необратимому эффекту распространения этих микробов, а в медицинских отходах микробов содержится в 300 раз больше. Встречаются и инфицированные отходы, что также опасно для жизнедеятельности населения. Внедрить раздельный сбор мусора в Казахстане невозможно, нужны специалисты, которые бы на специальных сортировочных линиях занимались бы этим процессом: отделяли бы битое стекло, бумагу от органики — это огромный труд», — замечает Егор Зингер.
Диверсификация тарифа
Каждый казахстанец ежемесячно платит около 340 тенге за вывоз ТБО. И, как считает Егор Зингер, в платежках нужно также включить сумму за переработку мусора. «Только тогда придет понимание, на какие цели идут все платежи. В среднем можно за переработку мусора установить дополнительный тариф в размере 150−250 тенге, на захоронение — около 150 тенге. То есть в платежке должно быть три графы: за вывоз ТБО, за переработку мусора, за захоронение на полигоне», — считает собеседник.
В ожидании «алматинского чуда»
Егор Зингер не намерен останавливаться, у него есть планы построить в Алматы мусороперерабатывающий завод в Илийском районе, который бы работал в комплексе с мусоросжигающим комплексом. «Но ни в коем случае нельзя применять в нашей республике технологии плазмы и перролиза. Во время работы таких заводов и его обслуживания, данная технология является очень затратной и имеет высокую стоимость. Такими технологиями пользуются можно сказать очень богатые страны, такие как Япония», — отмечает Егор Зингер.
Рядом с мусороперерабатывающим заводом г-н Зингер планирует построить мусоросжигающий завод.
«Никого не должно пугать понятие „мусоросжигающий“. В настоящее время технологии находятся на таком уровне, что в результате сжигания мусора (температура сжигания согласно технологии 1000−1500 градусов Цельсия), инсинерации — через специальные катализаторы выходит только пар, обычный пар, который нисколько не опасен. Это очень интересная технология, которая внедрена и работает во всем прогрессивном мире. Эта технология позволяет давать до 50 мВт в час альтернативной электроэнергии, во всем мире сжигание мусора является альтернативным источником электроэнергии. По европейским стандартам уровень диоксинов и фуранов может составлять 0,1% ng на кубический метр. По нашим же технологиям, этот показатель не превысит 0,005 ng на кубический метр. По такой схеме работают заводы в Гонконге, Испании, Франции, Америке, Швейцарии. В целом по Европе 243 завода подобных завода. К примеру, в Швейцарии — 53, в Германии 66, во Франции 49, в Азии в целом таких заводов 221. Завод в Алматы должен решить социально-экологическую проблему, чтобы не создавалось фильтратов. Точную стоимость такого объекта сложно назвать, одно могу сказать — это очень дорогой проект. Аналогичные проекты стоят около 323 млн евро, в Баку такой завод обошелся в 450 млн евро по французской технологии, его строили за счет госсредств. Повторюсь, аналогов проекта, который мы инициируем, нет ни в Казахстане, ни в Центральной Азии», — рассказывает Егор Зингер.
По санитарным правилам «Санитарно-эпидемиологические требования к сбору, использования, применению, обезвреживанию, транспортировке, хранению и захоронению отходов производства и потребления» не доопускается сжигание ТБО, а требуется только санкционированное сжигание ТБО.
Кстати, подчеркивает собеседник, инсинерационные заводы могут довести долю утилизированных отходов до нуля. «Такие проекты необходимо развивать. В Казахстане к 2020 году государство намерено довести долю утилизированных отходов до 15%. В настоящее же время этот показатель составляет 10−15%. Сейчас проект по инсинерации мусора обсуждается с мусоровывозящей компанией Тартып, которая намерена построить мусоросортировочный комплекс. Я работаю со многими иностранными инвесторами, которые готовы инвестировать средства в строительство завода, но нужна обязательная поддержка государства. Если все получится, то в Алматы, Астане можно создать технопарк, который будет специализироваться на переработке ТБО. Технопарк должен перерабатывать весь мусор, а на захоронение, как минимум, отправлять 5% мусора. Из хвостов, которые будут образовываться в результате переработки мусора, можно формировать брикеты и получать высококалорийное горючее сырье или РДФ. Эти технологии сейчас используются во многих странах мира», — рассказывает Егор Зингер.
Для строительства технопарка потребуются несколько сотен миллионов долларов. Вот лишь примерная стоимость такого объекта. «В США, Германии, Испании весь цикл оборота мусора: от начала управления ТБО до захоронения 5-ти процентов отходов обойдется в 450−600 млн евро», — делится Егор Зингер.
Собеседник с воодушевлением показывает видео, на котором запечатлена работа одного из мусороперерабатывающих заводов в Гонконге. Этот проект разрабатывали европейские партнеры и друзья Зингера. С виду фитнес зал, который демонстрирует Егор Зингер, вовсе не похож на мусороперерабатывающий комплекс. В бассейне, который обделан сверкающей плиткой, в лучезарно чистой воде плавают отдыхающие. Возле комплекса по переработке мусора растут деревья, которые пестрят сочными зелеными листьями.
«Вода, которая в бассейне, использовалась при переработке мусора, проходила фильтрацию. Она совершенно безвредна. Видите, в этой воде можно плавать. А у нас в Казахстане все еще многие считают, что вода, которая использовалась при переработке мусора, даже не пригодна для полива полей, огородов. Конечно, хотелось бы, чтобы такие проекты как в Швейцарии, Гонконге, Испании появились и у нас в стране», — рассказывает Егор Зингер.
На вопрос журналиста Kapital.kz: «Каким образом сейчас проблемы по сортировке, переработке мусора доносятся до Министерства энергетики РК?». Егор Зингер подчеркивает, что «все проблемные вопросы были озвучиваются на уровне Министерства в рамках рабочей группы». «Где единственная аккредитованная компания рассматривает предложения — это ассоциация KazWaste. Конечно, хотелось бы, чтобы к обсуждению допускались альтернативные компании. Хотелось бы, чтобы вопросами экологии, утилизации отходов занималось специальное ведомство — Министерство охраны окружающей среды. Министерство энергетики РК должно развивать альтернативную электроэнергетику. Например, те же заводы по инсинерации мусора должны строить не частные лица, а Министерство энергетики в доле с крупными инвесторами. Например, в некоторых европейских странах за счет выработанной в процессе инсинерации энергии заводы могут покрывать какие-то свои издержки, отдавать электричество городу в счет погашения каких-то затрат. Таким образом, как вы видите данная отрасль на данный момент как следует не администрируется со стороны государства, хотя мусор это неотъемлемая часть нашей жизни, которой нужно заниматься. В этом году в РК проводится уникальное мероприятие ЭКСПО-2017, в рамках которого мы могли бы представить наши предприятия и технологии, которые бы внедряли альтернативные источники энергии при должной поддержке государства», — рассказывает Егор Зингер.
«Конечно, рассказывать о мусоропереработке можно очень долго, существует множество технологий и разработок в этой сфере. Но реализовать эффективные проекты в этой сфере возможно только при обязательной помощи государства. Этим интервью я бы хотел донести до всех заинтересованных лиц, как важно заниматься мусороперерабатывающей отраслью и улучшать социально-экологическую обстановку в Казахстане», — отмечает Егор Зингер.
