Психические расстройства детей — очень серьезная проблема, которую в Казахстане часто недооценивают. Между тем большинство психических расстройств начинаются именно в детском возрасте. По мировой статистике, половина всех заболеваний начинается к 14 годам, три четверти — до 25. Во всем мире до 20% детей и подростков страдают психическими расстройствами.
Поэтому профилактику надо начинать в детском возрасте. Своевременная помощь помогает избежать серьезных последствий и поломанных в будущем судеб. «Капитал.kz» обсудил тему со специалистами, практикующими на рынке психологических услуг Алматы.
С чего начинается расстройство
Психология, психотерапия — пограничная тема даже для такого достаточно продвинутого города, как Алматы. Зачастую и образованные люди здесь чураются «мозгоправства», опасаясь «вмешательства, манипуляций и перепрограммирования». У каждого есть право самостоятельно решать свои личные проблемы, однако о детях лучше позаботиться.
Поводом для обращения к специалисту может стать любое заметное изменение в поведении ребенка. Если оно проявляется в детском саду, в школе или в отношениях со сверстниками во дворе, не надо заблуждаться — главная причина всегда внутри семьи. «Треть моих клиентов — дети. И особенность моей работы в том, что у ребенка не может появиться психологической проблемы без влияния родителей. Детские проблемы, особенно психосоматического характера: аллергия, энкопрез, энурез, неврологические расстройства и отклонения, — это сигналы о том, что в семейной системе что-то не так, в том числе и по отношению к ребенку, — говорит Жанат Биржанова, психолог, психотерапевт Центра семейного развития „Жануям“. — Если ребенок школьного возраста, часто обращаются по двум проблемам: неуспеваемость и общение со сверстниками. Но это все равно сигналы о том, что что-то не в порядке в семье. В этом я убеждаюсь с каждым новым ребенком-клиентом. Причина — нарушение равновесия в семье, и для решения проблемы необходима работа всех членов семьи».
Одна из самых серьезных проблем современной школы, — буллинг, травля, физическое или моральное подавление одноклассников, — тоже берет начало в семье. «Если у ребенка появляются негативные изменения в поведении, в характере, пора меняться родителям. Если в семье конфликты, пусть даже „тихие“, ребенок это чувствует и переносит в окружение сверстников, — говорит Жибек Жолдасова, психотерапевт клиники лечения неврозов и болезни Альцгеймера. — Не всегда насильник агрессивен дома, на многих оказывается давление дома. И по этой же схеме они подавляют одноклассников. Он это делает, потому что внутренне желает отыграться».
Перманентные реформы системы школьного образования также вносят много избыточного напряжения во взаимоотношения детей и родителей. «Появилась тенденция — приводят детей 10−11 лет с запросом: проблемы в школе и вранье. В итоге оказывается, что у ребенка-то как раз проблем нет, зато есть проблема с оценкой родителей, это они страдают от того, что ребенок учится не так, как им бы хотелось, ведет себя не так, как им бы мечталось, — говорит Анна Сухачева, психолог. — Конечно, реформа школы сильно влияет на детей. Но это же нормально, что есть трения, проблемы. Но родителям хочется решить появившуюся проблему немедленно, они требует срочных перемен. Это большая ошибка».
Достаток семьи и либеральные отношения — спутники тревожности
Жанат Биржанова отмечает очень интересную деталь: чем больше достаток в семье, чем меньше в ней четкой иерархии — тем неуверенней дети, они больше склонны к расстройствам. «Если на прием пришла семья и я спрашиваю у ребенка, кто в семье главный, и он неуверенно оглядывается — это значит, что в этой семье не выстроена иерархия и ребенок растет в неуверенности. Иметь иерархию лучше, здоровее. Ребенок не сомневается. Основа невроза — сомнения на уровне чувств, не на уровне мыслей. Когда понятно, кото нужно бояться, есть одна четкая эмоция, пусть даже страх, тогда не возникает невроза. Страх одного конкретного человека намного здоровее, чем когда ребенок боится неопределенности. Может, это не так четко и не во всех случаях, но все равно это есть, — говорит Жанат Биржанова. — Чаще всего с такими трудностями сталкиваются обеспеченные семьи. Семьи, не могущие похвастаться достатком, как правило, выстроены четко, иерархично, там есть главный. В таких семьях неврозов не возникает, потому что нет сомнений, кто главный».
Обращаясь за помощью к специалисту, родители должны знать, что он будет выступать на стороне ребенка. «Если ребенок растет во враждебной среде, а психолог займет позицию родителей и добавит этой враждебности, пользы не будет. Зато психолог даст ребенку понимание родителей, в силу каких особенностей они ведут себя так и почему иначе они пока не могут, — говорит Жибек Жолдасова. — Идеально, когда родители параллельно занимаются со своим психологом. Такая сейчас тенденция, это хорошо. Потому что если родители не хотят меняться, приходится ребенка учить выживать в этой семье, готовим его к тому, чтобы все преодолеть».
Еще одна тенденция — все чаще за помощью обращаются жители провинции. «Они обращаются с более запущенными детскими случаями: сексуальные травмы, педофилия, инцест тоже есть, — говорит Жанат Биржанова. — Для меня такие обращения очень ценны, помощь ребенку важнее мести преступнику. В погоне за преступником многие забывают о психике ребенка, считая, что само заживет, затянется. Но нет, с этим приходится жить».
Сколько стоит помощь психолога
Средняя цена консультации психолога или психотерапевта в Алматы сейчас — 12−15 тысяч тенге. Замечено, что главное ограничение на обращение к специалистам, помимо предубеждения — отсутствие гарантий результата. Тут надо заметить, что деньги играют важную роль во взаимоотношениях клиента и специалиста. Для обеих сторон они отражают готовность клиента искать выход из кризиса. И часто эта готовность дает сигнал для специалиста к тому, чтобы сделать условия сотрудничества мягче. «С одной стороны, индивидуальная терапия требует много вложений: интеллектуальных, эмоциональных, душевных. Для психолога важны душевный настрой и мотивация. Но иногда нужно приплачивать за то, что ты делаешь, — говорит Жанат Биржанова. — Сейчас у меня есть несколько бесплатных клиентов, я могу себе это позволить. Дело не в тяжести их проблем, дело в умении просить. Меня надо убедить в готовности 100 процентов вкладываться в нашу общую работу. Человек должен прийти и попросить так, чтобы я поняла, что ему нужна именно моя помощь. Это не так просто сделать, но когда я понимаю, что энергия отчаяния запредельна, я могу работать бесплатно. Есть клиенты, которые осмеливаются попросить скидку или оплачивать мои услуги в рассрочку. Если я взвешиваю внутри себя и понимаю, что готова пойти на это — всегда иду навстречу».
