Таджикистан и Туркменистан возрождают закрытые киностудии, Узбекистан строит второй Болливуд, Киргизия препарирует современное общество, а Казахстан покоряет сердца критиков по всему миру. THR представляет краткий экскурс в индустрию кино южных республик бывшего Советского Союза.
Туркмения и Таджикистан: Борьба за выживание
О туркменском кино сегодня известно немного, если не сказать «почти ничего». В 1998 году Сапармурат Ниязов, первый президент страны, закрыл единственную киностудию и остановил производство фильмов, заявив, что это искусство не соответствует традиционной туркменской культуре.
Сменивший его Гурбангулы Бердымухамедов в 2010 году не только восстановил кинопроизводство, но и потребовал наладить сотрудничество с крупнейшими студиями мира и снимать новое национальное кино как об истории Туркмении, так и о ее современности.
По данным СМИ, в 5-миллионной стране сейчас в среднем снимается по одной полнометражной картине в год, причем строго идеологической направленности и, соответственно, для внутреннего рынка. В 2012 году это была лента «Сейис» («Коневод») режиссера Мурата Оразова, а в 2013 году — «Сехрет», посвященная доблести туркменских пограничников.
В Таджикистане с кинематографом сегодня тоже все сложно: фильмы практически не финансируются, а кинотеатров очень мало. Можно сказать, что 8-миллионное население страны, по сути, лишили национального кино, а кинематографистам приходится бороться за то, чтобы не дать индустрии окончательно исчезнуть.
Премьера первой с момента распада СССР полнометражной ленты «Истинный полдень» Носира Саидова состоялась в Душанбе в 2011 году. После этого Саидова назначили директором киностудии «Таджикфильм», а в 2013 году режиссер завершил свою новую работу «Зеркало без отражения», мировая премьера которой прошла на МКФ в Пусане.
Справедливости ради надо сказать, что частное кинопроизводство в Таджикистане худо-бедно, но все же существует. В основном маленькие студии снимают фильмы для телевидения, однако есть и исключения. Например, картина «Зарандуд» («Позолота») Улугбека Садыкова и Мухаббат Саттори в 2013 году попала на международный кинофестиваль «Евразия», который проводится в Алматы.
Лента явно вдохновлена советским и современным иранским кино (что вполне оправданно, ведь у таджиков с иранцами общие культурные корни и схожие языки) и повествует о том, как мальчик отправляется на золотые прииски, чтобы за лето заработать деньги на лечение матери.
Узбекистан: Болливуд 2.0
Современное узбекское кино — совершенно удивительное явление. После развала Советского Союза, ближе к концу 1990-х, в стране зародилось понятие «хон-тахта» (дословно — «доска для нарезки овощей») — то есть фильмы, изготовленные на скорую руку. Этот принцип актуален для Узбекистана и сейчас — бюджет большинства картин не превышает $30 тыс., а производят их в основном частные студии.
Посмотреть узбекское кино можно в кинотеатрах, оставшихся с советских времен и переоборудованных под DVD-залы. Из-за большого населения страны (28 млн человек) и интереса к национальному кинематографу фильмы быстро окупаются, а заработанные средства пускают в производство новых картин. Таким образом, небольшая частная студия успевает за год выпустить три-четыре ленты.
В целом же в Узбекистане сегодня ежегодно выходит до 100 фильмов, тематика которых напоминает индийские, поэтому ситуацию с национальным кинопроизводством некоторые называют «болливудизацией». Из-за того что страна сильно идеологизирована и киноиндустрия находится под недремлющим оком цензуры, студии чувствуют себя в относительной безопасности, только снимая «народные» фильмы — о национальных ценностях, семье и уважении к старшим.
Для сравнения: если в постсоветской России тема сталинских репрессий широко освещалась еще в 1990-х и начале 2000-х годов, то в Узбекистане первая картина этой направленности — «Свинец» Зульфикара Мусакова — появилась только в 2012 году. При этом ее высоко оценила как узбекская интеллигенция, так и кинематографисты. Фильм получил главный приз Международного Ташкентского кинофорума «Золотой гепард» и стал чуть ли не самой крупнобюджетной картиной в истории Узбекистана, хотя обошелся создателям всего в $290 тыс.
Большинство серьезных фильмов, таких как «Свинец», «Чашма» и «Постскриптум» Елкина Туйчиева или «Юрта» и «Паризод» Аюба Шахобиддинова, создаются вопреки общим тенденциям узбекского кино, которое в основном нацелено на то, чтобы развлекать зрителя или выбивать у него слезу.
«В Узбекистане всегда были талантливые люди, высоко поднимавшие статус национального кино, — говорит Туйчиев. — Вот только пробиться через терния худсоветов, которые отбирают проекты для финансирования по неведомым критериям, крайне проблематично. И потенциал этот, увы, пока остается всего лишь теорией, а на практике мы имеем, по большей части, низкосортную «болливудизацию».
Новое поколение узбекских режиссеров — это люди, родившиеся в 1970-х. Наиболее яркие из них — это те же Елкин Туйчиев и Аюб Шахобиддинов. А по-настоящему социально острое и свободное кино делают те, кто живет за границей, к примеру, Юсуп Разыков (фильмы «Оратор», «Лекарь» и «Товарищ Бойкянджаев»), Руслан Пак («Ханаан», совместная узбекско-корейская работа) и Саодат Исмаилова. Главным продюсером ее совершенно новой ленты «40 дней молчания» выступил Денис Васлин из Нидерландов, а в финансировании участвовали французский госфонд SUD CINEMA, а также немецкие World Cinema Fund и продюсерская компания Rohfilm.
Киргизия: Островная демократия
Постоянные революции и смена власти, как ни крути, меняют сознание людей. Западные политологи еще в начале 1990-х назвали Киргизию «островком демократии» в Центральной Азии. Таковым она остается и сейчас. И в кино это особенно заметно — как по выбору тем, так и по отсутствию цензуры. По сути, у киргизского зрителя есть возможность смотреть те картины, которые ему нравятся.
И сегодня кинематограф в Киргизии переживает настоящий бум. За прошедший год в стране было снято и выпущено в прокат около 100 лент, половина из которых — полнометражные игровые. Это притом что еще три года назад на экраны выходило чуть ли не по картине в год. Во многом такая ситуация обусловлена тем, что по новому закону государство обязано поддерживать производство фильмов практически в полном объеме.
С кинотеатрами ситуация тоже изменилась радикальным образом. Если пару лет назад картины в столичном Бишкеке показывали в трех-четырех больших кинотеатрах, оставшихся еще с советских времен, то сейчас посмотреть кино можно как в мультиплексах, так и в небольших залах, обустроенных, например, на вторых этажах ресторанов или в музеях. Репертуар таких мини-кинотеатров в основном ограничен национальным кино, а фильмы показывают на DVD. Зато билет стоит в пять раз дешевле, чем в обычный зал, и на всех сеансах полный аншлаг.
Развитие небольших кинотеатров в свою очередь стимулирует небольшие частные студии: вдохновившись успехом узбекской «хон-тахты», они производят все больше малобюджетных лент для локального проката, которые легко и быстро окупаются. Точной статистики по такому кино нет, но очевидно, что оно популярнее американского, европейского и российского, вместе взятых: билеты на киргизские фильмы раскупают вмиг, даже если в соседнем зале показывают американский блокбастер.
Один из хитов 2013 года — музыкальная комедия «До+Фа» Эрнеста Абдыжапарова, которая рассказывает о любви двух студентов консерватории. Она — городская девушка, пианистка, он — простой сельский парень, который играет на народных инструментах и пытается завоевать героиню, читая рэп. В фильме режиссер иронизирует над тем, что девушка не знает национальных традиций и песен, но ее преображает любовь к простому киргизу, объединившему в себе и уважение к корням своего народа, и интерес к западным ценностям.
Другой наглядный пример — фильм «Президент и бомж 2» Омурзака Толобекова. Это история о том, как молодой человек, не выдержав удара судьбы, оказывается бездомным, но затем находит в себе силы, становится социально активным и в конце концов баллотируется на пост президента страны.
К слову, в Казахстане, а тем более в Узбекистане или Туркмении, появление такого кино просто невозможно представить: вопрос о смене власти, обыгранный на экране, может запросто поставить жирную точку в карьере режиссера.
Но, пожалуй, самым ярким и кассовым киргизским фильмом 2013 года стала лента «Салам, New York» Руслана Акуна (лента стала фильмом открытия XXII Открытого фестиваля кино стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии «Киношок-2013». — THR). Ходили слухи, что его даже могут номинировать на «Оскар».
Картина рассказывает о молодом киргизе, который приехал покорять Америку. Он начинает чернорабочим, денег с трудом хватает на еду и жилье, но потом его «американская мечта» сбывается — он поступает в Колумбийский университет и становится высокооплачиваемым юристом. Позже он женится на своей соотечественнице и, бросив все, решает вернуться на родину. При бюджете в $220 тыс. «Салам, New York» заработал в прокате невероятные для Киргизии $700 тыс.
Казахстан: Земля триумфаторов
Сегодня Казахстан, население которого насчитывает 17 млн человек, открыт окружающему миру и активно развивает национальный кинематограф: каждый год в прокат выходит порядка 20 картин, снятых как на русском (он используется в большинстве работ), так и на казахском языке, более востребованном у зрителей. Часть из них (в основном серьезное кино и артхаус), рассчитанную главным образом на международную аудиторию и фестивали, финансирует государство, причем бюджеты многих картин превышают полмиллиона долларов.
Оставшиеся фильмы ориентированы на внутренний рынок и призваны развлекать публику. Их снимают частные студии, которые не всегда могут вложить в производство большие деньги. Таким образом, сложилась ситуация, когда иностранцам показывают одно казахстанское кино, а местным зрителям — другое, и общая картина видна, по сути, только кинокритикам.
В целом же доля национального кино на больших экранах Казахстана не превышает 3%, причем из-за относительно небольшого населения оно далеко не всегда окупается (считается, что ленты с бюджетом более $300 тыс. отбить в прокате крайне сложно, а самой прибыльной лентой последних лет стал исторический фильм «Жаужурек мын была», который заработал $2 млн при бюджете в $12 млн).
При этом сам рынок кинотеатров в стране развит довольно неплохо: количество современных, хорошо оборудованных залов превышает две сотни. По оценкам директора кинотеатральной сети «Арман» Бауржана Шукенова, суммарные ежегодные сборы с проката по всей стране достигают около $60 млн (для сравнения: в России по итогам 2012 года суммарный бокс-офис превысил миллиард долларов).
На серьезном казахском кино и артхаусе богатств не заработаешь, зато «экзотические» фильмы вызывают большой интерес на международной арене. Например, в феврале 2013 года картина Эмира Байгазина «Уроки гармонии» получила «Серебряного медведя» Берлинского кинофестиваля, закрепив свой успех еще почти на пятидесяти международных смотрах.
Создателя картины относят к режиссерам так называемого поколения «детей независимости», которым еще нет тридцати и чье мировоззрение сложилось уже после распада Советского Союза. Как правило, они довольно критически относятся к действительности, не боятся открыто высказывать свое мнение и ищут свой путь в кино.
Впервые о «детях независимости» как о явлении в киноиндустрии заговорили три-четыре года назад. Началось все с короткометражек, а теперь молодые кинематографисты уже вовсю орудуют в полном метре. Например, сверстник и соратник Байгазина Адильхан Ержанов недавно представил довольно необычную и по-своему дерзкую ленту «Строители».
Этот черно-белый фильм с бюджетом в $10 тыс. снят в духе немецкого экспрессионизма и описывает совершенно абсурдную ситуацию: два брата-подростка и их младшая сестра лишаются родителей и пытаются построить дом на своем участке, но вынуждены противостоять безжалостной бюрократической машине. Лента также попала на крупные международные фестивали, в том числе в Германии, в Италии, в Шотландии, в Южной Корее и в России.
Режиссеры старшего поколения, окончившие ВГИК в конце 1980-х и начавшие снимать еще в эпоху перестройки, сформировали так называемую «новую казахскую волну» кинематографа. Работу одного из пионеров этого движения Серика Апрымова — «Бауыр» («Младший брат») — в ушедшем году показали на Венецианском кинофестивале. К наиболее ярким режиссерам «новой волны» также относят Рашида Нугманова («Игла») и Абая Карпыкова («Влюбленная рыбка»).
Покорив европейского зрителя, «серьезное» казахское кино буквально взорвало южнокорейский Пусан. В 2013 году оно попало почти во все программы фестиваля: в гала-премьеры — «Нагима» Жанны Исабаевой, в конкурс — экспериментальная лента «История одной старушки» Алексея Горлова, снятая одним кадром, то есть без монтажных склеек.
