В августе будет год, как Казахстан официально живет в условиях свободно плавающего курса. Но фактический переход на новую политику произошел позже, после прихода нового главы Национального банка. Однако вопросов пользы от этого перехода все еще остается много: заработные платы населения обесценились в 2 раза в долларовом эквиваленте, при этом в тенговом они остались без изменений. При этом инфляция как основной ориентир все еще растет. В прошлом году она составила 13,6%. На этот год регулятор поставил перед собой задачу сохранить ее на уровне 6-8%.
Казахстан – не первая страна и тем более не единственная, которая перешла на инфляционное таргетирование. Корреспондент «Капитал.kz» обсудил, как Польша переходила на эту политику и как отразится Brexit на Казахстане, с Кшиштофом Рыбиньски, ректором Университета Нархоз, бывшим заместителем председателя Национального банка Польши.
- Кшиштоф, начнем, пожалуй, с самой животрепещущей темы – на прошлой неделе прошел референдум в Великобритании, по результатам которого 52% британцев проголосовали за выход страны из ЕС. Многие эксперты считают, что это нанесет серьезный ущерб мировой экономике. Как вы считаете, чем грозит Brexit?
- После начала глобального финансового кризиса мировая экономика развивалась очень медленно, это происходит уже 8 лет. Все риски, возникшие тогда, все еще остаются – огромный общий долг, и государственный, и частный растут. Эта ситуация наблюдается и в США, и в Европе. В связи с этим перспективы для мировой экономики не слишком радужные. А тут выход Великобритании, который еще больше увеличивает возможность того, что в ближайший год-два будет сильный глобальный финансовый кризис. Это было видно, когда все биржи пошли вниз, а процентные ставки бондов всех стран, которые не являются стабильными и развитыми, пошли вверх. Этот эффект будет не единичным, а постоянным.
- А для СНГ и Казахстана, в частности?
- В России последние годы уже наблюдается падение ВВП, хотя и ожидается, что будет небольшой прирост на следующий год. Но все же страна находится в рецессии. В Китае также наблюдается экономический спад, все усугубляется и проблемами в Европе. Поэтому сегодня ситуация вокруг Казахстана становится очень напряженной. На мой взгляд, нужно быть готовыми к тому, что экономика страны будет развиваться медленнее и этот процесс может продлиться 2-3 года. Объективно, страна уже находится в рецессии. Теперь, чтобы выйти из нее, важно быстро и эффективно проводить такие программы, как стратегия «Казахстан-2050», план нации «100 конкретных шагов». Сегодня будущее стран, которые раньше зависели от цен на нефть, будет зависеть от реформ. Они должны быть глубокими и незамедлительными, поскольку позволят диверсифицировать экономику, отказаться от сырьевой зависимости. И если они будут внедряться оперативно, то, возможно, этот кризис сможем преодолеть быстрее.
- С каких реформ, по вашему мнению, стоило бы начать?
- Казахстан по некоторым критериям очень привлекателен для инвесторов. После девальвации национальной валюты стоимость рабочей силы в долларовом эквиваленте уменьшилась на 50%, поэтому инвесторам во всем мире очень интересно нанимать казахстанцев на работу и открывать здесь свои компании. Возможно, даже в сравнении с Китаем сегодня Казахстан выглядит более интересным.
Есть, безусловно, и негативные факторы, например, то, что Казахстан – очень закрытая страна. Стране нужны реформы, чтобы открыться для внешней торговли, проводить все операции быстрее и дешевле. Пока этого не будет, ждать инвесторов не стоит. Сегодня очень остро стоит земельный вопрос и его нужно урегулировать. Но при этом все равно для развития необходимы инвестиции из Европы, США, России, которые должны быть связаны с созданием здесь новых производств, ростом экспорта, а торговля должна осуществляться без препятствий, которые на сегодняшний день имеются. Приведу пример: чтобы привлечь зарубежных специалистов в наш университет, нужно платить 20% дополнительного налога. И я хочу пригласить профессоров из очень престижных мировых вузов, но это обойдется очень дорого. Поэтому нужно решить вопрос с налоговой системой. Для сравнения: Польша открылась для международных инвесторов и сегодня она является самой успешной страной в Центральной и Восточной Европе.
- Не подтверждает ли выход Великобритании тот факт, что наступил кризис глобализации?
- На Великобританию нужно смотреть по-другому, там и люди думают иначе. Но такие настроения ходят не во всем мире, и точно не в Европе.
За последние 20 лет наблюдается такая ситуация, что уровень богатых людей стал еще выше, а простые люди стали беднее. Иначе говоря, разрыв между богатыми и бедными стал еще больше. Это видно и в США, и в Германии, и в Великобритании. Люди видят, что от глобализации есть польза только для «Биллов Гейтсов» этого мира, а жизнь простых людей, которые получают ежемесячную зарплату, не меняется. Поэтому они решили, что эта глобализация им не нужна. Во Франции, например, тоже заговорили о том, что хотят провести референдум. И в других странах... Но я думаю, что все же люди не против мировой торговли, путешествий без виз. Они хотят, чтобы эти удобства остались, но они против того, чтобы богатые стали еще богаче.
Усугубила ситуацию и ошибка Ангелы Меркель, которая открыла Европу для беженцев. А население этих стран не хочет, чтобы Европа менялась. Это тоже сильно повлияло на решение британцев. На мой взгляд, оно свидетельствует не о том, что происходит кризис глобализации, а скорее о том, что она сделала три шага вперед и два назад. Но в любом случае глобализация необходима.
- Скажется ли выход Великобритании из ЕС на курсе тенге?
- Курс тенге очень привязан к ценам на нефть, как и вся экономика страны. В будущем, будем надеяться, все изменится. Но сегодня это так. Как я уже говорил, вся мировая экономика находится в непростом положении. В недалеком будущем, по моему мнению, возможен финансовый кризис в Европе, Китае, России. Это увеличивает риски для глобальной экономики и если ее рост будет ниже, чем ожидалось, это повлияет на цены на нефть и снизит на нее спрос. И в дальнейшем это скажется на тенге, он может опять девальвировать.
- Стоило ли в условиях мировой нестабильности Казахстану переходить на свободно плавающий курс?
- Польша переходила на свободно плавающий курс 15 лет, и все это происходило постепенно: сначала фиксировали курс, потом ввели коридор, позже расширяли его. И лишь через 15 лет отпустили его в свободное плавание. К этому времени население привыкло, что курс меняется, а предприниматели научились управлять рисками изменения валютного курса.
В Казахстане переход произошел почти за один день. Я изучал историю финансового кризиса и не нашел ни одного примера того, как курс национальной валюты упал бы на 100% в течение пары месяцев. Причем это было связано не с банковским или другим кризисом, при котором обычно происходит такая девальвация.
В Казахстане же экономика развивалась, банковский сектор был стабильным, а курс национальной валюты упал в два раза. Это очень интересный опыт.
Если посмотреть в целом на эту политику, то она может повлечь и большие риски для Казахстана, потому что девальвация имеет положительный эффект через экспорт. Но если посчитать его объем в Казахстане, то экспорт, который не связан с нефтью и ресурсами, очень маленький, лишь 10% от ВВП. Поэтому и эффект был минимальным для всей страны. Но в результате девальвации было утрачено доверие к национальной валюте, компании не знают, как правильно управлять рисками валютного курса, заморозили свои запланированные инвестиции. И это понятно, как можно вкладывать деньги, если не знаешь, что завтра будет с тенге?! Мы внедряем новую IT-систему и она почти вся импортная. После девальвации мы вынуждены были сократить бюджет на этот проект в два раза. И скорее всего влияние новой политики в краткосрочной перспективе будет отрицательным. Дальше – посмотрим. Если же правительство будет проводить реформы, создавать новые отрасли для экспорта, тогда все изменится.
- И все-таки хотелось бы узнать ваше мнение относительно действий Нацбанка в период перехода?
- Национальному банку необходима четкая политика: если перешли на свободно плавающий курс, значит не нужно вмешиваться в рынок с интервенциями. Я думаю, что курс уже нашел какой-то коридор – 300-400 тенге. В этой зоне Нацбанк не должен участвовать на рынке. Следующий шаг – перестать комментировать и обсуждать валютный курс, а донести до всех участников рынка самый важный вопрос – уровень инфляции. Если же посмотреть, о чем сегодня говорит Нацбанк, чем он занимается, – это валютный курс. Я работал заместителем председателя Нацбанка Польши, и мы тоже внедряли эту политику. Мы также объясняли населению и бизнесу, что теперь задача Нацбанка состоит в том, чтобы снизить инфляцию до нужных показателей, а не в том, чтобы как-то управлять курсом.
- Очень интересен опыт Польши, какие основные трудности были у вас при внедрении?
- Когда инфляция в стране достигла 10%, дальнейшее ее снижение было сложным. Для этого было внедрено инфляционное таргетирование. Когда инфляция была на уровне 8%, Нацбанк принял решение резко поднять процентные ставки до 23%. И в течение года уровень безработицы пошел вверх и составил более 20%. В итоге инфляция упала ближе к нулю. Но это обошлось достаточно дорогой ценой: уровень безработицы почти полтора года постоянно рос, а экономический рост был близок к нулю. Мы до сих пор обсуждаем: стоило ли это делать? Да, мы получили низкую инфляцию, теперь там даже дефляция – минус 1,5% – такой ценой. И пока однозначного решения нет. Но в Польше, да и в Европе, Нацбанк в отличие от Казахстана является независимым от правительства. Там на решения Нацбанка никто не влияет: ни президент, ни парламент. В Польше выбрали 10 людей в Совет денежной политики на 6 лет, и они могут принимать любые решения.
- Но в Казахстане ситуацию осложняет высокая долларизация экономики… Как можно ускорить дедолларизацию?
- Это очень сложный процесс. В условиях, когда население и бизнес держат свои сбережения в валюте, управлять денежной политикой практически невозможно. Даже повышение ставок по депозитам в национальной валюте для тех, кто держит 80% своих накоплений в валюте, особого значения не имеет. Если процентные ставки при этом сохранять на высоких уровнях, люди начнут проводить конвертацию из долларов, понимая, что в тенге держать выгоднее. Нужно постепенно вернуть доверие к тенге. Или можно ускорить этот процесс… Для этого в Польше мы провели деноминацию. До нее доллар стоил 17 тыс. злотых, после – 1,7 злотого. Но здесь надо выбирать - нужен медленный процесс или его необходимо ускорить. Это уже должны решать люди, которые отвечают за экономику.
- Возможно, в Казахстане тоже стоит провести деноминацию?
- Только в том случае, если будет уверенность в том, что инфляция не вернется на прежний уровень и будет исчисляться однозначной цифрой. Если же она будет 15% и будет проведена деноминация, она ни к чему не приведет, но опять подорвет доверие к тенге. Пока об этом говорить рано.
