Переговоры по иранской ядерной программе (ИЯП) продлены еще на неделю – до 7 июля. Едва ли можно назвать это неожиданным поворотом. Версия о том, что группа 5+1 и Иран, встретившиеся в Вене на финальном (или все же очередном?) раунде переговоров, не подпишут соглашение к обозначенной дате – 30 июня, становилась все более очевидной по мере приближения «дня Х». Некоторые информационные порталы сообщали об этом, ссылаясь на дипломатов, близких к переговорам. До 7 июля Евросоюз «продлил приостановку действия ограничительных мер против Ирана», отмечает РИА «Новости», США продлили действие промежуточного соглашения по ИЯП.
Предварительное соглашение было подписано 3 апреля 2015 года. Оно предполагает, что Иран сократит свою ядерную программу, в частности, он должен на две трети уменьшить количество центрифуг, в обмен международные санкции с этой страны будут сняты. «Основной спор идет на фоне того, что Тегеран хотел бы продолжать свою научную деятельность в области изучения урана, но «шестерка» (США, Россия, Китай, Франция, Великобритания, Германия, – ред.) интерпретирует его желание как угрозу и требует тотального контроля над объектами страны, где ведется деятельность по обогащению урана. Кроме того, переговорщики хотели бы следить за военными объектами Ирана», – поясняет Анна Кокорева, аналитик «Альпари». Эксперт говорит, что ситуация разрешается, известно, что Иран не будет предоставлять доступ на военные объекты и оставит за собой право на изучение урана, но в строго оговоренных формах.
Пакет проблем ждет решения
Шесть держав и Иран, продолжает тему Рустам Бурнашев, профессор Казахстанско-немецкого университета, заинтересованы в достижении соглашения, но в то же время все участники имеют основания этот процесс затягивать. Причина в том, что вопросов, которые необходимо согласовать, – комплекс, а игроки сами по себе неоднородны. Например, Иран: есть светская сторона, представленная президентом, и религиозная – представленная аятоллами, каждая из них руководствуется определенными нюансами, как внешнеполитическими, так и связанными с внутренней политикой. То есть даже у одной и той же стороны возникают противоположные интересы. Но судить обо всех сложно, поскольку нужно знать детали переговорного процесса, которые известны только его участникам и в информационное пространство, возможно, не проникают. А непакетное решение проблемы невозможно.
Считается, что в противостоянии Ирана и шести держав большой вес имеют Соединенные Штаты и их союзник – Саудовская Аравия (СА). Анна Кокорева согласна с этим утверждением: «Фактически влияние Штатов имеет определяющий характер. Иран – один из конкурентов Саудовской Аравии на нефтяном рынке, и королевству невыгодно наращивание добычи нефти со стороны Ирана. Штаты и СА являются партнерами и зачастую проводят единую политику на рынке нефти. США в первую очередь невыгодны низкие цены на нефть, а снятие санкций означает рост предложения и падание нефтяных котировок. Исходя из своих интересов, США и СА делают все возможное, чтобы затянуть процесс подписания соглашения».
Влияние на процесс с еще одной стороны – Израиля отмечает Жарас Ахметов, директор компании Oil Gas Project. Спикер говорит: несмотря на то, что эта страна не участвует в переговорах, но она больше всех заинтересована в продлении режима санкций – вплоть до полного закрытия иранской ядерной программы. «Израильское лобби традиционно сильно для США, и Израиль, используя свои возможности, будет препятствовать достижению соглашения с Ираном», – уверен аналитик.
Иран как противовес России
Завершится ли переговорный процесс до новой даты – подпишут ли, наконец, итоговое соглашение? По словам Акбара Тукаева, советника генерального директора инжиниринговой компании «КАЗГИПРОНЕФТЕТРАНС», отвечая на этот вопрос, нужно учитывать такой момент: изначально западные страны рассматривали Иран как противовес российским углеводородам – нефти и в особенности газу. Неудивительно, что «существенный прогресс» произошел после того, как в 2014 году противостояние России и стран Запада вошло в достаточно острую фазу, особенно по вопросам Украины. «Ситуацию по Ирану мы наблюдаем с самого начала украинского кризиса. Еще буквально весной 2014 года мы ожидали, что наравне с возможным повышением добычи в Саудовской Аравии, в ускоренном порядке будет решен вопрос по Ирану – иранская нефть хлынет на рынок, чтобы обрушить цену – даже до $30 – и тем самым воздействовать на Россию», – рассказывает эксперт. Вместе с этим, по его словам, идет параллельный процесс: теперь Россия в поисках рынка сбыта ориентирует свои углеводороды на Восток. В то же время в США сланцевая добыча, возможно, достигла пиковых значений по году, поэтому в интересах Запада – появление нового игрока, способного в определенной степени быть эквивалентом России в нефтегазовом смысле. «Если бы сейчас вопрос по России и Украине был урегулирован с западными игроками, процесс разрешения иранской проблемы опять бы заморозился. Но вопрос по Украине остается открытым, соответственно, Ирану будет дан зеленый свет», – уверен Акбар Тукаев.
Сейчас, по его словам, можно наблюдать, что Иран придерживается достаточно сдержанной позиции в этих вопросах. Представители страны говорят о том, что они не хотят обрушать даже текущую цену на нефть и по мере возможности будут это учитывать, но в то же время призывают понять страну, у нее есть свои бюджетные проблемы. Иранская сторона в последнее время не раз говорила о том, что считает справедливой цену $75-80 за баррель, бюджет страны сильно зависит от стоимости нефти, поэтому будет «достаточно трезво» оценивать свои возможности и вряд ли допустит одномоментный выброс на рынок большого объема сырья. До введения санкций Иран производил 4-4,5 млн барр./сут., сейчас – 1,5 млн барр./сут., его потенциал для мирового рынка – 1,5-2 млн барр./сут., но с учетом его технологического развития, отсутствия крупных инвестиций в последние годы его реальные возможности в течение этого года – максимум 500 млн барр./сут., оценивает Акбар Тукаев.
Западное нашествие
Крупнейшие мировые нефтегазовые компании уже начали открыто проявлять интерес к Ирану. В частности, как пишет «Коммерсант», в мае и июне представители Shell и Eniсовершили поездку в Иран, где встречались с представителями государственной нефтяной National Iranian Oil Company – вполне возможно, для обсуждения контрактов на освоение нефтяных месторождений этой страны, когда международные санкции будут сняты. «О визитах в Иран высокопоставленных неназванных представителей Shell и Eni сообщила The Financial Times. Shell подтвердила поездку своих представителей в Иран, сообщив, что «регулярно рассматривает все возможности для роста и не исключает контактов ни с одной страной, открытой для иностранных инвестиций»: «Если снятие санкций сделает такой сценарий возможным, мы были бы заинтересованы в совместном изучении с правительством Ирана той роли, которую Shell может сыграть в развитии энергетического потенциала этой страны», – пишет российское издание.
Иран, комментирует Акбар Тукаев, еще года два назад начал готовиться к приему «гостей» – западных инвесторов, крупных транснациональных корпораций: приступил к пересмотру режима налогообложения, инвестиционного режима в нефтегазовой отрасли. Так, речь идет о новой модели контракта – взамен контракта «buy-back» (аналог казахстанского соглашения о разделе продукции). «Buy-back» – когда правительство соглашается с подрядчиком на согласованную цену за всю стоимость производимых углеводородов – перестал привлекать иностранные компании. По предлагаемой модели Национальная иранская нефтяная компания создаст совместные нефтегазовые предприятия с международными компаниями, которые будут уплачивать доли по результатам. «Обычно правительство при заключении сделок с крупными компаниями хочет сразу получить дивиденды. По новому контракту нужно ждать не один год: разведка, введение месторождения в промышленную эксплуатацию может идти 5-8 лет. Но иранцы готовы даже на это», – комментирует Акбар Тукаев.
Иранский нефтегазовый рынок интересен иностранным игрокам, соглашается Рустам Бурнашев. Но вопрос в том, кто интересен Ирану. В складывающейся ситуации государство получает возможность выбирать выгодных и нужных для себя партнеров, считает эксперт.
Анна Кокорева напоминает, что, несмотря на санкции, в Иране работает ряд иностранных компаний из стран, не поддерживающих ограничения. «Например, российские компании занимают порядка 30% его нефтегазового рынка. Наибольшая часть отдана местным корпорациям. Так что нефтегазовый рынок Ирана вряд ли можно назвать непаханым полем, привлекательным для инвесторов», – отмечает аналитик «Альпари». Что же, по ее мнению, представляет особый интерес, так это нефтепереработка. «Иран испытывает дефицит перерабатывающих мощностей и вынужден покупать нефтепродукты извне. Для инвестиций это наиболее привлекательное направление», – уверена эксперт.
