Бабр, нерпа и Байкал — зачем лететь в Иркутск летом?

В XVII веке этого зверя описывают так, что отправляться после этого в тайгу уже никогда не захочется: «Бабр величеством болши лва, а шерстью глиннаст, а губа что у кота, ноги коротки, а голосом велик и страшен». Нынешний геральдический бабр, встретивший нас в аэропорту Иркутска, подобрел, остепенился, и о кровавом прошлом напоминает лишь черный соболь, безвольно свесившейся из пасти сибирского зверя, символизируя своим видом богатый пушниной сибирский край.

Иркутск: немного истории

Подскакивая на неровностях иркутского асфальта, тонким слоем покрывающего массивы вечной мерзлоты, наш туристический автобус катил по древнему сибирскому городу. За окнами проплывали старинные каменные дома разной степени запущенности, но даже в таком состоянии не утратившие своего величия.

«Иркутск всегда был городом богатым, купеческим, поэтому здесь много каменных домов, возведенных еще в царские времена», – рассказывает в микрофон экскурсовод Людмила.

Сначала в Иркутск, основанный как острог, никто не ехал по своей воле – сюда ссылали уголовных и политических, отправляли служить воевод, которых, вероятно, мало вдохновляла такая карьерная перспектива и они находили утешение в мздоимстве и стяжательстве. До нас дошли сведения, что вице-губернатор Плещеев был падок на подарки, губернатор Немцов отличался непомерным взяточничеством, а губернатор Трескин хоть и прославился наведением чистоты на городских улицах, но был нрава крутого и вороватого – при его правлении (в начале XIX века) коррупция в Иркутске достигла особенно невиданных масштабов.

Когда острог превратился в город, место стало привлекать бородатых и чрезвычайно практичных купцов-староверов, по достоинству оценивших торговые перспективы от соседства с Китаем и заработавших миллионы на торговле пушниной и чаем. Затем сюда сослали декабристов – в XIX веке сложно было представить себе более далекое место. К слову, в Иркутске есть музей декабристов, в котором автору этих строк так побывать и не удалось (вместо музея он, как и следует непросвещенному уму, отправился в народ – на рынок). Музей расположен в домах-усадьбах декабристов Трубецкого и Волконского, которые, судя по музейной обстановке, жили в достатке, особенно по меркам ссыльных дворян, осмелившихся пойти против царя.

«Слева от нас – старинная иркутская тюрьма, – продолжает Людмила, смягчая слово на иркутский манер – получается «тюрма». – Сажали раньше за многое, особенно – за табакокурение и ворожбу».

Судя по крепким решеткам на окнах, высокому забору-новоделу, украшенному густым мотком колючей проволоки, нынче тоже сажают за многое – историческая «тюрма» выполняет свою прямую функцию и по сей день. Сажают ли нынче в Иркутске за табакокурение и ворожбу – неизвестно.

Для середины июня (по алматинским меркам) в Иркутске довольно холодно, а по сибирским стандартам в это время набирает силу поздняя весна – цветет сирень, воздух наполнен тополиным пухом, температура поднимается до 15-20 градусов тепла. Впрочем, прохладная погода и противная морось не смущает местных жителей, и они все равно ходят в футболках и шортах – другого времени для летней одежды у них этим летом может и не появиться.

130-й квартал

Одно из самых интересных мест исторического Иркутска – 130-й квартал. Лет 10 назад местные жители старались обходить этот район стороной – улицы были темные, тротуары заплеванные, а под косыми заборами похмелялись забулдыги с тяжелым прошлым. После масштабной реставрации 130-й квартал преобразился – алкашей вместе с их бутылками переселили в другое место, многовековые дома буквально перебрали по бревнышкам, улицы выложили брусчаткой, и стало очень уютно. Сегодня в 130-м квартале много баров, ресторанов и кафе, по обочинам красивой пешеходной улицы выстроились торговые ряды – здесь бойко торгуют сувенирами и местной снедью. Ясноглазый продавец с окладистой бородой и в народной русской рубахе, словно старовер, сошедший с картины Сурикова, предлагает мед и иван-чай. Свои товары рекламирует интересно, но почему-то в духе «Рен ТВ»: «Кто иван-чай пьет – до 100 лет живет! До 17-го года мы всю Европу иван-чаем поили, а Гитлер и вовсе считал его тайным оружием – в 41-м году организовал тайную операцию, чтобы разрушить фабрику, которая заготавливала иван-чай для бойцов Красной Армии. Документы только после войны рассекретили».

Судя по обилию иван-чая на прилавке у старовера, коварные планы Гитлера потерпели неудачу и фабрика до сих пор заготавливает травы в промышленных масштабах. Но покупать ничего не стали – слишком дорого.

Местные потом посоветовали пойти на базар – там и дешевле, и меньше шансов нарваться на подделку, особенно если разговор идет о меде, который, по рассказам иркутчан, ушлые торгаши без зазрения совести гонят из карамели и продают простоватым туристам.

«Черную икру тоже не покупайте – у нас ее делают из водорослей (на банках написано, но мелко), а вот красная икра – хорошая, 3 тыс. рублей за килограмм», – продолжали инструктировать нас местные жители перед походом на рынок. Об икре мы не помышляли, а вот кедровые орешки, вкусный таежный чай и, возможно, знаменитого байкальского омуля можно будет увезти с собой.

На первый взгляд, иркутский рынок похож на все прочие базары постсоветских городов – большое прямоугольное здание, окруженное торговыми рядами со всякой всячиной на прилавках. Торгуют здесь не так отчаянно, как в Шымкенте, где мимолетный взгляд на товар ушлый продавец расценивает как готовность скупить у него всю партию. Иркутские продавцы по-сибирски спокойны и обстоятельны. Из-за прилавка не выбегают, товар не нахваливают, мамой не клянутся, но при этом продают так, что отказаться бывает довольно непросто.

«У вас омуль есть?» – спрашиваю у дородной торговки в рыбных рядах.

«Тсссс! – заговорщицки шепчет торговка, прикладывая палец к губам. – Омуля у нас продавать запрещено, поэтому только из-под прилавка – 700 рублей за килограмм».

Не успел я опомниться, как продавщица достала откуда-то соленую рыбешку, ловко отрезала кусочек мяса и протянула мне – на, мол, попробуй. Из вежливости пришлось попробовать – рыба действительно оказалась вкусной, но местные тоже предупредили – вместо омуля могут подсунуть какую-нибудь другую рыбу, которой цена – копейка.

Пуганый турист становится очень осторожным: он только и думает, что его всюду могут обмануть. Поэтому травяной чай и кедровые орешки решили покупать в аптеке – там торговала благообразная бабушка в белом халате и вроде как обманывать нас не собиралась.

Тальцы

Тальцы – музей под открытым небом, этнографическая деревня в 50 км от Иркутска, куда свезли сохранившиеся до наших дней шедевры сибирского деревянного зодчества. Появился музей в конце 60-х, когда на Ангаре начали строительство ГЭС – несколько прибайкальских деревень оказались в зоне затопления, и уникальные избы, церквушки и даже целый Илимский острог XVII века было решено собрать в одном месте.

В Тальцах интересно. Во-первых, живописное место с шикарным видом на Ангару. Во-вторых, архитектура – деревянные дома, амбары, палаты, пороховые хранилища, часовни. В-третьих, колорит – можно послушать красивое пение казаков-старообрядцев, можно пройти мастер-класс по кузнечному делу или гончарному ремеслу, можно купить глиняную свистульку от знаменитых тальцинских мастеров. Свистульки, кстати, недорогие – от 100 рублей до 1000.

В Тальцах столько китайских туристов, что иногда кажется, что приехал куда-нибудь в Урумчи. Воодушевленные китайцы (почему-то преимущественно пожилые) снимают на свои смартфоны и фотоаппараты все подряд, включая почему-то других туристов. Организованными группками они перемещаются от одного деревянного строения к другому, фотографируются на фоне казаков, с интересом слушают рассказ экскурсовода.

Вместо запланированного часа мы провели в Тальцах не меньше двух, и с некоторым опозданием поехали на Байкал – главную цель путешествия. 

Листвянка – попсовый Байкал

Листвянка – старинный поселок на берегу Байкала. Поселок и озеро разделяет оживленная трасса, вдоль которой выстроились магазинчики, гостиницы, кафе и рестораны. Узкий каменистый берег облепили туристы – они загорали, селфились и вглядывались в неосвоенный коммерцией противоположный берег озера, до которого, судя по всему, нужно было плыть несколько десятков километров. В самом Байкале при этом никто не купался. Окунув уставшие ноги в озеро, я сразу понял, что к чему – вода была не просто холодной, а ледяной. Позже интернет подсказал, что в тот день температура воды не поднялась и до 7 градусов. Но побывать на Байкале и не искупаться – грешно, поэтому наплевав на предостережения интернета, я разделся и плюхнулся в прозрачную воду. Превозмогая ломоту в теле, проплыть удалось лишь два метра – один от берега, другой – обратно. Кое-как выбравшись на сушу, я улегся на теплые, шлифованные временем камни, усеявшие прибрежную часть озера. 

К слову, камушки из Байкала – самый доступный сувенир Иркутской области. Остальное все дороже, особенно нерпа, байкальский тюлень, изображение которого можно встретить на всех сувенирах, начиная от свистулек, значков, бейсболок, раскрашенных под животных камушков и заканчивая мягкими игрушками разной степени величины и привлекательности – от милых нерпушек-брелоков до пушистых тюленей-переростков, почему-то взирающих на мир с недобрым похмельным прищуром. Одну из таких нерп купил наш попутчик, очень хороший, но почти не трезвеющий фотограф, возможно, рассмотрев в игрушке родственную душу.

Главным и единственным врагом нерпы на Байкале является человек, поэтому животных можно встретить только в безлюдных местах. Зато две нерпы плавают в музее Листвянки. Счастливые и толстые, они торпедами носятся в большом аквариуме, совершенно не обращая внимания на вспышки камер и радостные восклики зрителей.

Рядом с музеем опять торговля – бейсболки с нерпой, футболки с Путиным, минеральные камни, значки, открытки, чай «Сила Байкала» (для мужчин) и даже книга о Мике Джаггере, лидере группы Rolling Stones.

«Вам не в Листвянку надо – тут одни туристы, тут не Байкал, – говорит один из продавцов, ненароком расслышав, что мы из Казахстана. – Вот если заберетесь чуть дальше, там и виды красивее, и нерпу увидите, и (тут собеседник заговорщицки ко мне наклонился) можно порыбачить на омуля».

Напоследок

Я стоял на пирсе и вглядывался в хрустальную воду ледяного Байкала. По-осеннему теплое солнце было не в силах прогреть водную толщу удивительного озера. Каменистое дно просматривалось как на ладони, притом что глубина в том месте была больше 15 метров.

«Ты бы лучше подальше от края отошел. Тут свал – дно делает резкий обрыв, глубина озера с 15 метров переходит на 800, – посоветовал усатый охранник, а потом добавил с какой-то даже гордостью за родной край. – Когда у нас тут Макаревич дайвингом занимался, чуть в штаны не наложил!»

Я слушал усатого охранника, а сам думал, что два с половиной дня – чертовски мало для того, чтобы по-настоящему познакомиться с этим волшебным краем. Когда-нибудь я обязательно приеду сюда еще раз. Снова искупаюсь в ледяном Байкале, сфотографирую живую нерпу и доберусь до тайги, по которой, возможно, еще бродит полумифический красноглазый бабр.