Национальный банк РК продолжает проводить политику открытости. На днях председатель Нацбанка Данияр Акишев в очередной раз встретился с главными редакторами печатных и телевизионных СМИ, чтобы ответить на все интересующие вопросы.
Про паритет тенге к рублю
«В сентябре курс тенге к рублю пробил отметку в 5,94. Прокомментируйте этот скачек. Можно ли говорить о том, что паритет тенге к рублю в 5,9 можно считать новым паритетом? Есть ли у тенге шансы вернуться к паритету 5,5 к рублю?» — поинтересовался журналист у Данияра Акишева.
«Курс тенге плавающий, Нацбанк практически не вмешивается в него. Те значения по курсу рубля к тенге, которые возникли, — это абсолютно рыночная ситуация, обусловленная уровнем развития внешнеэкономических отношений между Казахстаном и Россией. Ослабление стоимости тенге к рублю означает более высокий спрос на российский рубль. Иными словами, спрос на рубль вырос, соответственно рубль подорожал в Казахстане. Происходит рост импорта в Казахстан из России и, соответственно, возрастает спрос на российский рубль, который, естественно, в этих условиях начинает дорожать. Я бы здесь не стал говорить о каких-то паритетах. Какой-то паритет между рублем или тенге не таргетируется Нацбанком», — заметил Данияр Акишев.
При этом финрегулятор уточнил, что «переход на тенге» займет некоторое время. «Я недавно встречался с экс-председателем Новозеландского суверенного фонда, какое-то время он был заместителем председателя Нацбанка Новой Зеландии. В начале 90-х годов эта страна перешла на свободно плавающий курс национальной валюты. Это маленькая страна, которая очень сильно зависела от Австралии и Китая по импорту. Так вот, он мне рассказал, что у Новой Зеландии ушло около 15 лет на то, чтобы привыкнуть к плавающему курсу. Мы же спустя два года после введения плавающего курса пытаемся подвести итоги. Это правильно, но пока не нужно делать выводов. По всей видимости, потребуется больше времени, чем мы ожидали, на то, чтобы привыкнуть к такого рода колебаниям на валютном рынке», — подчеркнул Данияр Акишев.
Об интервенциях
Также регулятор прокомментировал, есть ли у Нацбанка потолок по валютным интервенциям.
В Нацбанке напомнили, что в июне объем нетто-интервенций составил около 100 млн долларов, в августе — 70 млн долларов. Но одновременно Данияр Акишев уточнил, что если посмотреть на объем валютных торгов в июне и августе, который составил более 2 млрд долларов, то «объем интервенций Нацбанка можно считать небольшим».
«Между тем, конечно, наши интервенции так или иначе влияют на курс в конкретный момент времени. Бывают ситуации, когда при девальвационных ожиданиях банков и населения вообще нет продавцов иностранной валюты, на рынке только 10 покупателей инвалюты, которым нужно обслуживать свои импортные контракты. При этом нужно иметь в виду, что валютный рынок узкий. И в этот момент времени предложение валюты в моменте равно нулю. В этих условиях курс может быть вообще любым. А, исходя из тех правил торгов, которые есть на валютной бирже, курс формируется из средневзвешенной цены сделки, которая происходит в моменте. Соответственно, если в этот момент времени нет никакого предложения валюты, то те, кто хочет купить валюту, начинают поднимать цену по курсу. В этом случае курс может быть любым. В этих условиях, так как валютный рынок узкий, Нацбанк оставляет за собой право иногда вмешиваться в курс. Как правило, это происходит очень редко. Финрегулятор вмешивается в курс либо при значительном обострении ситуации, либо при ощутимых изменениях параметров на внешнем рынке. Никакой очевидной формулы, по которой вы сможете подсчитать, когда и в каком объеме вероятны интервенции, нет, и ее даже не может быть. Тратить на это время в условиях свободно плавающего курса мы считаем бессмысленным. Курс должен формироваться сам при какой-то неизменности параметров: к примеру, когда на рынке 10 продавцов валюты и 10 покупателей. А вот когда происходит какая-то стрессовая ситуация на рынке, Нацбанк оставляет за собой право вмешиваться в курс», — сообщил Данияр Акишев.
В Нацбанке уточнили, что не идут против тренда. «Если мы видим устойчивый тренд на укрепление тенге, мы не препятствуем этому тренду. Часто на устах населения и в СМИ речь идет о том, что Нацбанк сдерживает курс из-за каких-то событий. Например, говорят, что мы сдерживаем курс, потому что скоро начнется учебный год, или День Конституции, или потому, что третья неделя августа солнечного затмения, ЭКСПО… Но мы серьезный госорган, и мы не отслеживаем эти события для привязки их к курсу. Многие думают, что мы получаем какие-то там месседжеры из органов власти по курсу, которые нам говорят, что, мол, сегодня курс будет такой. Это абсолютно исключено, это невозможно. Нацбанк не имеет каких-то временных таргетов, целей, что вот до этого времени курс должен быть таким, завтра таким», — отметил главный банкир страны.
О валютной выручке
Также на встрече Данияр Акишев пояснил, почему при росте цен на нефть и увеличении добычи на Кашагане тенге ослабевает.
«Валютная выручка увеличивается, но она, к сожалению, не вся попадает на валютный рынок. У нас в Казахстане режим валютной либерализации, репатриация валютной выручки происходит в моменте продажи товара. При этом валютную выручку можно подержать за границей, экспортоориентированные компании могут ее не продавать на валютном рынке. В этих условиях мы видим, что при девальвационных ожиданиях экспортеры придерживают свою валюту и могут не продавать ее. Валютную выручку аккумулируют 25 горно-металлургических и нефтеориентированных компаний, которые генерируют 75% всей валютной выручки. К примеру, в 2013 году экспортеры продали на рынке 40 млрд долларов, а в 2016 году — 10 млрд долларов. Очевидно, что у экспортеров упали доходы, потому что цена на их экспортный товар уменьшилась. Но и какую-то часть выручки они, скорее всего, не привели в страну. И в целом это нормальная ситуация, потому что каждая из этих компаний является хозяйствующим субъектом, она нацелена на извлечение максимальной прибыли», — заметил глава Нацбанка.
При этом Данияр Акишев считает, что в ситуации по валютной выручке нужно разбираться. «У нас наблюдается увеличение добычи нефти, но я не всегда вижу предложение валютной выручки на внутреннем рынке. И с этим надо разбираться. Скорее всего, успех разбирательства будет зависеть не только от работы Нацбанка, но и от наших скоординированных действий, к примеру, с налоговыми органами. Потому что этот проблемный вопрос связан с финансовой и платежной дисциплинами. У нас есть контракты, которые длятся уже свыше двух лет. По ним либо оплачено за импорт, а товар не поступил, либо поставлен экспорт, но деньги за него не пришли. Сумму, которая находится за рубежом по контрактам свыше двух лет, мы оцениваем в размере от 4−8 млрд долларов», — сообщил он.
Глава Нацбанка уточнил, что некоторые экспортные контракты оговаривают, что валюта поступит в Казахстан только когда компания совершит 100%-ную поставку товара. «Выручка должна возвращаться в страну. Между тем есть случаи, когда валютная выручка может поступить в страну только при 100%-ном экспорте товара. При этом компании постоянно отражают, что их контракты закрылись только на 99%. Такая ситуация происходит 10 лет, валюту страна не видит. С такими случаями мы обращаемся в соответствующие органы. Думаю, что в этих условиях важно не сколько административно заставлять продавать валютную выручку, а важно создать среду, наладить координацию фискальных, таможенных органов Нацбанка. Мы сейчас в этом направлении активно работаем. К примеру, изучаем опыт России, которая значительно продвинулась в этой работе. Там очень хорошее взаимодействие всех баз данных и Центрального банка по валютному контролю и налоговых органов. В РФ такого рода контракты сразу переносят в разряд „подозрительных“», — отметил Данияр Акишев
О золотовалютных резервах
На встрече главный банкир страны уточнил, сколько Казахстан сможет прожить на резервы, если наша страна лишится экспортных доходов. «Если мы берем только резервы Нацбанка, они покрывают порядка девяти месяцев импорта. По стандартам МВФ, минимальное значение — это три месяца импорта. Понятно, что это гипотетическая ситуация (когда в страну не будет попадать валютная выручка. — Ред.). Очевидно, что такая ситуация невозможна, потому что ее даже невозможно представить. Получается, что в каждой стране мира должен полностью прекратиться экспорт, тогда у нас и импорта не будет», — заметил Данияр Акишев.
О золотых слитках
«Эксперимент с запуском в продажу банками золотых слитков, учитывая динамику продаж слитков, мы считаем успешным. У нас в продаже есть стограммовые слитки золота, стоимость одного из них превышает 1 млн тенге — это достаточно дорогой продукт для населения. Тем не менее, мы видим, что это один из наиболее популярных номиналов. С начала запуска программы по продаже слитков, с 31 мая, мы продали почти 900 слитков, это где-то 24−25 килограмм золота. Думаю, что успех этой программы в том, что купить эти слитки можно в банках и их филиалах. То есть это достаточно доступно. К тому же золото — это ликвидный актив. Вы можете прийти в банк и продать ему слитки золота в любой момент времени при условии целостности упаковки», — заметил банкир.
Он также рассказал, в каких регионах золотые слитки наиболее востребованы. «Есть регионы, где интересуются слитками больше, чем в таких городах-драйверах, как Астана и Алматы. Например, в Усть-Каменогорске мы видим очень ощутимую динамику по спросу на слитки. Скорее всего, такой тренд объясняется тем, что в Усть-Каменогорске очень много промышленных предприятий. Видимо, население там больше разбирается в слитках в силу специфики своей работы… Отмечу, что основная масса спроса формируется за счет десятиграммовых слитков», — прокомментировал Данияр Акишев.
О криптовалюте
«Мы сейчас занимаем позицию больше наблюдателя за рынком криптовалюты, чем проактивного игрока, мы изучаем ситуацию. Это связано с тем, что вопросы регулирования, ограничения чего-либо требуют изучения. Чтобы ограничить оборот криптовалюты, в РК нужно понимать, есть ли механизмы администрирования. Например, если вы стали участником финансовой пирамиды за рубежом, я не могу это администрировать, а на территории Казахстана могу регулировать», — пояснил Данияр Акишев.
