Аким Алматы Ахметжан Есимов считает, что уголовное преследование бизнесменов должно стать исключительной мерой. В принципе, все верно, вопрос лишь в том, насколько вся система в целом готова соблюдать это правило.
На прошлой неделе в акимате Алматы во время обсуждения перспектив нового Департамента госдоходов Ахметжан Есимов поставил перед правоохранительными органами ряд важных задач.
Он поддерживает решение президента по упразднению финпола. Это, на его взгляд, даст возможность сосредоточить работу по выявлению экономической преступности в одном органе – комитете по государственным доходам. В то же время он считает, что необходимо пересмотреть принципы работы службы экономических расследований. Чистота и незапятнанность мундира должны быть поставлены во главу, это будет способствовать снижению коррупции и повышению доверия общества, заострил внимание градоначальник и привел цифры: в этом году из трех тысяч возбужденных уголовных дел, 2,5 тыс. приостановлены.
- Представляете? Возбуждают уголовное дело, потом наши бизнесмены находят пути, чтобы это остановить, - негодует он. - Ну как так можно? Зачем тогда возбудили столько?
Работа должна быть построена на предупреждении, профилактике и пресечении правонарушений, а уголовное преследование должно стать исключительной мерой, убежден Ахметжан Есимов.
Бизнес – это наказание?
По сути, во многих постсоветских государствах бизнес – это наказание. Власти считают бизнесменов лишь инструментом для решения каких-то частных проблем (отсюда – коррупция), а иногда государственных проблем (отсюда – всякие повинности во благо государства).
Такое отношение к бизнесменам приводит к довольно большим проблемам. Судите сами.
В апреле 2012 года российская газета «Ведомости» со ссылкой на Центр правовых и экономических исследований привел страшную статистику: за последние 10 лет уголовному преследованию подвергся каждый шестой предприниматель (16%), две трети компаний попавших «под статью» бизнесменов закрылось, без работы осталось до 2 млн. человек.
Эти убеждения, что бизнесмен – вор, воплощает Уголовный кодекс, в котором с 1996 года глава об экономических преступлениях пополнилась 12 составами, половина из которых тяжкие, а пороги наказания по многим экономическим статьям повышены до 5-10 лет лишения свободы.
Кстати, все, что творится с бизнесом в России, очень похоже на то, что творится с бизнесом в Казахстане.
Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, как властям пришлось срочно вводить мораторий на проверки малого и среднего бизнеса (МСБ). Как потом властям пришлось несколько раз этот самый мораторий продлевать.
В последний раз властям пришлось вводить мораторий со 2 апреля 2014 года до 1 января 2015 года, и он запрещает проводить плановые проверки в секторе МСБ. А с 2015 года указ президента вообще отменяет плановые проверки предпринимательства.
Взялись крепко
Судя по всему, в Казахстане крепко взялись за то, чтобы создать бизнесменам условия для спокойной работы.
Как анонсировал еще до акима Алматы председатель Комитета государственных доходов министерства финансов Казахстана Даулет Ергожин, уголовное преследование за неуплату налогов и таможенных платежей станет в Казахстане «исключительной мерой», фискальные органы сосредоточатся на обеспечении возмещения неуплаченных платежей в бюджет.
«Мы меняем подходы работы с бизнес-сообществом, теперь главной задачей службы экономических расследований станет обеспечение возмещения платежей в бюджет, уголовное преследование будет применяться как исключительное действие», – заявил он, выступая на расширенном заседании политсовета партии «Нур Отан».
Он заметил, что миссия фискальных служб теперь заключается не только во взимании налогов и таможенных платежей, но и «в формировании успешной бизнес-среды, где легко и удобно платить налоги». «Бизнес сам будет стремиться работать открыто и честно, будучи уверенным в полной защите своих прав», – считает глава комитета.
«Успех реализации этого механизма зависит и от самого бизнес-сообщества, поэтому мы ожидаем, что Нацпалата предпримет ответные шаги по воспитанию добросовестных бизнесменов», – продолжил он.
«В соответствии с указом президента мы полностью отменяем плановые проверки и переходим на систему управления рисками. Сейчас мы уже завершаем настройку систем налоговых и таможенных рисков как единого механизма, исключающего человеческий фактор. Основополагающий принцип, который закладывается в эту систему – «Нет нарушений закона – нет тотального контроля со стороны государства», – заключил Ергожин.
Как на Западе
По большому счету, все, о чем говорил Ергожин, очень напоминает методы, которыми широко пользуются на Западе.
Так, председатель отдела «Основание и деятельность МСП» Германской ТПП Марк Эверс рассказал корреспонденту «Российской газете – Бизнес», что в Германии при соблюдении всех предписаний первичное разрешение получить довольно легко.
Причем, там делается упор на регулярный текущий контроль, который при случае выявит все недостатки, однако ни в коем случае не препятствует деятельности фирм. Это, скорее, формальность, проводящаяся почти незаметно в определенные промежутки времени. Если пожарный выход забит или задвинут столом, надо просто освободить его, а ресторан может закрыться, только если из-за несоблюдения гигиенических предписаний существует реальная угроза здоровью и жизни потребителей.
Вопрос о том, может ли государство шантажировать малое среднее предприятие (МСП) путем проверок, вызвал полное непонимание Марка Эверса, по словам которого, предприятия сами заинтересованы в том, чтобы соблюдались нормы и стандарты, а подкупить государственного контролера невозможно и невыгодно. Поскольку те дорожат своей работой и хорошо зарабатывают, необходимо было бы выложить кругленькую сумму, из-за которой малому предприятию пришлось бы сразу свернуть свою деятельность. Это невыгодно ни для МСП, ни для государства, считает представитель Германской торгово-промышленной палаты.
Притом что налоги в Германии составляют до 50% от чистой прибыли, немецкие МСП все равно работают и развиваются. Так как государство, устранив препятствия свободному предпринимательству и предлагая льготное стартовое или инвестиционное финансирование через государственный банк, в остальном не вмешивается в деятельность МСП - ни мерами острастки, ни дополнительными льготами или созданием иных особых условий.
По идее, в Казахстане также стремятся к подобной модели. К модели, когда налоговый инспектор будет заботиться о бизнес-среде на вверенной ему территории, как в Германии, а не объемами наложенных штрафов и пени. Вопрос лишь в том, насколько вся система (налоговики, госорганы, ТПП) в целом готова соблюдать эти правила.
