Фото: Руслан Пряников
В Казахстане - сырьевой стране - геологоразведка, без которой добыча в принципе невозможна, испытывает целый ряд проблем. Из-за них местные и иностранные инвесторы в своей массе не хотят заходить в этот бизнес, рассказал в интервью корреспонденту центра деловой информации Kapital.kz заместитель директора ТОО «КТК Геолсервис» Дмитрий Дергачев.
- Дмитрий Васильевич, есть мнение, что больше всего денег в сырьевом секторе тратится не на разработку месторождений и добычу, а на разведочные работы. Это так?
- Геологоразведка действительно требует больших затрат, но они составляют максимум 2-3% от себестоимости добытого сырья. Именно добытого, потому что разведанные запасы в недрах, например, золота могут составлять 10 тонн, а извлекать его невыгодно: большая глубина месторождения, низкое содержание полезных ископаемых, либо они трудноизвлекамые. То есть такое месторождение невыгодно разрабатывать. Поэтому я подчеркиваю, что в себестоимость добытого объема твердых полезных ископаемых заложена до 3% затрат на разведочные работы. Например, если стоимость добытого золота составляет 10 млрд тенге, то на разведку уйдет 200-300 млн. тенге. Но сырьевой бизнес относится к рискованному. Даже если компания получила для разработки участок, где точно есть твердые полезные ископаемые, существует множество факторов, которые могут сделать его разработку невыгодной.
- Какие из рисков самые высокие?
- Неправильно составленный проект на разведку, а также его не квалифицированное геологическое сопровождение может погубить перспективный участок. Нужны грамотные геологи, если этим займется дилетант и просто начнет бурить по нанесенной на участке сетке, где-то горнорудное тело можно зацепить, а где-то нет. Кадровый кризис – одна из главных проблем нашей геологоразведки в настоящий момент. В Казахстане самому молодому геологу сейчас 60 лет, то есть в стране уже два поколения подряд не готовили этих специалистов. У нас «твердовиков» - геологов, которые профилируются на разведке твердых полезных ископаемых, в лучшем случае 150 человек.
- А сколько нужно?
- 3-4 тысячи человек.
- Действительно, большой дефицит специалистов. Но проблема с кадрами характерна для многих сфер. Что еще осложняет ситуацию в нашей геологоразведке?
- Мало иностранных инвесторов, готовых проводить поиски полезных ископаемых в Казахстане. С одной стороны, в наших недрах лежат почти все элементы таблицы Менделеева, с другой - нет крупных объектов, где они были бы сконцентрированы. Конечно же, многие месторождения еще не разведаны, но средняя глубина тех, которые на данный момент разрабатываются, около 200 метров, бывает больше, но это редкость. У нас как-то боятся идти в глубину.
- Что в этом страшного?
- Бурение – это самая дорогая часть разведки. Средняя стоимость бурения 100 долларов за метр. То есть только в разведку месторождения твердых ископаемых надо вложить 3-5 млн долларов. А у нас геологразведка в плохом состоянии, то есть риск получить убыток высокий, поэтому бизнес не хочет в это ввязываться.
- Пусть иностранные инвесторы приходят со своими учеными.
- Им выгоднее брать уже готовые месторождения. А нашим бизнесменам в общей массе тем более неинтересны такие траты. Вот, смотрите, недропользователь получает участок под разведку, на нем надо провести изыскания, выполнить комплекс исследовательских работ. Каждый участок состоит из нескольких блоков, недропользователь может брать для геологоразведки до 200 блоков. Государством установлено, что в разведочные работы на каждом из них нужно инвестировать 1,2 млн тенге и отчитаться перед Министерством финансов РК о том, что ты это сделал. Сейчас бизнес и министерство индустрии и инфраструктурного развития обсуждают снижение этой суммы до 500 тыс. тенге. Так вот, обычно компании берут в работу от 10 до 30 блоков, а это по сегодняшним стандартам 12-36 млн тенге. И это только первый этап, потом нужно начать добычу, а это еще дороже. Нужно строить шахты, обогатительную фабрику, на много чего еще потратиться. При этом у нас прибыльность по твердым ископаемым на уровне 18-20% считается очень хорошей.
- А в других странах какая?
- Никто не озвучивает цифры, многие компании просто скрывают свои доходы.
- Что еще осложняет вам работу?
- На днях МИИР сделал рассылку о модельных контрактах на недропользование. Они уже использовались в Казахстане и подразумевали разделение разведки и добычи. Потом от них отказались, а теперь министерство сообщило, что мы опять будем работать по раздельным контрактам.
- Из каких соображений возвращаются к модельным контрактам?
- Не знаю. Но дело в том, что, когда разведка и добыча разделены, компания, обнаружившая запасы полезных ископаемых, может не успеть собрать все необходимые для разведки документы.
- То есть ты потратил деньги на то, чтобы найти долгожданные залежи, а кто-то тебя опередил и начинает их добывать.
- Да. И вот вам еще одна проблема – нестабильность законодательства в сфере недропользования. А геологоразведка не терпит суеты, потому что в ней реализовываются долгосрочные проекты.
- Да и инвесторы любят предсказуемость законодательной базы.
- Конечно. Бизнес два-три года привыкает работать по одному закону, а через полгода-год к нему появляются какие-то дополнения, или Кодекс «О недрах и недропользовании» меняется раз в два-три года. То компании должны заключать контракты на добычу, то им говорят получать лицензии. Кстати, по лицензиям тоже есть вопросы. Предприниматели не могут их получить на добычу общераспространенных полезных ископаемых (ОПИ), по которым провели разведку и утвердили запасы. ОПИ - это ископаемые, занимающие лидирующее положение по объемам добычи в мире, поскольку они используются в строительном секторе. Речь идет о щебне, песке, глине, известняке. Крупными покупателями золота в основном являются банки и его добывается немного в сравнении с тем, что песка и глины в мире добывают миллионы тонн ежегодно. Так вот, статья 24 Кодекса о недрах допускает совместное использование земли недропользователями. Например, одна компания может добывать песок на поверхности земли, а другая на этой же территории качать нефть на глубине 1,5 км, и они друг другу не мешают. Так разрешено законом, но что происходит на практике?
Мне написал недропользователь из Сузакского района Туркестанской области, который хочет добывать соль из озера, но Южно-Казахстанский межрегиональный департамент геологии не выдал ему лицензию, хотя человек собрал все необходимые документы. Департамент аргументировал свое решение тем, что на этом участке есть перспективы ресурсов твердых полезных ископаемых. «Ресурсы» означает, что есть только 10% вероятности того, что на этом участке есть эти ископаемые, а «перспективы ресурсов» подразумевают вероятность в 5%. Предприниматель объяснил им, что не станет их трогать, будет добывать только соль из озера, но они не слушают и ничем не обосновывают свой отказ.
- В тех условиях, которые вы перечислили, сколько можно заработать в геологоразведке?
- Если объект стоит 3 млрд долларов, маржинальность составляет 20%, то есть можно рассчитывать на 600 млн долларов.
- Ну не по всем же месторождениям такая прибыль?
- Не по всем. Доходность до 20% получают при добыче твердых ископаемых, барханный песок гораздо выгоднее. Даже выгоднее, чем золото, по песку доходность 30-40%. А затраты только на технику, не нужна никакая фабрика, как при добыче твердых ископаемых. И этих песчаных карьеров все больше и больше разрабатывается. Только наша кампания в Кызылординской области разведала почти 60 карьеров.
- А по проектам добычи общераспространенных полезных ископаемых, которые, по вашим словам, золотая жила, когда начинается стадия доходности?
- Через 3-4 года с момента запуска проекта. И еще хочу упомянуть о важном нюансе, который влияет на экономическую целесообразность проекта по добыче твердых ископаемых и, соответственно, на перспективы геологоразведки. У извлекаемой свинцовой руды чаще всего попутным ископаемым, которое в нее заключено, является серебро. Оно хорошо отрабатывается, то есть отделяется от свинца. А если серебро не в свинце, а в цинке, то его невозможно выделить - нет технологии. Допустим, в добытой породе 5% цинка, а серебра 2 грамма на тонну, тогда его невозможно отделить от цинка, и оно уходит в "хвосты". И дело в том, что многие попутные полезные ископаемые не извлекаются. Однако Министерство финансов РК требует, чтобы компания, разрабатывающая такое месторождение, платила налог и за добычу цинка, и за добычу серебра. Недропользователи пытаются объяснить налоговому органу, что оно не извлекается, но тщетно. Сейчас идет целая дискуссия на эту тему.
Как видите, законодательство на сегодняшний день не помогает геологоразведке развиваться.
