Объем венчурных сделок в Казахстане в прошлом году составил порядка 12 млрд тенге, из них 8,9 млрд заявлено компанией Froot.kz. Эксперты акцентируют, что без подобных крупных сделок ежегодный объем рынка пару лет назад находился на уровне 4 млрд тенге, при приблизительном количестве около 35 сделок.
При этом более 90% соглашений в 2020 году относились к предпосевной и посевной стадиям, а средний чек составил приблизительно 150 млн тенге. Развивался казахстанский венчурный рынок в прошлом году в первую очередь за счет ангельских инвестиций и средств локальных акселераторов или фондов - GVA Alatau, Kazakhstan Digital Accerelator, говорится в исследовании, проведенного KPMG и МФЦА.
«Сигналом развития VC-рынка в 2020 году стали казахстанские стартап-проекты Clockster и Farel, которые впервые привлекли в капитал известные международные венчурные фонды и акселераторы - Quest Ventures и YCombinator, соответственно. Кроме того 3 февраля стало известно о сделке международного фонда Sturgeon Capital и Болатбека Оспанова», - рассказал в разговоре с корреспондентом центра деловой информации Kapital.kz руководитель лаборатории корпоративных инноваций KPMG Digital Village Central Asia Мадияр Толеугали.
Аналитики при этом напоминают, что принятый 4 июля 2018 года первый закон о венчурном финансировании должен был дать толчок финансированию новых технологий в стране. Руководитель АО «Центр инжиниринга и трансферта технологий» (Qazinnovation) Ильяс Оспанов считает, что эффект от закона на сегодня пока остается незначительным.
«Но с ним в Казахстане появилась хоть какая-то направленность на венчурное финансирование», - добавил он.
Эксперт также обратил внимание на статью 105 -1 «Государственный аудит и финансовый контроль» Бюджетного кодекса РК. В подпункте прописано, что «госаудит и финконтроль за предоставлением и реализацией мер государственной поддержки индустриально-инновационной деятельности по софинансированию венчурных фондов осуществляются на основе доходности (убыточности) активов (всего портфеля) таких венчурных фондов в долгосрочной перспективе с учетом высокого предпринимательского риска, характеризуемого неопределенностью рыночных перспектив инновационной деятельности и потерь вложенных финансовых и иных ресурсов».
«Закон нужно адаптировать под реальные процессы венчурного рынка и его экосреды. В том числе надо прописать, что в венчурном фонде с его стартапами есть период для развития и получения «выхлопа» – от 5 до 7 лет. У нас проверяющие приходят на следующий год после запуска проекта. Но невозможно отчитаться перед контролирующими органами через год, - считает Ильяс Оспанов. - Быстрых и прибыльных показателей результативности в стартап проектах в течение года нет ни на одном развитом рынке в мире. Или это очень редкие исключения. Если данную ситуацию пропишут в действующее законодательство – это будет большой прогресс».
Венчурные проекты – это проекты смелых идей с правом на ошибку, добавляет он. Согласно мировой статистике, из 10 новых проектов в стадии роста или вовсе провальными могут оказаться 9. При этом в Казахстане проверяющие органы «кошмарят» всех.
«Система оценки должна быть по массовой доли роста стартапов, а не по каждому из них в отдельности. Условно говоря, в законе должно быть прописано, что для инновационных проектов допустимо сделать два шага назад, чтобы сделать шаг вперед. Высокотехнологичным и научным стартапам свойственно ошибаться. Самое главное, чтобы среда для них развивалась постоянно. При этом венчурное инвестирование - это не классическое инвестирование. То есть это вложение капитала в будущую стоимость компании, а не в доход от операционных процессов»,- подчеркнул Ильяс Оспанов.
В качестве примера он привел производителя электромобилей Tesla: инвесторы, поверившие в идею и проект 6 лет назад, сегодня получают прибыль от акций компании.
«Закон о регулирующий венчурный рынок - это первый шаг для формирования надлежащей экосистемы. Закон нужно дорабатывать для того чтоб он соответствовал требованиям игроков рынка, - считает директор по инвестициям Quest Ventures Руслан Рахымбай. – Но проблемы на отечественном VC-рынке – это нормальное явление. Кремневая долина тоже не стала той, которую мы знаем сейчас, за один год. Необходимо сделать системные стимулы для институциональных и частных инвесторов, чтоб инвестиций было больше».
Отношение к участию государства в развитии венчурного рынка у его участников тоже неоднозначное. По мнению директора по инвестициям Quest Ventures Руслана Рахымбай, государство должно участвовать в формировании экосистемы. То есть устанавливать больше стимулов для ее развития в виде грантов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР), но не мешать им принимать решения. В качестве стимулирования государство также может размещать заказы на технологии и услуги у местных игроков. Однако здесь наблюдается доминирование российских компаний.
«Из-за пандемии и неопределенности, которую она посеяла, снизилась активность ангелов и институционалов. Пострадала также и активность самих стартапов. Но думаю, что это изменится в ближайший год», - надеется Руслан Рахымбай.
Государство также должно создавать «критическую массу» или поддерживать в любом формате много разных стартап-проектов, дать им «питательную почву» в которой они будут расти, отмечает руководитель АО «Центр инжиниринга и трансферта технологий» Qazinnovation Ильяс Оспанов. Когда в страну приходят иностранный частный капитал, то инвесторы, прежде всего думают о трех вещах: смогут ли они заработать, сколько они заработают и какие гарантии государства в сохранности и защите его капитала и интересов имеются.
«В каких случаях венчурные фонды приходят в страну? Когда у нее есть много хороших проектов. За последние пару лет мы действительно привлекли внимание международного венчурного сообщества. Но никакие обещания не имеют такого эффекта как демонстрация того, что государство рискует своими деньгами точно также, как и сам инвестор. Постановления или госпрограммы для них не гарант. Роль государства – простимулировать интерес и поддержать рынок на росте. Я против того, чтобы государство само занималось инвестированием в венчурный сектор, но на начальном этапе это нужно для привлечения крупных международных игроков», - говорит Ильяс Оспанов.
Важно понимать, что есть большая разница между проектным и венчурным инвестированием, в свою очередь подчеркивает управляющий директор «Сбербанк Казахстан» Амирхан Чиканаев. Развитие инноваций - это всегда большой риск и большая доля оппортунизма. Не правильно подобранная система финансирования или инвестирования ломает мобильность, креативность и смелость в инновации.
«Рано или поздно получатель инвестиций будет действовать максимально безопасно. Но это нивелирует инновационность и смелость бизнес решений. Частные венчурные инвестиции в большей степени нацелены на получение прибыли и трезво оценивают риски и готовы их делить с командой. Соответственно это дает больше шансов к реализации действительно прорывных идеи и новых бизнес моделей. Но опять же это не аксиома», – добавляет Амирхан Чиканаев.
Наличие любого вида венчурного финансирования это благо для развития рынка, считают эксперты. Но вопрос в том, что в большинстве случаев грантовые программы или государственные венчурные инвестиции преследуют цель своевременного освоения, достижения поставленных KPI- метрик в срок, целевое использование и так далее. При этом отклонение от плана или его изменение приводит к долгосрочной бюрократии или, в худшем случае, юридическим последствиям для получателя инвестиции.
