Нефтяной потенциал Казахстана – максимум 11-12 млрд тонн, при условии, что все недропользователи займутся поисками месторождений. На сегодняшний день достоверные запасы составляют 3,5 млрд тонн. «Многие научные организации прогнозируют запасы до 76 млрд тонн. Но очень трудно поверить, что Казахстан похож на Ближний Восток или хотя бы на Персидский залив», – таким мнением поделился известный казахстанский геолог, первооткрыватель газового месторождения Амангельды Марат Майлибаев.
На заседании Дискуссионного клуба Разумова он рассказал, почему в Казахстане можно не выпускать бензин и керосин из собственной нефти, как парафин может окупить всю нефтедобычу, за что стране нужно стыдиться в нефтеразведке и почему отодвигаются сроки добычи на Кашагане, передает корреспондент центра деловой информации Kapital.kz .
Государству – разведку, инвесторам – добычу
Говоря о геологоразведке, спикер отметил интересный факт: в Казахстане до сих пор ищут – и находят! – нефть на уровне 600-700 метров. В мире эти глубины уже давно изучены. Более того, залежи у нас обнаруживают даже на 400 метрах. «За это должно быть стыдно», – уверен гость клуба. Такая ситуация, по его словам, сложилась из-за подхода, существовавшего с СССР, когда сосредотачивались только на чем-то одном: «Нашли Узень, Жетыбай – все силы туда, вокруг поисковые работы прекращают, нашли в Западной Сибири крупные нефтяные месторождения – в Казахстане часть поисковых экспедиций закрыли. Зачем искать, когда там гиганты?».
Судя по словам эксперта, неправильный подход применяется и в современном Казахстане – слишком большие надежды возлагаются на инвесторов, которые, как ожидается, будут заниматься поисками «по всем правилам науки и новой техники».
Как раз недавно первый вице-министр энергетики РК Узакбай Карабалин говорил о том, что сейчас в Налоговый кодекс вносятся изменения, направленные на снижение налоговой нагрузки при проведении геологических работ. На ряде месторождений будет использоваться дифференцированный подход к налогообложению, в зависимости от сложности разработки будут предоставляться льготы и преференции – чтобы инвестор по итогам работы и в случае открытия месторождения получил приемлемую норму рентабельности. Вопрос снижения налоговой нагрузки, устранения и сокращения административных процедур коснется и проекта «Евразия», который предполагает бурение в Прикаспийской впадине сверхглубокой скважины (до 15 км).
Иностранные инвесторы не хотят тратиться на поиск, они хотят готовые месторождения, говорит Марат Майлибаев. Его точка зрения: поисковые работы необходимо организовывать за счет бюджета и найденные месторождения передавать недропользователям. При такой схеме недропользователь «и сам будет жить, и бюджет сможет пополнять, и затраты государства на поисковые работы вернет». Во всем мире работают именно так.
Сверхприбыли и природа
Одна из проблем казахстанской нефтедобычи – больше половины месторождений, если не считать крупные проекты, являются зрелыми, пик добычи на них пройден. Встанет ли перед страной вопрос снижения добычи черного золота? Ответ спикера на этот вопрос был таков: «Этот вопрос стоит, и это хорошо». Почему – потому что многие компании получали сверхприбыли при высокой стоимости сырья. Когда цены упали, они стали сворачивать добычу, причем искусственно, то есть не по причине ее падения, а просто из-за снижения рентабельности.
Отметим: государство намерено стимулировать недропользователей к повышению эффективности извлечения нефти, для этого правительство примет конкретные меры. Об этом в начале июня сообщил первый вице-премьер РК Бакытжан Сагинтаев. Сегодня коэффициент извлечения нефти (КИН) в Казахстане составляет 30%; правительство должно реализовать технологическую политику повышения этого показателя не менее чем на 5-7%.
Увеличить КИН, по мнению Марата Майлибаева, возможно – «потому что хороших исполнителей много». Но как на это отреагирует природа – вопрос. Скорее всего, она будет сопротивляться. Есть законы природы, которые не позволят увеличить или уменьшить нефтеизвлечение. В Казахстане нефть очень густая, вязкая, добиться большей, чем сейчас, нефтеотдачи практически невозможно: и экономически это невыгодно, и технология не отработана.
К этому спикер добавляет: «Сейчас хотят пересчитать все запасы, чтобы увеличить их. Но что есть, то есть. Если у вас в кармане 100 тенге, то как ни считай, 100 тенге так и останется. То же самое и с нефтью».
Научиться торговать ценным сырьем
Вместе с тем эксперт уверен: необходимо срочно поднимать технический и технологический уровень в казахстанской нефтяной промышленности. Из-за рубежа завозятся устаревшие технологии и технику. В то время как есть свои изобретения, и они не на проценты, а в разы лучше импортных. Пример – долото для бурения скважин, которое в 107 раз производительнее, чем самые современные долота, существующие в мире. Есть и другие технические решения, позволяющие увеличить производительность скважин в несколько раз.
Почему для Казахстана так важно применять технологии, позволяющие увеличить приток нефти из пластов, – потому что казахстанское сырье особое, «такое ценное, как никакое в мире». Согласно краткому анализу, оно состоит минимум из 380 компонентов. Основные – парафин, мазут, ароматика. Из ценной казахстанской нефти можно также вырабатывать индустриальные минеральные масла – они увеличивают срок службы высокооборотистых реактивных двигателей, танковых двигателей, работающих под большой нагрузкой, в 4-4,5 раза по сравнению с зарубежными маслами, присутствующими на рынке.
«Казахстану не нужно из собственной нефти вырабатывать бензин и керосин – их можно завезти или изготовить из мазута методом крекинга. Выгоднее производить минеральные масла. А если мы будем извлекать парафин – его содержание очень высоко – мы окупим всю нефтяную промышленность, и нефтяной остаток можно будет бесплатно отдать в пользу народа», – иллюстрирует спикер.
Кстати, эксперт отмечает, что в Казахстане добыча нефти и газа будет осуществляться больше века. Но мировая тенденция – черное золото постепенно станет все менее востребованным в качестве топлива, от этого и цены на него, вероятно, пойдут на спад. Бензин и керосин со временем сменит газ, отчего с этим сырьем «будет туговато», далее – энергия ветра, воды, ядерная энергетика. «К середине века эпопея закончится», – уверен аналитик. Нефть все больше будет использоваться как сырье для химической промышленности.
Рыба выгоднее нефти
По поводу Кашагана Марат Майлибаев говорит: добыча там абсолютно не выгодна из-за недостаточного количества запасов. Изначально предполагалось, что речь идет о 7 млрд тонн, затем – что о 2 млрд тонн, в итоге оценку свели к 700 млн тонн. Но даже если взять этот объем в ближайшие 20 лет, а нужно еще учитывать стоимость добычи, то затраты на шельф никак не окупятся. «Поэтому сроки промышленной добычи постоянно и отодвигаются. Они поняли, что не окупят все затраты и тянут, пока правительство не скажет – закрывайте», – считает эксперт.
Более того, он говорит, что рыбный промысел мог бы быть более выгодным, чем добыча нефти на Каспии. Оценку делали перед тем, как консорциум начал работать на шельфе. Тогда на сейсмические работы затратили, вероятно, около 2,5 млрд долларов – точную сумму никто не знает. Если сопоставить эту цифру с тем, что можно было бы заработать на рыбе, до того как ее загубили, перевес оказывается в пользу рыбы. И это сравнение только со стоимостью сейсморазведки, не считая последующих затрат на установку буровой, бурение, строительство острова, а далее будут производственные затраты на добычу. «Я лично много раз выступал против поисков и разведки на шельфе Каспия», – говорит спикер. По его мнению, добычу на этом месторождении еще не поздно остановить. А что касается уже понесенных на этот проект расходов, то они «останутся на плечах» участников консорциума – это их убытки и риски.
