Руслан Владимиров: Мы ожидаем, что в этом году базовая ставка может снизиться до 12%

Какие меры помогут мотивировать банки участвовать в корпоративном кредитовании? Как введение подоходного налога на ноты Национального банка скажется на доходности финансовых институтов? Способен ли приход новых игроков «разбавить» сектор? А также о других событиях, которые могут уже в ближайшее время повлиять на банковский рынок Казахстана - рассказал в интервью корреспонденту центра деловой информации Kapital.kz  президент АО «Банк ЦентрКредит» (БЦК) Руслан Владимиров.

В ходе разговора банкир высказал свое мнение о снижении годовой эффективной ставки вознаграждения на беззалоговые потребительские кредиты, проводимой в прошлом году денежно-кредитной политике и поделился планами по возврату государственной помощи, оказанной в свое время Банку ЦентрКредит в рамках программы по повышению финансовой устойчивости сектора.

- Руслан Владимирович, хотелось бы поговорить с вами об изменениях, которые ожидают банковский сектор в текущем году. Какие ключевые факторы, на ваш взгляд, уже в ближайшей перспективе могут повлиять на участников этого рынка?

- Конечно, в первую очередь - это базовая ставка, весь рынок в ожидании, что она в течение года продолжит снижаться, ведь от нее зависит фондирование банков, под какие ставки мы будем кредитовать бизнес. 

Вторым фактором можно назвать обложение корпоративным подоходным налогом государственных ценных бумаг. В конечной редакции нового Налогового кодекса, насколько я понимаю, с 1 марта предполагается отмена льгот именно по нотам Национального банка, при этом ценные бумаги Минфина это не затронет.

Кроме того, вы знаете, что сейчас рассматривается вопрос стимулирования кредитования реального сектора на фоне мер по снижению потребительского кредитования. Мы ожидаем, что в налоговом законодательстве произойдут изменения, которые коснутся и увеличения налогов по доходам, связанным с потребительским кредитованием, в пользу их уменьшения по кредитованию корпоративного сектора.

Важно отметить, что в текущем году продолжится работа по внедрению и развитию Open banking, который откроет клиентам доступ к данным счетов в разных финансовых институтах, разумеется, с их согласия, используя приложение одного банка. Это позволит избежать ненужной траты времени на сбор целой кипы документов при обращении в какой-либо банк.

Помимо этого рассматривается вопрос введения единого QR для платежей всех банков. Мы видим, что сегодня в основном только крупные фининституты активно зашли в эту историю, так как у мелких банков нет таких возможностей. 

Наряду с этим мы ожидаем введения переводов по номеру телефона вне зависимости от того, экосистема какого банка будет использоваться.

- Согласно регуляторной отчетности за 11 месяцев прошлого года, чистая прибыль банковского сектора уже превысила 2 трлн тенге. При этом банки в последнее время укоряют в том, что они зарабатывают в основном тем, что вкладывают средства в необлагаемые налогами государственные ценные бумаги. По вашей оценке, как введение КПН на ноты Нацбанка скажется на структуре банковских активов и доходности сектора в текущем году? 

- Когда говорят, что банки заработали большую прибыль, звучит так, как будто банки заработали ее необоснованно. Банки -  это такой же бизнес, как и любой другой. А любой бизнес, как известно, всегда будет искать пути максимизации своей прибыли и оптимизации расходов. Если государство предоставляет ему такие инструменты, где можно увеличить доходы путем оптимизации расходов, например, за счет освобождения от КПН государственных ценных бумаг, почему бы этим не воспользоваться. 

Поэтому то мнение, что банки вкладывают сегодня в ноты Национального банка, чтобы якобы уйти от налогообложения, неверное. Прежде всего банки инвестируют деньги в высоколиквидные активы. Это необходимо нам, чтобы соблюдать, в первую очередь, коэффициенты ликвидности и соответственно нивелировать риски возникновения негативных сценариев.

Тут я сделаю оговорку, что не только банки инвестируют в ноты Национального банка, но и другие частные компании, и квазигоссектор, и нерезиденты. Если обратиться к последним статистическим данным, около 5% нот Нацбанка, которые находились в обращении, были выкуплены именно нерезидентами.

При этом надо понимать, что раз государство изначально вводило этот инструмент и не обложило налогами, значит у него были определенные намерения – увеличить оборачиваемость этих бумаг. 

Тенденция прошлого года была такой, что базовая ставка росла, соответственно доходность нот Национального банка поднималась, а фондирование за этим не поспевало, из-за того, что доля новых вкладов по уже повышенным ставкам в общем объеме депозитной базы росла медленнее. Таким образом, возник ГЭП, благодаря которому и образовалась дополнительная прибыль, но опять же, повторюсь, что не только у банков.

В этом году, скорее всего, произойдет обратная тенденция, если предположить, что базовая ставка, наоборот, будет снижаться вслед за инфляцией. 

Другое дело, что сейчас Национальный банк сужает рынок опционов по нотам. Если в первом полугодии прошлого года речь шла о ежемесячном объеме в 2,5-2,7 трлн тенге, то во втором полугодии мы говорим уже об 1 трлн тенге. А после введения налогообложения этот рынок сузится, предположительно, до 500 млрд тенге.

Я полагаю, что спрос со стороны инвесторов не будет удовлетворен. Тогда компании и банки начнут перераспределять свободную ликвидность в другие похожие инструменты, допустим, в бумаги Минфина, которые пока не облагаются корпоративным подоходным налогом, или в государственные ценные бумаги иностранных государств. Еще есть альтернатива - положить средства на депозит того же Национального банка. Поэтому, я уверен, что рынок быстро адаптируется, и на нашей доходности это сильно не отразится.

Насколько я знаю, ранее обсуждалось, что налогом на ноты Нацбанка должны облагаться только банки. Но в последнем чтении закона было принято справедливое решение - уравнять условия для всех участников рынка. На мой взгляд, неправильно выделять отдельные секторы экономики, ведь когда один из секторов растет, то растет и в целом экономика страны.

- Вместе с тем проблема кредитования реального сектора экономики до сих пор остается актуальной…

- Кредитование реального сектора экономики для банков всегда в приоритете. Однако предложение не может существовать без спроса. В прошлом году, когда базовая ставка росла, не все предприятия были готовы кредитоваться на рыночных условиях. Реальный сектор экономики ждал определенных льготных программ от государства, которые были впоследствии успешно реализованы.

Тем временем, когда говорят, что банки не кредитуют реальный сектор экономики, надо смотреть прежде всего на выдачу заемных средств. В основном они идут на пополнение оборотных средств. Если взять ссудный портфель крупного бизнеса по банкам, допустим, чтобы прирасти на 100 млрд тенге, нам надо выдать, условно говоря, 400 млрд тенге. В случае с малым и средним бизнесом оборачиваемость еще больше.

Например, наш банк за прошлый год выдал корпоративным клиентам порядка 1,3-1,4 трлн тенге, но при этом портфель крупного бизнеса прирос только на 111 млрд тенге, а МСБ - на 165 млрд тенге. 

- То есть в нынешних экономических условиях кредитование реального сектора экономики происходит преимущественно за счет госпрограмм?

- Действительно, кредитование, которое сейчас есть в реальном секторе экономики, в основной массе идет за счет средств государственной поддержки.

Бизнесу нужны дешевые длинные деньги. Между тем 90% всей ликвидности, которая в настоящее время аккумулируется в банках второго уровня, является краткосрочной. Срочные депозиты для физических лиц пока не прижились, во-первых, они слишком дорогие из-за высокой базовой ставки, во-вторых, как показала практика, клиенты могут снять свои деньги в любой момент, то есть для фондирования долгосрочных кредитов они не подходят. 

- Тогда каким образом можно мотивировать банки участвовать в корпоративном кредитовании, если не брать во внимание госпрограммы?

- В настоящее время на уровне государства обсуждается вопрос о возможности размещения банками долгосрочных облигаций. Однако пока неизвестно, под какую ставку государство готово рассмотреть их выкуп. Под государством мы понимаем Единый накопительный пенсионный фонд, так как много разговоров идет о том, что деньги, которые лежат там, должны оборачиваться и получать доход внутри страны. Но вопрос состоит в том, смогут ли эти облигации обеспечить соответствующий доход, чтобы стать альтернативой другим инструментам на рынке.

Также сейчас дополнительно рассматриваются механизмы синдицированного займа, когда институты развития берут на себя долгосрочные инвестиции, а банки участвуют в кредитовании оборотных средств бизнеса, то есть выдают займы на короткие сроки.

- В начале разговора вы отметили триггер на снижение потребительского кредитования в силу ужесточения налогового режима. Как вы считаете, проблема закредитованности населения на самом деле сейчас существует и усугубляется?

- На самом деле, я считаю, что нет ничего плохого в росте потребительского кредитования. Если сравнивать Казахстан с развитыми странами, то процент розничных кредитов в экономике или даже в общем ссудном портфеле по сектору будет совсем незначительным.

Тут вопрос больше относится к средней температуре по комнате, которая в целом может быть приемлемой для всех, а если обратиться к отдельным участникам, то мы увидим, что где-то есть перебор. 

Поэтому здесь я бы разграничил потребительское беззалоговое кредитование банков и микрофинансовых организаций. 

Когда мы говорим о БВУ, то речь идет о розничных кредитах на 12, 24, 60 месяцев, в то время как МФО ассоциируются у нас с онлайн-займами под зарплату, то есть на короткие сроки - от недели до 45 дней, из-за чего ставка по ним на первый взгляд кажется низкой.

У банков бизнес-модель нацелена на то, чтобы клиент закрыл кредит в установленные сроки, так как это, с одной стороны, влияет на кредитную историю последнего, с другой стороны - непосредственно на показатели самого БВУ, в частности на NPL, за которым строго следит регулятор. 

Модель микрофинансовых организаций, работающих в онлайн-формате, в большинстве своем рассчитана не на то, чтобы клиент быстро вернул деньги, а на то, чтобы постоянно рефинансировал свой заем, то есть один кредит закрывал другим, потом приходил за третьим и т.д., в итоге снежный ком бы нарастал и возникала социальная напряженность. Именно эта категория заемщиков громко заявляет о себе в обществе, и складывается впечатление, что экономика закредитована.

В таких МФО система принятия решения очень простая: если у клиента есть какой-то актив, ему выдается кредит, невзирая ни на какие коэффициенты долговой нагрузки. 

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, существует ли проблема закредитованности в Казахстане, скажу, что в целом в экономике - ее нет, но в определенном сегменте заемщиков она имеет место быть.

Кроме того, как я уже отмечал, сейчас на законодательном уровне рассматривается вопрос о том, чтобы увеличить корпоративный подоходный налог на вознаграждение, полученное по беззалоговым кредитам. Если хочешь зарабатывать на этом, плати больше налогов.

- Возвращаясь к вопросу о базовой ставке. В прошлом году было много критики в адрес Национального банка, отдельные эксперты и участники рынка считали, что ставку необоснованно держали на высоком уровне долгое время, несмотря на то, что темпы инфляции замедлялись. Хотелось бы услышать ваше мнение по этому поводу.

- В классической экономической теории: чем выше ставка рефинансирования, тем меньше денег уходит на кредитование, сжимается денежная масса, падает спрос, соответственно, цены на товары и услуги начинают регулироваться. Но в нашей экономике это не срабатывает, потому что основным спросом, который довлеет на продовольственную инфляцию, является все-таки население. 

Учитывая, что годовая эффективная ставка вознаграждения (ГЭСВ) по потребительскому кредитованию составляет 56%, даже если бы базовую ставку Нацбанк повысил до 20%, конечный потребитель все равно бы на нее не среагировал. 

По этой причине, когда в прошлом году инфляция действительно замедлилась в какой-то период времени, многие думали, что меры, предпринимаемые Национальным банком и правительством, не давали свои плоды. Именно на этот период и пришлась основная критика проводимой денежно-кредитной политики. Но по прошествии года мы видим, что Нацбанк все сделал правильно. Если в тот момент он пошел бы на агрессивное снижение базовой ставки, то все действия, направленные на замедление инфляции, могли бы не сработать, ведь мы столкнулись с высоким проинфляционным ожиданием.

- Как вы считаете, в текущем году до какого уровня может произойти снижение базовой ставки?  

- Аналитики ожидают, что инфляция будет замедляться и снизится в этом году до 5%, но, на мой взгляд, это абсолютно нереальная картина. Более реально, что она остановится на отметке 7,5-8,5%. Если такой прогноз сбудется, то можно предположить, что базовая ставка сложится в районе 12%, плюс- минус 0,5 процентного пункта.

Но не стоит забывать, что на экономику нашей страны сильно влияет геополитика, никто не сможет предсказать, появится или нет новая горячая точка на карте мира, от этого будут зависеть цены на наши экспортируемые товары.

- Вы только что упомянули про годовую эффективную ставку вознаграждения. Как известно, агентство по регулированию и развитию финансового рынка уже не один год прорабатывает документ о ее снижении с 56% до 44% на беззалоговые потребительские кредиты. Но вопрос до сих пор остается открытым… 

- На самом деле эта инициатива обсуждается, наверное, уже около двух лет. Я полагаю, что существует определенное лобби, которое не позволяет пока снизить эту ставку с 56% до 44%, хотя казалось бы…

На данной стадии развития нашей экономики лично я выступаю «за» регулирование предельной ставки. На мой взгляд, ГЭСВ 56% - это слишком много для населения, особенно с учетом того, что себестоимость розничных продуктов находится на уровне 16-17%. Да, есть еще риск-премия по возврату, но она не такая высокая. К тому же, как мы видим на практике, беззалоговые кредиты сейчас даже легче возвращать, чем залоговые, поскольку на них просто выставляются платежные требования, которые потом постепенно списываются. 

В целом я хочу сказать, что на универсальные банки снижение предельной ставки кардинально не может повлиять. Другое дело - банки, которые специализируются на беззалоговом кредитовании, если в их модели заложено 56%, то у них, вероятно, чистая прибыль снизится заметно.

- Президент страны в своем Послании народу Казахстана в прошлом году назвал одну из проблем банковской сферы - высокую концентрацию. Как вы считаете, приход новых игроков на рынок способен «разбавить» сектор?

- Да, существует мнение, что на рынке нужны новые игроки. Но для их появления я не вижу никаких преград или препонов, у нас достаточно открытая экономика.

Если вы имеете в виду зарубежные фининституты, то они уже давно представлены в Казахстане, некоторые из них в силу определенных обстоятельств даже успели уйти.

Кроме того, сегодня почти половина из функционирующих в секторе банков имеют иностранное участие, это США, Китай, Россия, Турция, ОАЭ, Южная Корея.

Другое дело, чем интересен рынок Казахстана зарубежным игрокам? Любой банк - это прежде всего коммерческая организация, которая ставит своей целью, как я уже говорил, максимизацию прибыли, никто не зайдет в чужую страну, чтобы работать в ноль.

При этом потребительское кредитование - та сфера, где складывается сегодня самая высокая маржинальность. Но насколько нам это нужно в текущих условиях?

Если же мы говорим про кредитование реального сектора экономики, то тут база фондирования для всех одинаковая в национальной валюте - это депозиты клиентов, вознаграждение по которым зависит опять же от базовой ставки. Возможно, у зарубежных банков будет фондирование в долларах, но у нас законодательно ограничена выдача займов в иностранной валюте, только если у клиента есть экспортная выручка. Понятно, что ставка кредитования в долларах намного ниже, чем в тенге. Но здесь я тоже не вижу проблем с предоставлением валютных кредитов казахстанскими банками, ведь несмотря на дедолларизацию экономики, все равно около 30% ликвидности население держит на валютных счетах.

Поэтому даже если новые игроки и зайдут на рынок Казахстана, в том числе из-за рубежа, я не думаю, что они серьезно могут повлиять на конкурентоспособность внутри страны.

- Банковское сообщество неоднозначно отнеслось к введению цифровой валюты в Казахстане. Например, некоторые банкиры и финансисты считают, что цифровой тенге послужит поводом для оттока ликвидности из коммерческих банков и заставит их конкурировать с Национальным банком. Согласны ли вы с этим мнением?

- Цифровой тенге - это по сути цифровой аналог национальной валюты. Он призван стать еще одной формой платежа, наряду с наличностью и безналом и не предполагает дополнительной эмиссии.

Конечно, теоретически можно предположить, что ликвидность оттечет со счетов банков туда, где будет храниться цифровой тенге. Но пока цифровые деньги находятся на кошельках БВУ. Кроме того, по ним не предусмотрено начисление вознаграждения. Таким образом, юридическому лицу нет смысла держать цифровую валюту в Нацбанке под 0%, когда он может превратить ее в безналичные деньги и положить на счет в коммерческом банке под определенный процент.

То есть сценарий, что возникнет конкуренция между Национальным банком и БВУ - маловероятен. 

На самом деле для простого обывателя различие между цифровым и безналичным тенге заключается только в том, что цифровой валютой можно расплачиваться в офлайн-режиме, без подключения к интернету.  

Сегодня в Казахстане 4 банка, включая нас, участвуют в пилотном проекте, посвященном внедрению цифровой валюты. Когда все кейсы будут пройдены, можно будет говорить о масштабировании цифрового тенге по всей территории Казахстана.

Со своей стороны казахстанские банки учатся работать с электронными кошельками. Также сейчас регулятором рассматривается возможность, чтобы клиенты могли лимитировано осуществлять операции с криптовалютой. Этот функционал в будущем нам может пригодиться. Сейчас весь мир идет в цифровизацию, включая наших ближних соседей - Китай и Россию. И нам тоже надо быть в первой волне, чтобы потом не догонять их.

Более того, такая цифровизация полезна и для экономики страны, особенно когда речь идет о государственных закупках и о том, чтобы деньги были целевыми и доходили до конечной цели.

- Не могу не спросить у вас про подробности купли-продажи Альфа-банка, который в 2022 году попал под санкции. В первой половине прошлого года стала известна цена, по который БЦК его приобрел - 50 млрд тенге. По мнению экспертов, это была очень выгодная сделка, учитывая, что финансовое состояние казахстанской дочки оценивалось высоко. Почему российский акционер согласился именно на ваши условия, ведь были и другие желающие приобрести Альфа-банк? 

- На самом деле не всегда цена определяет главенствующую роль. На данный момент, раскрывая подробности сделки, могу сказать, что российским акционерам поступали предложения и выгоднее, чем у нас. Но по их словам, они выбирали более надежного партнера, который бы продолжил работать с их клиентами. С нашей стороны мы взяли на себя обязательства по скорейшему выходу банка из санкционного списка SDN и занялись разблокировкой счетов клиентов за рубежом. 

Здесь надо также отдать должное совету директоров и акционерам БЦК, которые оперативно принимали решения. Благодаря этому сделка по слиянию двух банков была завершена в рекордные сроки - за 4 месяца. Причем это было не просто присоединение одного банка к другому, а реальное объединение, которое дало свой синергетический эффект – мы стали третьим банком по размеру активов в секторе. Хотя изначально рынок скептически отнесся к этой интеграции.

- Еще один вопрос, который я хотела вам задать, касается закона, ограничивающего выплату дивидендов акционерам банков, имеющих на балансе государственные средства поддержки. Известно, что БЦК вошел в шестерку таких банков. Можете ли озвучить свои планы по возврату госдолга и выплате дивидендов? Насколько мне известно, пока только два финансовых института заявили о своем намерении это сделать, уже направив определенную часть от суммы дивидендов на досрочное погашение своих обязательств перед государством.

- Прежде всего хочу отметить, что мы были одним из институтов, который в рамках программы по повышению финансовой устойчивости сектора взял наименьшую сумму - порядка 60 млрд тенге. Все условия, предусмотренные данной программой, нашим банком были выполнены. И сейчас мы рассматриваем вариант досрочного выхода из нее. При этом возврат средств изначально планировался через 15 лет, а прошло только 6.

Могу сказать, что мы подготовили все необходимые документы и подали на рассмотрение регулятору. Посмотрим, на каких условиях он примет наше ходатайство - будет ли это поэтапное закрытие долга, либо более ускоренный выход из госпрограммы.

Что касается дивидендной политики, мы всегда боролись за капитал банка, сделка с Альфа-банком дала нам возможность прирасти в нем, что позволило более активно кредитовать, в том числе и экономику страны. Сейчас мы видим, что коэффициенты достаточности капитала БЦК находятся на более чем приемлемом уровне, чтобы задуматься над выплатой дивидендов акционерам. Если регулятор позволит нам двигаться по такой же схеме, как и вышеупомянутым двум банкам, почему бы нет? Но до этого момента вопрос о выплате дивидендов не стоит. 

- Спасибо за интервью!