Инициатива министерства национальной экономики, озвученная главой ведомства Куандыком Бишимбаевым о снижении порога НДС, вызвала волну экспертных мнений о последствиях такой меры, а вместе с этим обнажила ряд других очевидных недоработок налогового законодательства страны. Так, казахстанские юристы и правоведы остро ставят вопрос невозможности возврата НДС предпринимателям-экспортерам. Тогда как статьи 242 и 272 Налогового кодекса республики предусматривают следующее: материалы, оборудование, работы и услуги, которые использовались при производстве экспортируемого товара, облагаются НДС по ставке 12%, а при реализации товаров на экспорт НДС не предусматривается. Таким образом, с момента начала экспорта товара у бизнесмена возникает право предъявить налоговым органам возврат из бюджета сумм НДС, которые были уплачены в период производства продукции. Почему потраченные деньги предпринимателей не доходят до них в конечном итоге и что в целом думают казахстанские юристы о том, каким должен быть налог на добавленную стоимость, — в беседе с «Капитал.kz» рассказал правовед, генеральный директор юридической корпорации Kazakh Holding Думан Базарбеков.
— Думан Калимбекович, так что конкретно сегодня мешает предпринимателям-экспортерам возвращать потраченные на выплату НДС средства? В чем суть этого вопроса?
— Объясню. Принятое в марте 2013 года постановление правительства «Об утверждении правил применения системы управления рисками в целях подтверждения суммы превышения НДС, предъявленной к возврату, и критериев степени риска» на сегодняшний день на практике показало свои недоработки. А именно в той части, когда налогоплательщик обращается с заявлением на возврат НДС. Налоговый орган создал правила, по которым каждый экспортер, который подает заявление о возврате НДС, может оказаться в числе рискованных налогоплательщиков. Это означает, что в отношении него может быть принято решение об отказе возврата налога на добавленную стоимость. Как это определяется? В правоприменительной практике существует схема, согласно которой экспортер, подав заявление на возврат, проходит проверку на предмет риска. Система управления рисками указывает, что, если он работал в 2013 году, к примеру, с предприятием, которое сегодня уже обанкротилось, то начинается проверка всех его непосредственных подрядчиков, звеньев этих поставщиков. То есть об этих нарушениях экспортер даже может и не знать. Но проверка идет, ему направляют отказ, соответственно, мы, правоведы, полагаем, что это влияет в целом на соблюдение прав экспортеров.
— Но как такое может быть? Если вы приводите пример, когда предприниматель, условно говоря, заключает сделку в 2013 году с компанией, обанкротившейся в 2015 году, неужели нет подтверждающих документов? Наверняка это можно доказать с точки зрения закона?
— Доказать налоговому органу можно. Но вот эти правила, они трактуются буквально, то есть имеют двойное толкование. Там большее значение имеют такие фразы, как «специалист выявил», «специалист указал», «специалист посчитал нужным». И вот это двойное толкование приводит к тому, что система управления рисками, вот эта так называемая пирамида, она просто не принимает никакие документы. Конкретно, есть сайт комитета государственных доходов, где четко указано, что такой-то налогоплательщик является неблагонадежным, а когда, в каком году он был надежным — система это не принимает. Ей достаточно того, что сегодня это предприятие, с которым когда-то работал экспортер, банкрот. Соответственно, понижается балл предпринимателя. Здесь я разъясню, что наличие свыше 35 баллов приводит к тому, что идет полная проверка бизнесмена, где будут выявлены нарушения, о которых, как я уже сказал, вы вообще никоим образом не можете знать. А если менее 35 баллов, будут проверять его поставщиков. В этом и проблема. Налоговое законодательство в этой части не регламентирует четкий порядок, не регламентирует какие-то возможности налогоплательщикам в апелляционном порядке опротестовать решение налогового органа. А последний в свою очередь не может принять во внимание эти факты, потому что это защищено правилами, они этим пользуются. Мы считаем, что все эти упущения в конечном итоге приводят к тому, что наши экспортеры не могут вернуть НДС.
— Как часто происходит невозврат НДС? Как часто налоговики используют данную систему управления рисками не в пользу предпринимателя-экспортера?
— Они используют ее в отношении каждого, кто подал заявление на возврат НДС. Как я уже сказал, эта система работает в электронном формате. Начинается проверка по системе управления рисками. То есть частота зависит от того, насколько часто обращаются сами экспортеры. Если из ста один предприниматель обращается, то одного бизнесмена и проверяют. Если все обращаются, то все, несмотря на то, что сегодня имеются упрощенные процедуры возврата НДС, подвергаются данным проверкам. Если взять пример: с 2011 года экспортер проводит сделки, и сегодня, в 2016 году, просит вернуть с учетом пятилетней деятельности 12% с оборотного капитала, его обязательно будут проверять. Другой альтернативы нет. Есть одна норма, и все без исключения под нее подпадают. Во многих случаях идет отказ. Это уже конкретная аналитика, статистика, приведенная самими предпринимателями на различных форумах.
— А как вы оцениваете инициативы некоторых экономистов, которые считают целесообразным отказаться от налога на добавленную стоимость и ввести налог с продаж?
— Да, во многих странах мира, развитых в экономическом плане, действует налог с продаж. На сегодняшний день в Республике Казахстан система налогообложения имеет как недоработки, так и свои преимущества. Отказ от налога на добавленную стоимость может быть только в том случае, когда у нас будет полное отсутствие теневой экономики. Это то, о чем ведет речь министерство национальной экономики, то, о чем постоянно говорит глава государства Нурсултан Назарбаев. На сегодняшний день переход к налогу с продаж подразумевает то, что нужно будет вводить новое налоговое администрирование, нужно принять ряд новых законов, законодательных актов, подзаконных актов. То есть нужно досконально отработать систему внедрения налога с продаж. Это очень затратно, нужно будет также создавать какие-то комитеты при налоговых органах, при министерстве финансов. А это дополнительные затраты из бюджета государства. На фоне экономического кризиса, я полагаю, что эти расходы пока не являются необходимыми. В настоящее время главной задачей должна стать модернизация системы НДС — налога на добавленную стоимость. В каком плане его нужно модернизировать? Исключить вышеуказанные мною недоработки по возврату, принять меры по улучшению условий для налогоплательщиков, обеспечить апелляционное опротестование, либо обжалование решений, принятых налоговым органом, нужно также, чтобы был налоговый омбудсмен, который сможет решать вопросы во внесудебном порядке, в досудебном порядке. Как нам известно, на сегодняшний день специализированные экономические суды просто завалены жалобами налогоплательщиков по спорам, касающимся этих недоработок.
— А такая структура, как специализированная судебная коллегия Верховного суда, — какая роль отводится ей?
— Специализированная судебная коллегия при Верховном суде рассматривает споры, касающиеся инвесторов. Все эти неточности формулировок законодательства, которые повлекли за собой возникновение таких проблем, как отказ от выплаты НДС, рассматривают судебные коллегии с участием инвесторов. И думаю, что в свете предстоящей выставки ЕХРО-2017, когда мы все чаще говорим о повышении имиджа нашей страны, обеспечении инвестиционой привлекательности, нужно оперативно устранять вот такие недоработки, принимать меры. Чтобы те инвесторы, которые будут после международной выставки заходить на казахстанские рынки, не столкнулись с несовершенствами налогового законодательства республики, чтобы не допустить того, когда обиженные инвесторы рассказывают об этом друг другу и проблема нарастает как снежный ком. Для этого главой государства в программе «100 конкретных шагов» было принято решение об усовершенствовании судебной системы. Верховный суд во главе с председателем Кайратом Мами разработал методику рассмотрения судебной коллегией инвестиционных споров. В настоящее время инвестиционная судебная коллегия активно рассматривает споры. По данным Верховного суда, 16 исков было принято к рассмотрению, некоторые были возвращены на доработку, некоторые направлены в суд по подсудности, по некоторым были приняты конкретные решения. То есть основная практика показывает то, что предприниматели обращаются с определенного рода вопросами, касающимися налогов. И при этом очевидно, что не может быть необоснованным то утверждение, что налоговое законодательство влияет на инвестиционный климат нашей страны.
— То есть обращение в специализированную судебную коллегию может быть эффективным и действенным для инвестора, который решает свой вопрос, касательно налогов в том числе?
— Судебная коллегия защищает в судебном порядке права инвесторов. Там работают судьи, имеющие огромный опыт в экономических спорах, к работе привлекаются ведущие специалисты в области права — адвокаты, финансисты, специалисты аудита, там все это качественно работает. Предварительные слушания могут проходить через интернет-конференции. Наша судебная система на сегодняшний день — одна из совершенных систем. Такой структуры, как судебная коллегия, нет в странах СНГ. И это повышает ее роль в процессе привлечения инвесторов.
— Думан Калимбекович, вы ранее заметили, что есть определенная категория налогоплательщиков, на которых распространяется упрощенная система возврата НДС. Что это за предприниматели и в чем простота данной системы?
— У нас в Казахстане есть порядка 300 крупных налогоплательщиков, по которым действует право применения упрощенной процедуры возврата НДС. Но об этом должен заявить сам налогоплательщик. Простота же заключается в том, что в упрощенной системе ему предлагается указать в заявлении то, что он готов получить 70% из 100% по возврату НДС без проведения вышеназванной проверки по системе управления рисками. То есть отказаться от 30%. Но вы поймите, налогоплательщик, работая в системе предпринимательства, является крупным бизнесменом. Он не может рискнуть этой колоссальной суммой и заявить прямой отказ от своих 30%. Поэтому они не спешат воспользоваться этой упрощенной процедурой. Здесь нужно обратить внимание на то, что эти крупные предприниматели работают со средним предпринимательством, средние работают с малым предпринимательством. То есть в любом случае от крупного производителя есть розничная продажа, от крупных услуг к мелким услугам, от подряда к субподряду, я к чему это веду? Защитив 300 крупнейших наших налогоплательщиков, мы дадим тенденцию к защите среднего и малого предпринимательства. Мы уже создали в Казахстане просто замечательные условия для малого бизнеса. Сегодня на регистрацию ИП уходит один день, ТОО открыть можно даже за два часа, ЦОНы работают в онлайн-режиме. Сидишь в электронном кабинете egov, подаешь нужные заявления и все. К этому мы пришли. Но теперь нужно защитить крупных предпринимателей. Потому что если они будут страдать от таких проверок, когда выясняют, кто и когда обанкротился, это повлечет за собой остановку либо повреждение крупного предпринимательства, а значит, остановится и развитие МСБ. Представьте, мы остановим завод по выпуску, например, пластиковых изделий. Розничные продажи автоматически понесут какие-то риски, повысится цена, спрос, потому что предложения не будет. Все как с эффектом домино. Но создав нужные условия для крупных бизнесменов, мы поддержим, повторюсь, среднее и малое предпринимательство. МСБ обеспечивает в бюджет огромный приток. У нас выполнятся многие задачи. Однако по факту сегодня мы ставим вопрос о том, что 300 крупнейших предпринимателей не спешат воспользоваться упрощенной процедурой, они не могут рисковать. А ведь они несут крупные расходы. Только фонд оплаты труда, социальные перечисления — это уже сколько денег! Другими словами, упрощенная процедура как таковая не работает.
— Тогда давайте поймем, что делать. Есть у вас конкретный алгоритм по выходу из данной ситуации? Если мы говорим о том, что из 16 критериев системы управления рисками 9 имеют двойное толкование, то как довести их до нужной формы?
— Алгоритм заключается в том, что нужно либо изменить систему управления рисками по отношению к налогоплательщикам, либо ее удалить вообще. Здесь достаточно знать, что налогоплательщик от такого-то периода до такого-то являлся экспортером, у нас прозрачная система таможенного декларирования, прозрачная система приграничных территорий, у нас есть ЕАЭС, где система обмена информацией имеет оперативный характер. И налоговому органу нужно четко расписать порядок действий на законодательном уровне. Если же мы остановимся на варианте оставить систему управления рисками, тогда ее нужно регламентировать, разъяснять, привлечь туда правоведов, чтобы не было двойного толкования. Если они аргументируют тем, что «специалист посчитал нужным», то тогда пусть объяснят, от чего отталкивался специалист? Чем он руководствовался? Нужно создать баланс на законодательном уровне.
— Не могу вас также не спросить о вашей позиции относительно тех страстей, которые не утихают на фоне инициативы министерства национальной экономики по снижению пороговой ставки НДС.
— Министр Куандык Бишимбаев озвучил тенденцию понижения пороговой ставки НДС к 2020 году. Об этом он заявил в социальных сетях, в СМИ. Но главной целью его было не ущемление предпринимательства. Министр подразумевал плавный переход к понижению порога НДС. Его цель — вывод из теневой экономики многих предпринимателей. У нас известно, что большая часть еще находится в тени, многие источники бизнеса не облагаются обязательствами, правосознание тех лиц, которые занимаются бизнесом без регистрации, без налогообложения, не позволяет им пойти и добросовестно оформиться. Именно поэтому работы у службы экономических расследований при комитете госдоходов немало. И чтобы все это вывести на законодательный уровень, Миннацэкономики предложило вот эту меру. Что касается того, что будет усложняться бухгалтерия, что предприниматели и без того получают сегодня небольшие доходы, а налоги будут их «душить», и так далее, здесь я могу согласиться. Да, сложности будут. Но при этом у нас есть упрощенная налоговая декларация для предпринимателей, имеются системы для судоисполнителей, для нотариусов. Я к тому, что в итоге мы обеспечим прозрачность нашей экономики, это в свою очередь скажется на инвестиционной привлекательности республики, создаст благоприятный климат для инвесторов. Постепенное снижение порога НДС приведет к тому, что дополнительные расходы, они никуда не уйдут, они останутся в системе нашего государства. Мы зачастую до сих пор не принимаем тот фактор, что все это идет на социальные пособия, никто из нас не застрахован от того, чтобы оказаться инвалидом, получить повреждения при производстве, ехать на работу и попасть в ДТП. Вот сегодня министр социальной защиты и здравоохранения Тамара Дуйсенова об этом и говорит, что нужно страховаться. У нас вообще меняется образ жизни, мы живем в развитом государстве, в тридцатке лучших среди азиатских стран. У нас на самом деле благоприятные условия касательно НДС. Самая низкая ставка налога во всех странах СНГ и самый высокий порог в Казахстане для постановки на учет НДС. Если взять Россию в пример, там 18% - налог, у нас — 12%. Хотя мы состоим в Таможенном союзе, ведем сотрудничество в ЕАЭС. Некоторые недоработки, конечно, есть. Многое нужно оперативно менять и устранять. Понимаете, понижение порога НДС все равно станет необходимым в будущем, потому что наличие теневой экономики создает неблагоприятные климатические условия для инвесторов. Я имею в виду в финансовом плане. Я часто езжу по работе в Объединенные Арабские Эмираты. У них созданы экономические условия в первую очередь для инвесторов. У них пришел, вложил — и все. Некоторые части налогообложения вообще упразднены. Да, мы не можем скопировать, но мы должны создать условия таким образом, чтобы наши инвесторы чувствовали безопасность. Судебную защиту мы уже обеспечили. Для МСБ создали уникальные условия. Теперь просто нам нужно воспринять то, что я должен пойти и заплатить налог и с полной ответственностью говорить: я приношу пользу государству.
— Очень оптимистично. Спасибо за беседу, успехов вам!
