Месяц прошел с того момента, как сменился глава Национального банка Казахстана. И если в США при выборах нового главы государства свежеиспеченному президенту дают 100 дней для того, чтобы войти во вкус новой работы, то с центральным банком ситуация принципиально иная. Первые дни работы в таком государственном органе, как центральный банк, пожалуй, являются одними из самых важных. Примеров тому много, вспомним наиболее яркие.
В первый месяц работы на посту главы Федеральной резервной системы Алан Гринспен столкнулся с достаточно большими проблемами. В этот период произошло одно из самых масштабных внутридневных падений фондового рынка, затмившее, кстати, даже «черную пятницу», с которой началась Великая депрессия. Рынок тогда просел на 22,5%.
Что-то подобное происходило также с Полом Волкером.
В России во время назначения и нахождения Эльвиры Набиуллиной на своем новом посту в первый месяц рынок лихорадило от незнания того, что ожидать от председателя Банка России в денежно-кредитной политике. Волнение немного улеглось лишь после заседания совета директоров ЦБ.
Каким же был первый месяц Кайрата Келимбетова на посту главы Национального банка, или каким был этот месяц без Григория Марченко?
Начнем с самой фигуры нового председателя. Одним из ключевых факторов успешной работы центрального банка должна быть его независимость. Вся современная доказательная база эффективного монетарного регулирования, выходящая из мейнстрима экономической науки, сходится во мнении о верховенстве независимости центрального банка от правительства, а иногда даже и президента.
Оно и понятно. Уместно вспомнить один из самых страшных периодов американской экономики и в то же время один из самых важных для экономической науки с точки зрения новых открытий. В 1978 году во время президентства Джимми Картера на пост главы ФРС был назначен Билл Миллер, который позднее занял пост министра финансов. В паре с либерально настроенным Картером тогдашний глава ФРС загнал экономику Соединенных Штатов в невиданную ранее стагфляцию (одновременный рост инфляции и безработицы – прим. автора). Причем союз президента и главного банкира был очевидным и открытым, а кризис – глубоким и основательным. В итоге родился популярный афоризм, прозвучавший из уст Рональда Рейгана: «Спад – это когда ваш сосед теряет работу, кризис – когда работу теряете вы, а выздоровление экономики – когда работу теряет Джимми Картер». Этот пример позволил ученым-экономистам эмпирически доказать, что независимость центрального банка обязательна.
Говоря о Казахстане и новом руководителе Национального банка, стоит обратить внимание на то, что в официальном пресс-релизе 4 октября 2013 года, то есть через 4 дня после назначения Кайрата Келимбетова, внимание экономических агентов было акцентировано на том, что политика Национального банка останется неизменной. Соответственно, Национальный банк официально заявил о сохранении проводимой денежно-кредитной политики.
Что можно сказать, вчитываясь в такую формулировку? Эмпирически все логично, ведь нынешний глава ЦБ долгое время работал в правительстве, курировал его экономический блок, то есть занимался реализацией поручений главы государства. Но центральный банк должен целиком и полностью руководствоваться социально-экономической конъюнктурой и ставить интересы субъектов финансовой системы превыше всего, а, учитывая масштабы влияния денежно-кредитной политики на экономику, ЦБ может и имеет моральное право проявлять асинхронность с правительством.
В экономической истории Казахстана пример различий во взглядах ЦБ и правительства имеется. В 2011 году на расширенном заседании фракции «Нур Отан» весь парламент и все правительство во главе с Каримом Масимовым обрушились с критикой на валютную политику Национального банка, отстаивая интересы экспортеров. Национальный банк не дрогнул и оставил свою политику без изменений и, как показала история, не прогадал. Случись подобная ситуация сегодня, трудно сказать, как поведет себя регулятор.
Определенные выводы можно сделать глядя на экономические индикаторы прошедшего месяца. Начнем с международных резервов Национального банка. По итогам октября текущего года сложилась минимальная сумма валовых международных резервов из значений этого года. Данный показатель снизился на 16,21% с начала года, составив $23,7 млрд против $28,2 млрд в начале года. Сокращение спровоцировано в основном за счет снижения активов в СКВ, которые к началу текущего года ушли вниз на рекордные 19,95%. Ситуация выглядит пугающе еще и потому, что доллар в январе – это далеко не тот доллар, который мы видели в октябре. В начале года средневзвешенный курс доллара составлял 150,73, по итогам октября аналогичный показатель сложился на уровне 153,99. То есть тенге потерял 2,2%, а это значит, что в ценах января сокращение валовых международных резервов составляет почти 20%, а активов в СКВ и того больше.
Разумеется, это не могло не сказаться на ситуации на валютном рынке. Напомним, что некоторое время назад ЦБ перешел на новый операционный ориентир в своей политике – мультивалютную корзину. Значит волатильность обменного курса вполне ожидаема.
Но если рассматривать внутридневную волатильность курса тенге к доллару, то можно стать свидетелем очень любопытной картины. Наряду с традиционными сезонными колебаниями курса в июле и августе можно было увидеть достаточно сильную волатильность в октябре. В среднем показатель волатильности прошедшего месяца находился на уровне 0,06, что, конечно, меньше значений июля и августа (0,3 и 0,2 соответственно), но все же является одним из самых больших по итогам года.
Полную порцию денежно-кредитной статистики мы получим позднее, а значит, сложится более детальная картина этого месяца.
В целом можно сказать, что месяц – слишком маленький период для каких-либо громких выводов, особенно с учетом лагов денежно-кредитной политики. Как говорится, время покажет, главное, чтобы легендарная фраза Джона Кейнса о том, что в краткосрочном периоде мы все ошибаемся, касалась лишь наших ожиданий, и ни в коем случае не действий центрального банка.
