Банки не торопятся кредитовать реальную экономику, поскольку имеют хорошую возможность зарабатывать на валютном рынке и инструментах Национального банка, считает глава государства Касым-Жомарт Токаев. Решение изменить ситуацию, переориентировав ликвидность с валютных рынков и инструментов Нацбанка на кредитование бизнеса, он озвучил в своем Послании. Насколько данная мера сможет стать панацеей для решения проблемы кредитования реальной экономики и о каком объеме ликвидности идет речь, в интервью центру деловой информации Kapital.kz рассказала председатель Совета Ассоциации финансистов Казахстана Елена Бахмутова.
- Елена Леонидовна, считаете ли вы, что торговать на валютном рынке для БВУ стало плохой привычкой, от которой они будут долго избавляться? Следовательно, это будет тормозить переориентацию ликвидности?
- Банки — это профессиональные посредники, которые обслуживают своих клиентов — юридических и физических лиц. Приобретение валюты на рынке связано прежде всего не с собственными операциями БВУ, а с операциями их клиентов. И здесь необходимо подчеркнуть, что банки обязаны выполнять существующие регуляторные требования по валютной позиции. Если возможности приобретения валюты для юридических лиц - клиентов банков будут серьезно ограничены, то это может негативно повлиять на операционную деятельность бизнеса.
Отвечая на ваш вопрос о «плохой» привычке: если регулятор обоснованно убежден, что бизнес-практика отдельного банка имеет избыточные системные либо индивидуальные риски, то он вправе задействовать регуляторные нормы и инструменты риск-ориентированного надзора.
Если говорить о ликвидности рынка ГЦБ, включая ноты Нацбанка, то на казахстанском рынке такая ликвидность зависит в числе прочего от структуры инвесторов. Сегодня на рынке нот лишь около 5% участников — это иностранные игроки; по другим ГЦБ доля их составляет менее 2%.
Для расширения присутствия нерезидентов на рынке ГЦБ (что позитивно скажется и на стоимости заимствования, и на ликвидности) не должно возникать сомнений в праве на свободное движение капитала. То есть иностранные игроки должны быть уверены, что они не просто смогут приобрести ГЦБ по доступным каналам, но и в любой момент, продав их за тенге, свободно вернут себе твердую валюту.
Выход из ситуации – обеспечить максимальную предсказуемость и прозрачность на валютном рынке, в том числе и внебиржевом. Национальный банк анонсировал разработку комплекса мер для мотивации экспортеров за пределами квазигоссектора максимально продавать валюту в Казахстане. Это может существенным образом расширить предложение валюты на рынке.
- То есть вы за то, чтобы «гайки» на валютном рынке были раскручены?
- Административные меры по ограничению приобретения валюты для юридических и физических лиц не должны превалировать над мотивацией и рыночными инструментами. Нужно стремиться сохранять приверженность свободно плавающему обменному курсу с правом вмешательства Нацбанка при определенных критических ситуациях; соблюдать базовые принципы свободного движения капитала; учитывать интересы бизнеса при введении ограничений для деятельности банков на валютном рынке.
Есть много позитивного в деятельности регулятора по вопросам курсовой политики как с точки зрения информационной открытости, так и приверженности политики невмешательства в рынок. На сегодня курс доллара в большей степени зависит от фундаментальных факторов: цены на нефть, ситуации с платежным балансом, внешними вызовами.
Чем меньше будет административного вмешательства, тем больше будет доверия к монетарной политике регулятора и к тенге в целом.
- О каком объеме ликвидности может идти речь? Какова ее стоимость?
- При экстренном подходе к переориентации мы можем говорить о свободной ликвидности от нижней границы 1,2 трлн тенге до верхней 3,9 трлн тенге. По данным Нацбанка, сальдо его открытых операций — порядка 4,1 трлн тенге, в том числе на ноты приходится около 2,8 трлн тенге.
Но здесь возникает вопрос: какая срочность у этой ликвидности? Если сравнить объем срочных депозитов и объем всех обязательств перед клиентами, то можно сделать вполне обоснованное предположение, что источником свободной ликвидности являются средства клиентов на текущих счетах и вкладах до востребования. То есть то, что нельзя формально считать устойчивым фондированием для долгосрочных кредитов. Такие банковские пассивы могут быть задействованы только для коротких кредитов под оборотный капитал.
В текущих условиях Нацбанк абсорбирует избыточную ликвидность в основном через размещение нот и депозитов. Доходность, которую получают финансовые институты от этой ликвидности, колеблется по нотам Нацбанка в зависимости от сроков (от 1 до 6 месяцев) в диапазоне 9,2–9,99% годовых. Для рынка ГЦБ Минфина со сроком от 1 года до 15 лет эта доходность колеблется в диапазоне от 10,29 до 10,84%.
Если посмотреть на стоимость привлечения такого фондирования для банков, то в среднем ликвидность от физических лиц обходится в 10% годовых, а по юридическим лицам ставка привлечения по срочным депозитам — 7,5%. Привожу данные цифры для полной картины о минимальной стоимости привлечения денег для БВУ. При этом в случае переориентации ликвидности в ссудный портфель банкам необходимо дополнительно к стоимости привлечения средств заложить маржу для покрытия кредитных рисков, формирования адекватных резервов и покрытия своих затрат.
Верхняя граница свободной ликвидности — 3,9 трлн тенге — представляется нереалистичной для задействования для кредитования в краткосрочной перспективе, так как это приведет к полной разбалансировке банковской системы. При нижней границе — 1,2 трлн тенге — годовой прирост портфеля может превысить 8%, что существенно выше темпов роста ВВП и может представлять угрозу качеству ссудного портфеля и привести к последующим проблемам для банков и экономики. Полагаю, что в Послании речь шла о мотивации для сбалансированного качественного роста кредитования без угрозы создания системных рисков.
- Государство пытается поддержать кредитование бизнеса и тем самым деловую активность. От мер ждут мультипликативный эффект…
- Да, безусловно, нужно стремиться к тому, чтобы сейчас не было значительного падения кредитования, что может быть дополнительным фактором ухудшения положения заемщиков.
В текущих сложных условиях наиболее эффективной представляется синергия рыночных инструментов с государственной поддержкой. Формы господдержки достаточно многообразны и предназначены для различных субъектов. В основном они нацелены на малый бизнес, а также на сферу АПК.
На меры поддержки вправе рассчитывать и крупный бизнес, если он сейчас реально испытывает давление от пандемии. Однако только кредитование не решит проблемы экономического роста; необходим комплекс мер по восстановлению экономического роста, который уже предложен правительством. Сюда же можно отнести и ряд мер регуляторного характера для временного ослабления давления на банки.
- Приведет ли это к снижению требований банков к заемщикам?
- На сегодня определенный комплекс мер уже предложен, и он также входит в регуляторные послабления. БВУ могут с гораздо меньшими для себя потерями по капиталу оценивать выданные кредиты в определенных сегментах. Регулятор снизил требования по необходимости признания обесценения в случае реструктуризации по займам. Сейчас идет обсуждение вопроса по снижению требований к залоговому обеспечению, применяемым дисконтам.
Данные меры, собственно, и высвободили ресурсы, которые БВУ могли бы направлять на кредитование с меньшими для себя потерями, как для капитала, так и для ликвидности. Но эти меры не могут быть постоянными. Они ограничены короткими сроками и направлены на то, чтобы пережить стресс, в первую очередь — заемщикам.
На помощь бизнесу направлены и меры государства. Последние из них, озвученные в послании, связаны с субсидированием части вознаграждения для заемщиков из пострадавших отраслей до 6% годовых на период 12 месяцев с начала пандемии.
Однако в поддержке нуждаются не только заемщики, но и субъекты бизнеса, кто не брал кредиты. Так, более половины из субъектов, которые участвуют в исследовании Нацбанка, вообще не имеют долговой нагрузки, но тоже попали в сложную ситуацию. Им также понадобится помощь, но не через кредитование и субсидии, а через загрузку мощностей, стимулирование спроса на продукцию, формирование платежеспособного спроса населения и т. д. И здесь уже возникают вопросы рыночной конкуренции, налогового бремени. Так что стимулирование кредитования — это всего лишь одна из форм для решений проблем, но точно не панацея.
- Считаете ли вы, что переориентирование – это оптимальный вариант?
- Можно взять за основу оценки некоторых экспертов. Они озвучивают три подхода к разрешению ситуации. Первый, казалось бы, самый простой — это административно-командный метод. Можно, конечно, административным путем снизить базовую ставку (некоторые предлагают в два раза), что вроде бы удешевит стоимость кредитов для экономики. При этом для остановки перетока ликвидности на валютный рынок потребуется жестко ограничить покупку валюты для юридических и физических лиц и деятельность банков на валютном рынке. А чтобы заставить банки «кредитовать кого скажут», можно использовать опыт Китая, где практикуются минимальные лимиты для кредитования определенных отраслей и сегментов рынка. Однако результат применения такого подхода очевиден — масштабный банковский кризис в недалекой перспективе.
Но есть и идеальный вариант, к которому надо стремиться, — это переход, а вернее, возврат к нормальным рыночным отношениям. В конце концов, пандемия когда-нибудь закончится, и мы будем должны скоординированно из нее выходить. То есть надо стремиться к тому, чтобы экономика в оптимальные сроки вернулась к рыночным отношениям. В этом случае инфляция должна достигнуть нижнего уровня коридора, то есть 4%. В этом случае стоимость фондирования снизится, появится стимул для притока инвестиций в несырьевые сектора экономики. Соответственно, кредитные риски в экономике снизятся за счет того, что повысятся ожидания по экономическому росту, а деловая активность восстановится. Стоимость базы фондирования уменьшится естественным путем, и появится рыночный стимул для роста сбалансированного и качественного ссудного портфеля банков. Но это идеальная картина.
А для практической жизни нужно искать третий подход, держа в голове идеальный вариант и максимально минимизируя негативные последствия из первого сценария.
