Между «свободой» национальной валюты и стоимостью нефти на мировом рынке существует такая зависимость: чем меньше центральный банк вмешивается в курсообразование, тем большее влияние цена на нефть оказывает на валюту. И, наоборот, в странах, в которых регулятор сглаживает курс интервенциями, валюта меньше зависит от нефтяных котировок. К такому выводу пришли аналитики компании EXNESS по итогам исследования данных – стоимости Brent и котировок валютной пары – за 2000-2015 годы.
В мае прошлого года, когда проводилось это исследование, тенге еще не был отпущен в свободное плавание, поэтому попал в число тех валют, которые испытывали минимальное воздействие нефтяных цен. В августе прошлого года Нацбанк отпустил тенге в свободное плавание. Тенге с уровня 187-188, на котором он находился до этого события, падал практически к 384 тенге за доллар в январе этого года. Официальный прогноз Нацбанка на четверг, 25 февраля, – 348,96. В то же время средняя стоимость Brent в августе 2015 года составила 48,21 доллара за баррель, на торгах в среду, 24 февраля, превысила отметку 34 доллара за баррель.
Выше доля – больше зависимость
«В экономически развитой стране стоимость курса определяется на основании спроса и предложения. Но в Казахстане, к сожалению, нет нормально функционирующей валютной биржи, поэтому любые изменения курса валюты происходят не всегда объективно», – говорит Галим Хусаинов, генеральный директор BRB INVEST.
По его словам, Национальный банк ориентируется на два фактора – стоимость нефти и курс рубля по отношению к доллару США, так как в России более или менее развит валютный рынок, а экономики двух стран схожи. Тем не менее основными прямыми факторами, влияющими на курс, являются сальдо платежного баланса и дефицит бюджета, оба фактора достаточно сильно зависят от цен на нефть.
«Любое изменение цены на нефть сразу же оказывает влияние на курс, так как на рынке спрос и предложение формируются за счет новостей и фона, а не за счет физической «реализации» той или иной новости», – поясняет эксперт.
Он отмечает, что в странах, где курс национальной валюты фиксированный, дефицит платежного баланса покрывается за счет резервов, сформированных в благоприятное время, и цены на нефть влияют только в долгосрочном периоде, если будут находиться на низких уровнях в течение длительного времени. В странах, где курсообразование свободное, цена на нефть имеет различное влияние в зависимости от доли нефтяного сектора в экономике и структуре экспорта. Чем выше доля, тем больше зависимость, акцентирует Галим Хусаинов.
Слово «индекс» – ключевое
«В последние годы доля нефтегазовой отрасли в ВВП страны составляла до 26%, в экспорте – до 78%, в Нацфонде – 99%», – приводит данные Акбар Тукаев, заместитель генерального директора Казахского института нефти и газа.
Он рассказывает, что уже пару десятилетий на глобальном уровне наблюдается обратно пропорциональная связь между ценами на нефть и индексом доллара США. Именно рост индекса доллара США стал одной из основных причин падения цены на нефть со второго полугодия 2014 года. «Но эта связь не абсолютная и не одномоментная. Обращаю внимание только на пару факторов. Во-первых, при текущем индексе доллара США – 97,4 – цена Brent была бы около 50 долларов за баррель. Во-вторых, все, кто говорят о связке Brent'а и доллара, мало внимания обращают на термин «индекс», – говорит Акбар Тукаев. Поэтому, по его словам, идут рассуждения о курсе тенге к доллару, рублю или евро. На самом деле индекс доллара США – это соотношение доллара с евро, фунтом стерлингов, японской иеной, канадским долларом, швейцарским франком и шведской кроной. Поэтому, к примеру, обсуждающийся сейчас вопрос выхода Великобритании из ЕС может отразиться на индексе доллара США, а затем и на цене нефти.
В то же время, продолжает аналитик, ситуация на нефтяном мировом рынке зависит от показателей доказанных запасов, добычи, инфраструктуры, числа буровых установок, политических воззрений экспортеров и потребителей нефти, параметров длинных и коротких позиций по фьючерсам и опционам на биржах Лондона, Нью-Йорка, Токио и т. д. и т. п. «Мне приходилось видеть много экономико-математических моделей, которые пытались отображать все многообразие факторов влияния. Но ни одна из них не спрогнозировала обвального падения цен в 2014 году», – говорит Акбар Тукаев.
Сейчас в большинстве нефтедобывающих стран мира идет процесс переоценки подходов к вопросам политики центробанков, структуры экономики, цены на нефть, курса национальной валюты. «В таких условиях валютные предпочтения бизнеса и населения сводятся к более или менее стабильным и глобальным денежным единицам. А траектория цены на нефть, которая сегодня беспрерывно колеблется в коридоре 30-40 долларов, часто является ориентиром для курсов нацвалют», – отмечает спикер.
Не цена, а коридор
В декабре прошлого года председатель Национального банка Данияр Акишев говорил о том, что зависимость курса тенге от колебания мировых цен на нефть «не может быть прямо пропорциональной и абсолютно одномоментной». Причина – действует множество объективных факторов: доля нефти и газа в объеме казахстанского экспорта не достигает 100%, существуют временные лаги, цена на нефть измеряется через фьючерсы.
«Глава Национального банка прав, говоря о том, что изменения курса не должны быть прямо пропорциональным изменению цен на нефть», – говорит Олжас Байдильдинов, независимый аналитик в нефтегазовой сфере. По его словам, колебания курса сейчас в большей степени связаны со спекулятивными торгами, нежели с фундаментальными факторами. «Многие комментаторы и эксперты запутались, объясняя колебания тенге. Ведь для Нацбанка и государства в целом важна не столько цена на нефть, сколько поддержание коридора инфляции и государственный бюджет», – поясняет спикер.
Обновленный прогноз социально-экономического развития страны, напоминает он, ориентирован на среднегодовой курс 360 тенге за доллар (повышен с ноябрьского прогноза в 300 тенге за доллар. – Ред.) и цену на нефть 30 долларов за баррель (снижена с прописанных ранее $40 за баррель. – Ред.). «То есть при этих показателях государство спокойно выполняет все свои обязательства и осуществляет расходы, причем доходная часть обеспечивается в полном объеме без необходимости привлечения новых трансфертов из Нацфонда», – говорит Олжас Байдильдинов.
По его словам, можно долго спорить о том, какая денежно-кредитная политика наиболее комфортна. «К примеру, в любимых казахстанцами ОАЭ (входит в первую десятку нефтедобывающих стран. – Ред.) курс национальной валюты – дирхама – жестко фиксирован с 1970-х годов, то есть граждане ОАЭ, можно сказать, даже не знают о том, что такое девальвация», – приводит пример аналитик.
Как в задаче про бассейн
С тем, что курс тенге не может определяться стоимостью нефти «прямо пропорционально и абсолютно одномоментно», согласен и экономист Алмас Чукин: путь доллара от продажи нефти до казны государства слишком долог, поясняет эксперт. И выглядит эта цепочка «движений и зависимостей» следующим образом. Колебания цен на нефть сразу же отражаются на доходах нефтяных компаний. Основным рынком в Европе является Роттердам, путь нефти, добытой на Каспии, до этого порта неблизкий и непростой. Нефтяники стараются продать нефть сразу и получить деньги как можно быстрее. Это означает заключение контракта и скидку нефтетрейдеру. Тот продает «свою» нефть, которая уже на рынке, и ждет поступления законтрактованной нефти. И тут много нюансов и рисков. Государство до этих денег «добирается» гораздо более долгим и извилистым путем. «Доллары в виде выручки появляются на счетах нефтяников далеко не сразу, зачастую они остаются на зарубежных счетах. А если принять во внимание, что львиная доля добычи нефти у нас осуществляется иностранными компаниями, им вообще нет никакого смысла до крайнего срока переводить выручку в Казахстан. Так что доллары просто как доллары для валютного баланса – это уже большой вопрос», – поясняет Алмас Чукин. А поступление доходов в казну в виде налогов и отчислений – это, по его словам, еще более запутанный и долгий вопрос.
Говоря о том, как курс национальной валюты зависит от стоимости нефти в странах, где центральный банк поддерживает курс, и в странах, где курсообразование свободно, Алмас Чукин отмечает, что разобраться в этом вопросе должен помочь Нацбанк. «Это схоже со школьной задачей про бассейн: в одну трубу вливается, а из другой выливается», – проводит аналогию собеседник. Нацбанк видит все потоки – входящие и исходящие, он также общается с правительством и знает его планы. Он видит бюджет, в конце концов. «Поэтому Нацбанк должен дать нам примерное видение своей картины мира. То есть заявления регулятора должны быть предметными. Например, мы ожидаем таких-то параметров, наша цель – такая-то (удержать инфляцию или стимулировать экономику, или сдержать курс). И по варианту «А» мы, скорее всего, будем делать первое, второе, третье, а по варианту «Б» – третье, второе, первое», – поясняет свою мысль экономист. Поэтому, по его словам, опыт других стран совершенно не нужен: общих проблем и решений не бывает, каждый день ситуация меняется, и нужны самостоятельные решения.
