Неопределенная ситуация с тенге продолжает оставаться самой обсуждаемой темой в Казахстане. Отсутствие понимания того, насколько глубоко просядет тенге, вносит элемент напряжения практически во все слои общества, включая представителей малого и среднего бизнеса. На этом фоне некоторые эксперты предлагают властям, чтобы окончательно снять с повестки дня вопрос с курсом, взять на вооружение опыт Малайзии, которая, оказавшись в 1998 году в похожей, что и сейчас Казахстан, ситуации, максимально ослабила свою валюту к доллару, но одновременно ввела фиксированный курс. Часть экспертов считает, что такая мера могла бы вернуть доверие к тенге и успокоить стремительно уходящих из страны инвесторов, так как снова будут определены понятные правила игры, другие считают, что она ничего не даст и еще больше усугубит положение дел в экономике.
Похоже, да не то же
Бекнур Кисиков, вице-президент Ассоциации франчайзинга РК, заметил, что пример Малайзии стал показательным, так как по-своему это стало экономическим чудом. Когда Таиланд в конце 90-х отказался от поддержки бата, это привело к резкой девальвации у соседей. И в том числе и у Малайзии. На тот момент премьер-министр Махатхир Мохамед пошел своим путем вопреки рекомендациям МВФ. И это выразилось в так называемом «контроле капиталов». Мера была достаточно болезненная, но Малайзия отказалась от займов МВФ и не стала следовать его рекомендациям. Отток капиталов уменьшился, однако валюта страны ринггит потеряла больше половины своей стоимости. Меры помогли Малайзии достаточно быстро преодолеть кризис, и уже в следующее году страна показала существенный рост экономики, напомнил эксперт.
«Малайзия, как и Казахстан, является экспортером нефти при небольшом населении. В то же время есть разница, как в географии, так и в структуре экономики и обязательств, торговле и финансовом рынке. Если следовать логике, что тенге нужно опустить с неким запасом, то встает вопрос: насколько можно отпустить тенге? Каковы риски? И есть ли гарантия, что такая мера окажется полезной для экономики, для инвесторов, а не наоборот? Ситуация на рынке меняется очень быстро. Несмотря на прогнозы по нефти, никто не гарантирует, что цена может измениться. Конечно же, я за ясные прогнозы, но в данной ситуации мне видится, что «ползучая волатильность» лучше, нежели фиксация на некоем дне», – сказал Бекнур Кисиков.
Максим Гандрабура, управляющий партнер консалтинговой компании IGM, убежден, что если тенге обвалят и зафиксируют курс, то доверие к тенге как к средству накопления будет окончательно потеряно. У населения резко снизится уровень реальных доходов, исходя из предпосылки, что основные товары составляют импорт в Казахстан. Между тем региональная конкурентоспособность страны как производственной площадки с низкими затратами на труд вырастет и создаст стимул для прихода инвесторов. Учитывая неготовность к международной конкуренции подавляющего большинства казахстанских предприятий, низкий курс даст им возможность стать конкурентными по цене, но это будет в значительной степени нивелировано стремительно падающей платежеспособностью населения. Экспорт наращиваться не будет в силу неконкурентоспособности по качеству, в том числе неготовности обеспечить стабильность поставок на развитые рынки. Это будут труднейшие годы с расцветом криминала, галопирующей инфляцией и неопределенным будущим. Какое-либо восстановление экономики, вероятно, произойдет не ранее горизонта 10-20 лет, считает эксперт.
«Можно продолжать поддерживать тенге с относительно фиксированным коридором. Доверие к тенге будет постепенно восстанавливаться. Население получит возможность адаптироваться к изменениям и избежит «шоковой терапии». Инвесторы, видя реальные шаги по стабилизации курса и понимая тенденцию развития ситуации, будут заинтересованы в Казахстане. Этот сценарий требует вливаний со стороны правительства и параллельно активной, подчеркну, активной, работы по корректировке курса развития экономики Казахстана. Осуществимость этого варианта напрямую зависит от готовности и способности правительства принять непопулярные в нынешней элите действия, затрагивающие интересы влиятельных лиц в стране и интересы отдельных стран-соседей. Есть вариант, когда тенге будет «списан в историю» и будет создана региональная валюта алтын. Казахстан получит значительную поддержку в стабилизации экономики и время для проведения необходимых реформ. Конечно, зависимость от России вырастет, но нельзя говорить о том, что ее нет сейчас. Для населения и инвесторов это будет сигнал к стабилизации курса и новому этапу интеграции рынков ЕАЭС. Сложно говорить о лучшем варианте для нас. Здесь приходится выбирать из трех зол меньшее. К сожалению, шансы на коренную перестройку экономики были потеряны и «поезд времени» не остановить. Главное – избежать массового обнищания населения и не использовать народ как разменную монету в стратегических целях восстановления экономики Казахстана», – сказал он.
Каирбек Арыстанбеков, директор Института экономической политики Казахстана, заметил, что в настоящий момент режим плавающего валютного курса использует примерно 31% стран мировой экономики. При этом большинство стран, установивших его, это промышленно-развитые страны. Для стран – экспортеров нефти характерны другие валютные курсы. При этом плавающий курс в условиях нестабильности экономики повышает риски неустойчивости, и он эффективен в странах с развитой промышленностью, где основная статья экспорта – промышленные товары.
«Между тем в соответствии с действующим законодательством основной задачей Нацбанка РК является обеспечение устойчивости тенге. Когда каждый день курс тенге отклоняется на несколько пунктов, у нас возникает вопрос о юридической ответственности и эффективности действий руководства регулятора. Учитывая, что на долю ТНК, ФПГ и других экспортеров приходится 85% валютной выручки, они могут спекулировать на тенге в свою пользу, пользуясь тем, что регулятор не вмешивается в валютный процесс. В этом видится основной риск плавающего валютного курса. С другой стороны, фиксированный курс тоже имеет свои недостатки и преимущества. Прежде всего, речь идет об удержании реального валютного курса в пределах полосы значений, соответствующих уровню экономического развития Казахстана», – подчеркнул директор Института экономической политики Казахстана.
Не спасение, а усугубление кризиса
Экономист Петр Своик считает, что для Казахстана, экспортирующего почти исключительно биржевые товары и имеющего крайне высокую зависимость собственных производителей и потребительского рынка от импорта, ослабление тенге есть не метод борьбы с кризисом, а его усугубление. Если, например, для Турции, или того же Китая ослабление нацвалюты позволяет наращивать экспорт и общую валютную выручку как раз за счет удешевления продаж, то в РК игры на понижение нефтяных цен и увеличение сбыта просто нет. Дешевеющий же импорт из России, в борьбе с которым пустили тенге вдогонку падающему рублю, составляет всего треть от общего, удорожания же других двух третей давит на производство и потребительский рынок. По его словам, даже теоретические обоснования девальвации несостоятельны, а ее практические последствия разрушительны. В этом смысле предложение дождаться достижения тенге некоего «дна» и уже после этого зафиксировать курс есть косвенное признание губительности политики плавающего курса даже самыми убежденными сторонниками рыночного регулирования, убежден экономист.
«В том-то и дело, что, собственно, экономического дна у такой схемы нет в принципе, потому что сама же девальвация провоцирует дальнейшее ослабление тенге. Ведь чем дешевле местные деньги, тем меньше валюты могут конвертировать экспортеры для продолжения той же деятельности в стране, то есть предложение доллара на казахстанском валютном рынке только снижается. И чем дороже импорт, тем большую массу местных денег приходится тратить на продолжение производства и поддержку потребительского рынка, а это провоцирует дополнительное снижение производственной и потребительской активности в стране. При этом падает и спрос на валюту, но баланса с падающим предложением не достичь в принципе, потому что импорт, равно как это с ним происходило в «тучные годы», снижается только вслед за падением экспорта и примерно в два раза меньшими темпами. Другое дело, что переход к единственно разумной для Казахстана политике фиксированного курса требует принципиально иной концепции функционирования Национального банка и Национального фонда, а это связано с проявлением политической воли», – убежден Петр Своик.
Между Сциллой и Харибдой
Тимур Турлов, генеральный директор инвестиционной компании «Фридом Финанс», считает, что озвученная мера лишит НБ РК возможности гибко и автоматически реагировать на изменение ситуации, этой возможности, по сути, до текущего момента, у НБ не было практически никогда. Сдавать ее, доставшуюся такой ценой, неверно, подчеркнул он.
«Дальнейший обвал при текущей конъюнктуре рынков может быть уже не оправдан, и, более того, весьма вреден для экономики. На мой взгляд, и бизнес, и граждане, и финансовые институты сейчас нуждаются не в фиксированном курсе, а в дешевом хеджировании валютных рисков и дешевой тенговой ликвидности, что, по сути, одно и то же. Сейчас самый большой вред наносит даже не девальвация тенге, а невозможность брать кредиты в национальной валюте. Свободный курс не предполагает дефицита ликвидности, который сложился на рынке сейчас. Но он не решает проблему поиска равновесной цены, а только растягивает поиск этой цены во времени, перекладывая издержки на это ключевым образом именно на бизнес, а не на валютных спекулянтов, которые на девальвации способны «отбить» почти любую стоимость денег», – сказал Тимур Турлов.
Каирбек Арыстанбеков заметил, что ускорению экономического роста способствует удержание реального валютного курса в пределах полосы значений, соответствующих уровню экономического развития страны. Такое удержание не только благотворно влияет на темпы экономического роста, но и способствует структурным сдвигам в промышленности в пользу перерабатывающих отраслей, отметил он.
«Регулятор обязан определить такой уровень валютного курса, который обеспечивает экономический рост страны. Допустим, если реальный валютный курс завышен, то он выступает в качестве своего рода квазиналогообложения, его минимизация способствует снижению общего уровня национальных издержек и более эффективному размещению экономических ресурсов. Иными словами, независимо от фиксированного или плавающего курсов валют, если регулятор все еще не определил оптимальный уровень реального валютного курса, который соответствует уровню экономического развития Казахстана, то это будет работать не в интересах страны», – подчеркнул эксперт.
Олжас Худайбергенов, директор Центра макроэкономических исследований, считает, что сейчас, когда девальвация уже состоялась, бизнес хочет определенности с курсом тенге, чтобы была хоть какая-то прогнозируемость в среднесрочном периоде. Пока такое может дать только фиксированный режим, а свободное плавание имеет два явных минуса. Во-первых, нет прогнозируемости, во-вторых, если цена на нефть вырастет сильно, то тенге может укрепиться.
«Когда негативные последствия девальвации реализовались, необходимо теперь сделать все, чтобы проявились положительные. Однако, если курс укрепится, тогда они не проявятся. Более того, укрепление будет означать через некоторое время новую девальвацию. Все это не дает инвесторам планировать свои инвестиции. Власти могут пойти на такое, но только официально будет сохраняться режим свободного плавания», – заключил он.
